Марк Ферро - Как рассказывают историю детям в разных странах мира

Рубеж XV-XVI вв. – Прибытие европейцев и ввоз растений американского происхождения. Завоевание Восточной Африки племенами, пришедшими с Нила. Образование государств Куба, Луба, Лунда; упадок Сонгаи и расцвет городов-государств хауса, Канем-Борну, Вадаи[8]. Продолжается движение племен банту на юг. В средиземноморской Африке господствует Оттоманская Порта.

«Диаспора банту в Центральной и Южной Африке современная железному веку в Черной Африке (III в. до н. э. – V в. н. э.). Железный век начался с движения протобанту из бассейна верхнего Конго в направлении южных саванн. Экспансия банту совпала с ввозом съедобных растений из Юго-Восточной Азии». (…)

«Таким образом, распространение ислама и образование центральноафриканских империй оказываются на втором плане».

Особенность такой периодизации, как видно, не только в разъединении прошлого Черной Африки и прошлого Востока и Европы, но и в исключении из африканской истории всего, что могло бы бросить тень на настоящее, разжечь распри, повредить африканской идее, африканскому единству. На практике учебники для детей сохраняют по отношению к этим «рекомендациям» относительную независимость. Например, очень новаторская книга М’Боу и Девисса (III.1) отнюдь не отодвигает на второй план центральноафриканские империи, а, наоборот, ярко высвечивает их. Но для человека, сформировавшегося на постижении истории под европейским углом зрения, такая периодизация в любом случае представляет собой откровение.

История африканского континента предстает перед его юными жителями как сияющая череда королевств и империй, среди которых одни совершеннее и чудеснее других (III.1). Сначала это империя Гана[9], где царствовал король золота Сиссе. Затем империя Мали, достигшая своего наивысшего расцвета при Гонго Мусе, благородном и великодушном, щедром на милостыню. Во время паломничества в Мекку он истратил на милостыню сто мер золота, сначала по дороге в Каир, затем в самом Каире, наконец, по пути между Каиром и благородным Хиджазом, так что, возвращаясь, он не имел денег и вынужден был занимать у торговцев под свое поручительство. Затем следует империя Сонгаи, централизованное государство, в котором были советники и министры церемониала, юстиции, финансов, флота, пехоты и кавалерии. Там была развитая культура, университет в Томбукту был известен за пределами империи (XV в.). Южнее располагаются королевства моси, для которых характерна «тщательно продуманная политическая организация, очень высокая степень стабильности, почти полное отсутствие обменов с внешним миром». Такие же весьма стабильные города-государства хауса ссорятся между собой; их отличительной чертой является демократическое устройство. Еще южнее не менее чудесные «страны побережья», города-государства йоруба и королевство Бенин. Что касается возникших позже королевств банту, то они «богаты и миролюбивы», но вскоре, за исключением Конго, становятся жертвами работорговли и колонизации. Более славная судьба у государства Мономотапа[10] в Восточной Африке. Его богатство определяет процветание всего приморского региона, связанного помимо всего прочего с Индией, арабами, Китаем. Здесь возникает одна из самых блестящих цивилизаций, называемая цивилизацией суахили, по имени распространенного в регионе языка-посредника. К моменту появления португальцев цивилизация суахили достигла своего апогея. Появление португальцев стало причиной ее упадка.

А что происходило в тот же период на христианском Западе? Неустойчивость, подтачивавшая каролингский порядок, раздробленность, войны. «Люди мало путешествуют, плохо знают друг друга». Возрождение наступает значительно позднее, с возвышением городов Фландрии и Италии. Но как только положение в Европе стабилизировалось, а население увеличилось, она немедленно обратилась к захватам, к экспансии в разных формах: это и крестовые походы, и колониальные завоевания.

