Проспер Буассонад - От нашествия варваров до эпохи Возрождения. Жизнь и труд в средневековой Европе

Различные виды сельскохозяйственного наемного труда к концу Средних веков распространились еще шире, чем аренда земли под обработку и испольщина-metarytfge. Ряды свободных поденных рабочих, которые появились в предыдущем периоде, пополнились за счет изгнанных с прежних мест цензитариев и крестьян, у которых не было других средств к существованию, кроме продажи своего труда, а также других земледельцев, таких как немецкие kossaten и английские cotters, чьи крошечные наделы (иногда размером всего 3 или 4 акра) были слишком малы, чтобы их прокормить. Нанимаясь поденно, по неделям или для выполнения определенной работы, эти рабочие – brassiers, varlets, пахари, работники в земледельческих хозяйствах (так их называли в различных странах) – часто запрашивали за свои услуги высокую цену, когда рабочих рук становилось мало после какой-нибудь большой эпидемии – например, после Черной смерти. Но, хотя они были свободными, они все же подчинялись суровым правилам. В Италии, Франции, Испании и Англии существовали драконовские законы, такие как уставы итальянских городов, французский ордонанс 1350 г. и знаменитые английские Статуты о пахарях (1350–1417), которые предусматривали наказание в виде больших штрафов и даже заключения в тюрьму для всех, кто отказывался работать, разрешали приводить их насильно, а иногда даже надевать на них цепи, если они уходили с места работы, запрещали им переезжать на другое место жительства или обучать сыновей ремеслу, а также фиксировали размер их заработной платы. Теоретически наемные рабочие были свободными людьми, но это не помешало государственной власти связать их по рукам и ногам железными законами, которые она считала себя вправе навязать им, и из когтей этого законодательства им удавалось вырваться, лишь когда срочная потребность в рабочей силе заставляла работодателей капитулировать.

Прислуги, работавшей в домах и крестьянских хозяйствах, тоже стало больше. Эти слуги, которых нанимали на месяц или на год, имели более прочное положение и были защищены от безработицы и от повышения цен на товары первой необходимости, поскольку хозяева предоставляли им одежду, еду и жилье. Но в те времена свободу домашних слуг, хотя они и работали на основе добровольного договора, очень сильно ограничивали авторитарные традиции прошлого, согласно которым слуга должен был работать у хозяина до тех пор, пока не получит разрешения уйти, а хозяин мог даже подвергать своих слуг телесным наказаниям.

И наконец, самые недисциплинированные и склонные к риску, а также наименее способные к труду и наименее изобретательные элементы общества стали сельским пролетариатом, подобным городскому пролетариату, и так же, как городские пролетарии, часто делались бродягами и нищими. Средневековое общество оставило в наследство современному миру эти два зла, которые потом стали еще сильнее, и грозная проблема нищеты стала на селе такой же острой, как в городах.

Имело место даже настоящее движение назад – в редких случаях на западе Европы и в огромном количестве случаев в ее центральной, северной и восточной частях. Крепостное право, которое находилось в таком упадке, что, казалось, вот-вот должно было исчезнуть, снова окрепло, когда стала ощущаться нехватка рабочей силы. В тех менее населенных областях Западной Европы, где оно еще существовало, понадобилось преодолеть огромные трудности, чтобы окончательно уничтожить его. А на огромной части Европейского континента оно укрепилось и стало распространяться на север и восток.

На западе крепостничество выжило в смягченной форме под названием права мертвой руки, под действие которого подпадала земля крепостного, но не он сам. Оно упрямо цеплялось за жизнь во Фриули, Монферрате, Пьемонте, Арагоне, на Балеарских Островах и в Верхней Каталонии, в Лимузене, Шампани, Ниверне и многих местностях на востоке Франции, а также в Люксембурге, Намюре, Дренте (провинция в Нидерландах. – Пер.), Гельдерсе и за рекой Иссель; под его действием еще находился 1 процент сельского населения Англии. В испанских государствах трудолюбивое мусульманское население, которое называлось mudejares, а также евреи, которые в предыдущем периоде (при правлении мусульман) имели значительные привилегии, теперь были закрепощены.

