Александр Жабинский - Другая история искусства. От самого начала до наших дней

Разумеется, развитие искусства таким образом, когда мастерство повышается от века к веку, не противоречит никаким законам, ни Божеским, ни человеческим. Оно обусловлено врожденным эстетическим чувством, способностью обучаться и стремлением к самореализации у людей. Более того: такой рост мастерства неизбежен. Ученик превосходит учителя, накапливает знания и творческие приемы, ведь перед нами не разовый «случай» озарения, а процесс длящийся 200, 500 и больше лет!

Поэтому неудивительно, что за несколько веков художники научились практически всему. Лучшие из них оказывались в самом богатом и красивом городе — Риме. Город был расположен, кстати сказать, в самом выгодном месте тогдашнего мира. Там среди лучших из лучших они учились еще быстрее ваять скульптуры, писать фрески, создавать ювелирные украшения. Совершенство произведений поражали воображение… В Риме жили лучшие мудрецы и полководцы, драматурги и поэты, самые красивые и умные женщины. Весь остальной мир завидовал жителям столицы и сравнивал их с богами. Так родилось представление о «золотом веке». Со временем и в других местах жизнь становилась легче, и там дворцы и храмы стали украшать. Римом уже называли не только земли вокруг Мраморного моря, но и всю огромную империю, которой не было конца и края. А когда местные царьки окрепли настолько, что перестали бояться императора и его солдат, они придумали интересный психологический ход: стали убеждать друг друга в том, что «золотой век» человечества был не вчера еще, а в незапамятные времена, до страшных катастроф и потрясений, от которых они, дескать, едва-едва оправились. Страшными потрясениями они, естественно, называли свое недавнее рабство и убогое существование.

Фигуры портала собора в Шартре. XII век.

Новые времена назвали эпохой возрождения (обновления), мифический теперь уже «золотой век» — античностью (древностью), а недавнее темное свое прошлое «средним веком». Вскоре «средний век» превратился в «средние века»… а гордый Рим «переехал» с берегов Пропонтиды на берега жалкой итальянской речушки. Об этом вы можете прочитать у Николая Морозова в многотомном исследовании «Христос».

Посмотрите внимательно на скульптуры романского портала Шартрского собора, и вы поймете, что эти скульптуры сделаны учениками тех, кто ваял кариатид в афинском Акрополе. Сейчас мало кто знает, что в Афинах в те времена правил бургундский герцог, а юг Италии был населен греками и арабами. Мало кто отдает себе отчет в том, что, говоря о Возрождении, он подразумевает лишь север Италии. Потому что юг и в «средние века» был по-прежнему античным. Как и африканский север, как и почти все Средиземноморье. Средневековыми были Германия, Англия, Русь… Античность и Средневековье — это одно и тоже. Поэтому, когда вы прочтете у Ломоносова или кого-то из старых авторов о том, что славяне воевали с римлянами не удивляйтесь!

Кариатиды храма Эрехтейон на Акрополе.

Славян и римлян развели по разным векам немецкие историки, писавшие по заказу Екатерины II. На самом деле античный Рим, который теперь чаще называют Константинополем, был в основном славянским, и многие римские императоры были славянами. Но с времен западноевропейского «Возрождения» Римскую империю возглавили турки. А античность все продолжалась… Парадокс? Все византийское, привезенное турками на Запад объявлялось античным, то есть древним. Так в храмах итальянского Рима ставили «античные» колонны, специально для этих храмов заказанные в Константинополе. Итальянские банкиры покупали все, даже обломки скульптур, но многое осталось в Турции и по сей день.

Виртуальные супруги Пьеро де Медичи (портрет 1453 года) и Юлия Домна (портрет 200 года).

Несмотря на 1250-летнюю пропасть в традиционных датировках оба портрета выполнены в одной технике и схожими приемами.

Когда сравниваешь скульптурные портреты итальянского Возрождения и «древнеримские» бюсты трудно отделаться от впечатления, что выполнены они одними и теми же скульпторами. Да и сам итальянский Рим в своей «античной» части построен, как известно, архитекторами с Ближнего Востока. «О, Рим! Тебе надо быть столицей Турции», — восклицает герой Витторио Гассмана в фильме «Запах женщины». Но европейские интеллектуалы решили по-своему. На основе модной тогда нумерологии и христианской каббалы они придумали такую версию мировой истории, что православным константинопольским владыкам отводилась роль попрошаек, и даже турецкому Возрождению античности было отказано в праве на существование

Действительно, а что возрождать? Самое себя, что ли? Живое и бьющее ключом?