Параллель между сверкающим африканским миром и миром западным поразительна. Вот сравнительная характеристика королевства Гана и христианского Запада. Показательны сами слова, которые употребляются:

Королевство Гана

Могущественная Империя

Прибыльные торговые связи

Прекрасный город

Простое и выдающееся по своей точности наследственное право

Умеренные налоги

Государственная казна очень богата

Богатство страны

Активный торговый центр

Христианский Запад

Барщины, установленные сеньорами

Голод

Отсутствие излишков для торговли

Народонаселение в плачевном состоянии

Умирают молодыми

Болезни и эпидемии

Свободы ограничены

Крестьяне – жертвы социального устройства

Ухудшение положения сервов

С другой стороны, редко проясняются взаимоотношения между африканскими государствами и исламом. Говорится, разумеется, о королях, которые обращаются в ислам, о сопротивлении в странах тропических лесов, но вскользь. Любопытно, что это единственная область, где ссылаются на сложность встающих проблем, на неспособность историков их разрешить, прийти к согласию в их интерпретации. Внезапно и только здесь появляются сослагательное наклонение и выражение типа «может быть».

«Традиция, которую многие историки рассматривают как не слишком достойную доверия, говорит об оккупации Ганы Альморавидами в 1075 г. Они заставили якобы государя обратиться в ислам и перебили всех жителей, не желавших отречься от анимизма. Как бы там ни было, Абу-Бекр посвятил последние годы своей жизни войне со сторонниками анимизма. Место, где он нашел в бою свою смерть, неизвестно».

«Возможно, – пишет автор, – давление Альморавидов заставило владык Ганы, придерживавшихся анимизма, выбрать новую, более защищенную столицу, чем Кумби-Сале. Все это вопросы очень сложные, они еще недостаточно исследованы и вызывают споры» (III.1).

Как только речь заходит об исламе, рука историка начинает дрожать.

Итак, процесс включения ислама в африканскую историю изображается вскользь. А как он переживался? Его трагическое содержание показано в фильме Самбена Усмана «Чеддо». Опираясь на опросы, на устную традицию, режиссер воссоздает далекий XVII век, сопротивление чеддо утверждению ислама. Чеддо – это люди, все отвергающие, они стремятся к абсолютной свободе и не приобщаются ни к какому конкретному этносу или религии. В фильме чеддо похитили и держат в плену дочь короля. Чеддо не отказываются признать законность короля, они только требуют, чтобы он отстранил совет имамов, понемногу присваивающий себе именем короля право надзора за всем обществом. Опираясь на священную книгу, этот совет все более забирает власть. Король сознает, что утрачивает власть, но он слаб. На самом деле он не осуждает похищение своей дочери, понимая его значение. Но он заложник порядка, который имамы ввели с его молчаливого согласия, представив ему ислам как высшую мудрость и высшее знание, утверждая, что его власть возвышается над властью королей. И вот теперь ислам лишал его власти, упрочивая власть вельмож, вошедших в совет имамов.

Пленница-принцесса ждет своего освобождения. Она также стала мусульманкой, а память о двух братьях, один за другим убитых чеддо, укрепляет ее надменность. В борьбе с мятежниками погибает, в свою очередь, ее отец. В конечном счете чеддо побеждены. Им не хватало оружия и приходилось обращаться за ним к белым.

После победы над чеддо принцесса обещана имаму. И вот в момент свадьбы она выхватывает кинжал и закалывает его на глазах силой обращенного в ислам солидарного с ней народа.

Мусульманская элита почувствовала себя задетой этой великолепной и вызывающей драмой. Белый человек – также; он предстает здесь – и не впервые – в образе священника, единственной заботой которого является распространение власти Церкви на всех африканцев. В погоне за этой химерой он совершенно безразличен к судьбе чеддо, к их поражению, к их стремлению выжить.

Истина, как ее понимают в Сенегале, не обязательно совпадает с общеафриканской истиной. В Восточной Африке, к примеру, не было «религиозных войн», и коллективная память хранит другой образ исламизации. Этот образ был изучен Яном Кнаппертом (III. 10) по литературе на языке суахили, особенно по местным поэмам – сказаниям, основанным на народной традиции. Самая древняя из поэм – «Эрекели», в ней говорится об обращении в ислам христиан и язычников. Поэма начинается со смерти Джафара, двоюродного брата Мухаммеда, убитого христианами, которых он пытался обратить в свою веру. Тогда Мухаммеду является Гавриил и передает приказ объявить войну императору Эрекели. «Если ты станешь мусульманином, – говорит ему Мухаммед, – мы сделаем вас народом»; это характерный момент обращения в ислам сторонников анимизма в Африке.