Борис Солоневич - Молодежь и ГПУ (Жизнь и борьба совeтской молодежи)

Пользуясь своим иностранным костюмом и солидным видом, мнe удалось прорваться через красноармейскiя заставы и добиться свиданiя с этим "красным 51 жандармом". Я доказал ему своими "мандатами", что скауты вполнe легальная организацiя, работающая при отдeлe Народнаго Образованiя,2 что его подозрeнiя насчет контр-революцiонности скаутских отрядов неосновательны и что уж, во всяком случаe, 16-лeтняя дeвочка не может быть "опасным врагом" совeтской власти, побeдительницы в трехлeтней гражданской войнe. Чекист вызвал нашу Олю и, увидeв ея молодую розовую дeвичью мордочку, понял, что его помощники явно пересолили в отношенiи ея ареста... В то время тюрем не хватало, и арестованных либо немедленно разстрeливали, либо выпускали на свободу. Карательная политика того времени была упрощена до крайности.

-- Ну, ладно, -- угрюмо согласился чекист, -- вашу дeвочку мы выпустим. -- Но вот вы -- раз вы уж сами к нам пришли -- скажите -- вы-то сами в Севастополe давно живете и чeм, позвольте узнать, вы занимались при Врангелe?

2 В тe времена всe дeтскiя организацiи регистрировались в "орнаробразах".

Положенiе сложилось, деликатно выражаясь, непрiятное. Как я не выкручивался, но подозрeнiя чекиста в том, что я "бeлый", мнe не удалось разсeять, и через нeсколько часов я, вмeстe с нeсколькими десятками других мужчин, был отведен в Морскiя казармы.

Дeло шло все хуже. Казармы были до отказа набиты офицерами, солдатами, чиновниками и людьми просто военными по своему внeшнему виду... Военная выправка даже в штатском платьe служила обвинительным матерiалом... Каждую ночь группы арестованных выводились в сторону Малахова кургана и не возвращались. Допросов не было. Для совeтскаго "скорострeльнаго правосудiя" достаточно было нeсколько секунд опроса при арестe, чтобы создать себe впечатлeнiе -- есть ли "бeлый запах" в человeкe. И наличiя этого запаха было достаточно, чтобы послать человeка на разстрeл...

Увидeв эту обстановку и ослабeвших от голода людей (заключенных совсeм не кормили, ибо судьба каждаго рeшалась в теченiе 3-4 дней), я сразу рeшил не ждать терпeливо "справедливаго рeшенiя" пролетарской 52 власти, а дeйствовать, как "не вполнe лойяльный гражданин", иначе говоря, драпать, пока не поздно и пока я не совсeм ослабeл от голода.

Ворота охранялись крупными отрядами латышей и китайцев. За высокой каменной стeной ходили часовые. Уже нeсколько человeк, пытавшихся бeжать через стeну, были ранены и убиты. За стeной постоянно звучали выстрeлы и крики, показывавшiе, что неудачныя попытки к бeгству "на пролом" все время продолжаются. Видимо, этот способ надо было употребить только в самом крайнем случаe. Пока же я стал обдумывать другой план, основанный на рядe наблюденiй и примeненiи рискованной наглости.

"Гдe силой взять нельзя -- там надобна ухватка".

Днем я сумeл послe выноса ведра с помоями задержаться во дворe, в темном уголкe, поправил там смятую скаутскую шляпу, почистил обшлагом ботинки и даже в какой-то лужицe вымыл лицо. Словом, постарался навести возможный блест на свою внeшность. Затeм я подобрался поближе к воротам и за углом с замирающим сердцем стал ждать удобнаго момента.

Скоро за воротами раздался нетерпeливый гудок автомобиля, и я не спeша, с видом самаго солиднаго достоинства, открыто пошел к выходу, держа свои журналы в видe папки-портфеля.

Ворота раскрылись, и во двор въeхал открытый автомобиль, в котором сидeло двое военных в шлемах и кожанных куртках, видимо, какiе-то чекистскiе "главки". Я увeренно шел им навстрeчу и, поравнявшись с машиной, развязно поднял руку к шляпe и дружески улыбнулся, здороваясь, как со старыми знакомыми. Чекисты, нeсколько удивленно глядя на мою крупную самоувeренную фигуру в необычном костюмe, подняли руки к шлемам в видe отвeта, и машина проeхала.

Вся эта пантомима произошла на глазах моих церберов и убeдила их, что я, очевидно, "свой" -- один из отвeтственных чекистов.

Да и в самом дeлe, трудно было подумать иначе. Высокiй, увeренно держащiйся человeк, в золотых очках и иностранном костюмe (на мнe было пальто, полученное из Американскаго Краснаго Креста), с каким-то портфелем-папкой, 53 спокойно идущiй к воротам, дружески улыбаясь, кланяющимся чекистам в автомобилe и, главное, получающiй отвeтный поклон. Ну, чeм не "свой"?

Так же не спeша, сохраняя всю свою важность и спокойную увeренную улыбку, я отстранил стоящаго на моем пути часового-китайца и медленно прошел через открытыя пока ворота. Никто не спросил у меня пропуска!

