Тихон Семушкин - Алитет уходит в горы

О многом передумал Алитет, сидя на нарте, придумывая разные способы возвращения Тыгрены.

Он вспомнил старика Лёка, этого крепкого хозяина, который был его дружком. При проездах Алитет всегда останавливался у него. Но, кажется, и этот человек потерял рассудок и стал артельщиком. Что делается на побережье?!

И Алитет не находил ответа на все эти мучившие его вопросы. Он примчался домой, подробно расспросил Наргинаут о случившемся и, не задерживаясь, выехал в погоню за Тыгреной. Памятуя старую дружбу с Лёком, он решил заехать к нему: надо оторвать его от русских, а может быть, через него забрать и Тыгрену.

"Его ведь русские слушаются. Он расскажет им о нашем законе и о ее постыдном бегстве".

Алитет услышал о большом празднике на берегу залива Лаврентия, куда приглашали людей со всего побережья. Дошла новость, что и Лёка пригласили на этот русский праздник, но он не поехал к русским.

К моменту отъезда на праздник у Лёка разболелась спина, и он, согнувшись и заложив руку за спину, стонал: "И-и-и!" Он стонал, будто от боли. Но людей не обманешь. Люди знали, что от боли Лёк никогда не станет стонать. Он стонал из-за того, что он не мог поехать на праздник.

И когда Алитет приехал в его ярангу, Лёк обрадовался.

- Ты приехал? - приветствовал его Лёк.

- Да, приехал по важному делу, - сказал Алитет, ободренный радостным приемом.

Он развалился на оленьих шкурах, достал трубку и, чтобы подчеркнуть важность своего приезда, зажег толстую американскую спичку, чиркнув ею по моржовой шкуре, не торопясь закурил и повел разговор издалека:

- Переведутся американские спички, если надолго застрянут здесь русские.

- Не будем говорить о спичках. Не в спичках дело, - сказал Лёк словами Лося. - Огонь одинаков и от американской спички, и от русской спички, и от деревянного вертела. Огонь есть огонь. Все огни одинаково жаркие.

Алитета так удивило это рассуждение Лёка, что он молча смотрел на старика, не зная, как продолжать разговор.

- Ты артельщиком стал?

- Да, артельщиком. Решил попробовать новой жизни. Жизнь как жизнь, получается хорошо. Много мяса!

- Жизнь пошла хорошая, - в тон Лёку сказал Алитет. - Только эти русские вздорные люди. Они вражду напустили между нашим народом.

- Что-то я не приметил этого, - уставившись на Алитета своим глазом, серьезно сказал Лёк.

- Американы были лучше.

- Лучше? - с хитрецой переспросил Лёк и тут же ответил: - Русские тоже с понятием. Не все, правда. Которые постарше - с понятием. Вот Лось! Он понимающий жизнь человек. Один русский, что помоложе, хотел снять кита. Как на него посмотрел Лось! Не велел снимать! "Ого!" - подумал я. После того я решил помогать ему переделывать жизнь. Вот она, книжка, называется билет - носитель доброго духа, - добавил от себя Лёк и показал свой партийный билет. - Я человек, идущий впереди. Вот какая это книжка.

Алитет взял красную книжку и долго вертел ее в руках, разглядывая фотокарточку Лёка.

- Слышал я, - продолжал Лёк, - Браун опять не пришел к тебе? Люди говорят: обманщиком он стал. А ведь он американ. А? - злорадствуя, тихо проговорил Лёк.

Алитет вернул Лёку билет и, сделав глубокую затяжку из трубки, долго думал. Ему самому стыдно было признаться в этом. И он сказал:

- Наверное, шхуна поломалась. Пусть. Я решил пушнину привезти к тебе. Пока ты в дружбе с русскими, ты купи мне товары. Половину возьмешь себе, а половину - мне. Я враждую с ними, и они не хотят торговать со мной.

- О! Это очень много товаров будет. Ведь у тебя пушнина со всей тундры.

- Очень много.

- Половину товаров мне? А что я с ними буду делать? Торговать? Не люблю торговать. Я великий ловец! - гордо сказал Лёк. - Пусть белолицые торгуют, они сами делают свои товары. Я делаю только ремни и меняю их на оленьи шкуры, нужные мне для одежды. Мне много товаров не нужно.

- Торговать ты не будешь. Товары можно выменять на живых оленей. Или тебе не хочется обзавестись большим стадом? Разве не думает об этом каждый кавралин - береговой человек?

- Стадо оленей? - с любопытством спросил Лёк. - Ты хочешь подарить мне стадо оленей? Что-то я ничего не могу понять. Разве я твой родственник? Или ты стал таким слишком добрым?

- Ты будешь помогать мне, я - тебе.

- Я подумаю. Я посоветуюсь с Лосем. Он понимающий человек. Приятелем стал.