Что там случилось дальше, покрыто мраком истории. Правда, некоторые события связаны с приключениями в султанском гареме венецианской авантюристки Баффо. Другие — с притоком в Испанию дешевого золота из Америки. Но только античность ушла в прошлое, и началась эра рационализма. Западная Европа, став богатой, избавилась от комплекса неполноценности и стала диктовать миру свои правила.

Лисипп. Апоксиомен. 1-я четверть IV века до н. э.

В XVIII веке Иоганн Винкельман высказал мысль, что упадок античного искусства был неизбежен, потому что ему некуда было дальше развиваться. Поэтому он разделил все античное искусство на четыре периода, выраженные через стили: древний, высокий, прекрасный и стиль подражателей. В любой сфере человеческой деятельности, как только начинается подражание «недостижимому высшему образцу», как тут же и кончается эволюционное развитие этого «образца». Любопытно, что Джорджо Вазари в XVI веке не был знаком с четвертым стилем, «стилем подражателей». Он отмечал, что современное ему итальянское искусство поднялось так высоко, как не поднималось никакое до того. Если бы он знал, что позже искусствоведы скажут:

«Окончательно же непринужденное доверие было подорвано постоянно повторяющимися нашептываниями, что это вовсе не оригинальное искусство, что оно ведет свое происхождение от антиков: мраморный мир давно угасшей древности наложил свою холодную, мертвящую руку призрака на цветущую жизнь Возрождения».

На самом деле творения Микеланджело, Рафаэля, Тициана были, скорее всего, созданы в одну и ту же эпоху, что и «античные образцы», вдохновившие их. Это звучит странно, но итальянский XVI век и I–III века «Древнего Рима» существовали в одно и то же время. XIII век н. э. и V век до н. э. — тоже одна эпоха. Многочисленные стилистические параллели убедительно подтверждают это. А многовековой параллелизм не оставляет никаких сомнений. Особой же убедительностью обладает очевидная ретроградность (обратный ход) истории, начиная от рубежа эр вплоть до темных веков. По словам историков, чуть ли не тысячу лет художники только и заботились о том, как бы поскорее забыть навыки и умения. Знания об анатомии и перспективе уносили с собой в могилу. Талантливых учеников выгоняли из мастерских. На этом невозможном по логике вещей куске истории в параллель с V веком до н. э. встает IV век н. э.

Да, уровень культуры может резко упасть в связи с глобальной катастрофой, нашествием беспощадных врагов, переселением в необжитые места, но потом процесс накопления знаний восстановится. Но в истории мы видим процесс, противоречащий естеству. Мастера перестают учиться друг у друга, или, вернее, они учатся забывать, переставая век от века понимать, что такое пропорции, светотень, перспектива.

Античность была объявлена недостижимым образцом в искусстве. Наследники Жозефа Скалигера, положившего в XVII веке начало современной общепризнанной хронологии (если, конечно, и сам он не выдумка позднейших историков), расчленили живое тело искусства и растащили его части по разным эпохам. Традиционная версия держится только датировками Скалигера! Если от них отказаться, история предстанет текстом, неизбежно подверженным разным толкованиям, подобно пророчествам Нострадамуса.

В XIX веке Жюль Мишле ввел в обиход термин Ренессанс в современном значении. Как воссоздание в XV–XVI веках искусства давно минувшей Античности. К искусству раннего Средневековья снисходительно приклеили ярлычок «особенности». Свое слово сказала и Церковь, признав за этим искусством особую духовность. В том же веке история отделилась от филологии и объявила археологию вспомогательной исторической дисциплиной. Теперь уже не любители древностей призывали историков разрекламировать их приобретения, а исторические писатели диктовали археологам, что и где найти.

Вот так постепенно изменился и взгляд на искусство. Слащавый и бесплодный академизм пришел на смену могучему искусству XVI–XVII веков. Стиль подражателей возник между Вазари и Винкельманом, во времена Болонской Академии и братьев Караччи. После Мишле «исторические» художники творили банальные иллюстрации к многотомным сочинениям исторических писателей. Салонная живопись, напоминающая раскрашенную фотографию, заполнила пустоту, образовавшуюся в связи с размытостью понятия художественного мастерства.