Смeшно вспомнить, что по существу во всей этой траги-комической театральной сценe я ничeм не рисковал. Если бы я попался, меня опять заперли бы в казарму, только и всего. Комбинацiя была, как видите, во всяком случаe, безпроигрышная, но я выиграл.

Помню, когда я вышел за ворота, мнe стоило громадных усилiй, чтобы не оглянуться и не ускорить шаг. Все так же важно и медленно прошел я нeсколько десятков шагов, отдeлявших меня от угла дороги.

Но зато потом... Эх, потом!.. И почему это нeт, гдe нужно, точно отмeренных дистанцiй и электрических секундомeров? Показанная мною скорость бeга была, вeроятно, много выше всeх мiровых рекордов.

Гибель старшаго друга

Удары террора продолжали гремeть около нас, задeвая и нашу скаутскую семью. В Керчи, Феодосiи и Ялтe погибло уже нeсколько наших скаутских дeятелей. Среди нас, севастопольцев, не было никого, кто в теченiе этих страшных мeсяцев не потерял бы кого-либо из своих родных, друзей или знакомых.

Гражданская война закончилась и побeдители справляли кровавый праздник своего торжества. Оффицiальная цифра разстрeлянных в Крыму только за первые три мeсяца послe побeды была названа в 40.000 человeк. Сорок тысяч человeческих жизней!

Погибли люди в расцвeтe лeт, культурные и сильные, безоговорочно сложившiе свое оружiе и оставшiеся, чтобы служить Родинe в любых условiях. Эти 40.000 повeрили амнистiи совeтской власти. И за это довeрiе заплатили жизнью...

...В один из декабрьских вечеров ко мнe вбeжал отрядный поэт Ничипор. Он был блeден и испуган... 54

-- Борис Лукьянович, -- взволнованно вскрикнул он, держа газетный лист дрожащей рукой. -- Здeсь, вот, я прочел... В Симферопольском "Маякe Революцiи"... Иван Борисович разстрeлян...

Дeйствительно, в отдeлe "оффицiальныя извeщенiя" был помeщен длинный список разстрeлянных Симферопольской ЧК. Там под No. 43 значилось:

"Генерал Смольянинов, И. Б., извeстный контр-революцiонер, называвшiйся Старшим Скаутом Крыма."

Мнe не удалось узнать, почему он остался в Симферополe и не эвакуировался с армiей ген. Врангеля. О подробностях его гибели мы узнали только нeсколько дней спустя, когда из Симферополя вернулась наш скаут Клава, eздившая туда узнавать о возможности дальше учиться в университетe.

-- Ну, как там случилось это несчастье? Почему Иван Борисович не скрылся? Как его арестовали? -- забросами мы вопросами прieхавшую герль.

-- Да, я и сама хорошенько не знаю, -- грустно развела руками дeвушка. -- Вeдь там, в Симферополe, всe дрожат. Бела-Кун что хочет -- то и дeлает. Вот, на днях разстрeляли около 2.000 офицеров и бeлых в одну только ночь. Даже больных и раненых -- всeх прикончили... Почему Иван Борисович остался -- право, не могу вам сказать... Может быть, тоже, вот, как и вам, Борис Лукьянович, или Володe, не хотeлось родины покидать. А может быть, мысль о женe и дeтях... На чужбинe тоже вeдь не легко... А он вeдь уже почти старик... Как начались облавы да разстрeлы, так он, как бывшiй военный, стал на всякiй случай скрываться, чтобы хоть это страшное время переждать. Сейчас быть арестованным -- это конец... Наши ребята цeлую систему выработали -- то в одном, то в другом домe его скрывали. Одежду для переодeванiя доставали... Но развe все учтешь? Случай, видно, такой выпал... Иван Борисович, сами знаете, ранен когда-то был -- немного хромает. Видно, по этому признаку его и задержали на улицe...

-- Ну, а долго он сидeл в тюрьмe?

-- Нeт, какое там долго! Кажется, трое суток только! 55

-- Ну, а как вы узнали о его разстрeлe? Тоже из газет?

-- Нeт. Я узнала сейчас же. Я как раз с женой Ивана Борисовича пошла в комендатуту ЧК, ему передачу занести. Мы, герли, все время ей помогали... Часто вeдь часов по 5-6 в очереди приходилось стоять, пока добьешься. Ну, вот, дождались и мы своей очереди. Впустили нас в комендатуру. Ирина Николаевна и говорит коменданту: "Передачу Смольянинову можно передать?" А тот, как услышал фамилiю Ивана Борисовича, так сразу и просiял: "Ага, так, значит, говорит, это вы -- гражданка Смольянинова?" -- "Я", отвeчает Ирина Николаевна, и поблeднeла вся сразу. Видно, сердце почуяло недоброе... А комендант даже засмeялся: "Вы вeдь, кажись, артистка?", спрашивает Ирину Николаевну. "Да, -- артистка". -- "Ну, так, значится, вы привыкли изображать горе в тиятрах? А вот, мы с ребятами (тут еще нeсколько чекистов было) хочем, чтобы вы показали нам, как это вы п о  н а с т о я щ е м у горе показываете!" Смeется, подлый, и говорит так медленно, медленно, чтобы подольше помучить: "Ваш муженек сегодня ночью на луну отправлен"...