Но в основном возрождение крепостного права происходило в остальной Европе, где ему способствовал рост влияния феодальных сословий. На севере Германии, в первую очередь в Померании, Мекленбурге и Бранденбурге, и даже в австрийских землях, Штирии, Каринтии и Карниоле (Крайна в Словении. – Ред.) не только славянское население, но и большое число вилланов (hörigen) иного происхождения (пришлые немцы. – Ред.) попало в крепостное состояние (leibeigenschaft). Часто одного того, что человек жил на крепостной земле, оказывалось достаточно, чтобы он потерял свободу. «Человек становится крепостным даже от воздуха», – говорилось в немецкой пословице. Крестьяне, которых таким путем превратили в крепостных, отняли у них старинные утвержденные обычаями права и общинные земли, были доведены до того, что, как говорилось в бранденбургской поговорке, желали долгой жизни лошадям помещика-юнкера, чтобы он не захотел ездить верхом на своих арендаторах.

В Венгрии, Трансильвании, Польше и Дании сельское население, среди которого когда-то преобладали свободные крестьяне, было закрепощено аристократами-захватчиками. В Сербии, Румынии и Болгарии, а также в бывшей Восточной Римской империи свобода крестьян была уничтожена подобным же образом, земледелец этих стран уподобился византийскому paroikos и стал самым нищим и несчастным крестьянином в Европе, предшественником турецкого rayah (стадо, быдло по-турецки).

Только в Московии требования, предъявляемые освоением новых земель, смогли удержать сельских жителей в условиях подобных положению виллана или колона. Русское крепостничество – современное изобретение. Но с другой стороны, московиты (русские, великороссы. – Ред.), литовцы и поляки обращали в рабов всех своих пленных – язычников и мусульман, финнов, татар или турок. (Автор передергивает. Пленных «сажали на землю», делая их, естественно, зависимыми людьми. Со временем они, как правило, ассимилировались и становились в Литве литовцами, а в России русскими. – Ред.) В это же время возродилась торговля рабами на юге Европы, в Италии и Испании, и даже во французских провинциях, расположенных на побережье Средиземного моря, которое иногда давало землевладельцам значительное число полевых работников. В рабство продавали «басурманов» – так называли иноверцев, в первую очередь мусульман. (Большое количество рабов продолжало поступать из Причерноморья, в основном из генуэзской Кафы (Феодосии), в 1475 г. она была захвачена турками, продолжившими подлое дело итальянцев, рабами здесь по-прежнему становились пленники, захваченные во время набегов татар на русские и литовские (древнерусские) земли. – Ред.) На Мальорке таких рабов было 20 тысяч – большое число, и в итальянских статутах сохранились свидетельства о том, что в Сицилии, Тоскане, Венеции и Истрии рабский труд много раз применяли, чтобы восполнить недостаток свободного труда.

Многочисленные кризисы, которыми был отмечен конец Средних веков, порождали то анархию и нищету, то столкновения между владельцами земель и земледельцами или между аристократами и крестьянами, которым угрожало закрепощение, и вызвали в сельском мире такое лихорадочное движение, подобное тому, которое тревожило города. Вторая половина XIV в. и, в меньшей степени, первая половина XV в. были временем постоянных восстаний, причем обычно у восставших не было ни какой-либо программы, ни единства, ни направления действий. Это были просто анархические кровавые всплески боли и ненависти народа.

Таким было, в частности, знаменитое восстание французских крестьян, «жаков», как их прозвали дворяне, которые смеялись над ними, презирали их и довели до отчаяния своим произволом. Весной 1358 г., после того как разгром в битве при Пуатье (1356) пошатнул престиж дворянства, крестьяне севера Франции, Нормандии, Иль-де-Франс, Пикардии, Брие, Восточной Шампани и окрестностей Суасона восстали под предводительством бывшего солдата Гийома Каля, сожгли сотни замков, захватили, грабя и поджигая, а иногда и убивая, обширную территорию и даже вызвали симпатию к себе у мелкой буржуазии Руана, Санлиса, Амьена, Мо и самого Парижа (с 28 мая по 16 июня). Восставшие жестоко обращались со всеми, у кого не было мозолей на руках, но в конце концов восстание было жестоко подавлено. Англичане, которые в течение короткого времени были хозяевами Западной Франции, грабили там сельские местности и вызвали в Мене, Котантене и Нормандии крестьянские восстания, самое известное из которых возглавлял крестьянин Кантепи (1424–1432), и залили землю этих областей кровью.