- Не надо советоваться. Я не люблю русских, - сморщившись от неприязни, сказал Алитет. - К ним убежала сейчас Тыгрена. Наверное, они захотят оставить ее вблизи себя. Но все равно я возьму ее. Зачем они портят людей и нарушают обычаи наших предков? Сколько зим я кормил ее! Одевал в дорогие одежды!

- Обычаи наших предков не надо нарушать, - подтвердил Лёк. - Закон есть закон. Если старый закон, подобно умирающему человеку, уходит, должен родиться новый закон. Человеку без закона нельзя. Собаки живут без закона... А ты сам зачем нарушил закон наших предков? А? - озадачил его Лёк. - Разве Тыгрена не была женой по обещанию того юноши из Янракенота Айе? Слышал я, что она с детства была предназначена ему в жены. Ты зачем забрал ее?

- Я богат. У меня много еды. А он, этот Айе, разве мог прокормить ее?

- Говорят, сейчас он стал капитаном маленького железного парохода. Теперь у него достаточно еды.

- Я привык к Тыгрене, я тоскую по ней, и я все равно ее заберу.

- Смотри сам, - неохотно сказал Лёк.

- Но ты мой приятель, Лёк. Тебя слушается народ. Русские тебя слушаются. Ты должен пустить слух по побережью, чтобы Тыгрена вернулась. Пусть этот слух пойдет впереди меня.

Лёк промолчал и вдруг, заложив руку за спину, простонал:

- И-и-и! Спина болит. От работы спина болит. Думаю делать деревянный вельбот. Лось обещал достать мне досок.

Женщина поставила на столик кружки и стала наливать чай.

- Давай лучше чай пить, - сказал Лёк.

Алитету тягостно было вести эту беседу. Он вдруг поднялся и сказал:

- Я не хочу чаю. Тороплюсь. Сейчас поеду.

- Гм, ты думаешь, можно обмануть Лёка? Не обманешь. Так я и поверю тебе, что ты не хочешь чаю! Ну, торопись, торопись!

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

После праздника на строительстве Лось провел выездное заседание ревкома. Здесь были приняты решения о ликвидации временной больницы в Лорене и переводе отряда Красного Креста во вновь отстроенную больницу культбазы. Такое же решение вынесено и о пушной фактории. Решено было ускорить строительство школьного интерната, ветеринарно-зоотехнического пункта.

Задула пурга, но работа не приостанавливалась ни на один час. Андрей Жуков отдавался целиком новой для него деятельности начальника строительства. Предстояло построить еще жилые дома. И хотя работа шла хорошо, Андрей очень нуждался в добром совете Лося.

- Ты почаще нас навещай, Никита Сергеевич. Сам знаешь, что я не ахти какой администратор и хозяйственник.

- Ничего, ничего, Андрюша. Не скромничай. Работа у тебя идет хорошо. Правильная линия у тебя. Надо только чуть-чуть пожестче и понастойчивей проводить ее.

Они стояли в снегу около выраставшего сруба, и Лось, положив руку на плечо Андрея, добавил:

- Смелей, смелей, Андрюша! Уверенней чувствуй себя. Дров не ломай, но и спать не давай прорабу. Требуй выполнения графика, невзирая ни на пургу, ни на что. Ослабишь вожжи - сразу появятся разные объективные причины: Север, пурга, усталость. Вот так, Андрей Михайлович!

Лось многозначительно подмигнул и сказал:

- А через месяц вызову и тебя и прораба в ревком с докладом о ходе строительства.

- Подхлестывать нас? - подмигнул Андрей.

- Да. Теперь о курсах. Имей в виду, что по твоему участку побережья к промысловому сезону нужно во что бы то ни стало подготовить мотористов. Скоро приедет к тебе Осипов. Айе с увлечением отдается этому делу, но помогать ему нужно еще много, хотя он и очень важным стал за последнее время. Человек растет на глазах.

- Еще бы! Он теперь "имеющий жену" и даже сына, - весело сказал Андрей.

- А Тыгрену, Андрюша, надо устраивать на работу. Нравится она мне. Из нее выйдет толк. Характер есть.

- Я уже говорил с доктором. В санитарки зачислим ее.

- Пусть начинает хотя бы с этого. Освоится, поучится, а там, к моменту перехода от ревкомовской системы к райисполкомовской, проведем ее в члены райисполкома. Знаешь, как она будет работать! Желание жить по-новому у нее уже теперь в кровь вошло: она выстрадала его, это желание, своей трудной жизнью.

А между тем Тыгрене странной и смешной казалась жизнь в деревянной яранге. Все здесь было необычно. Она с трудом отвыкала от своих привычек. Первые дни она даже уставала от новой жизни и удивлялась, как Айе так быстро ко всему привык. И все же жизнь с Айе, к которому она так стремилась, была очень хороша. С ним можно ко всему привыкнуть, даже и к такому неудобному деревянному жилищу.

Как-то Айе привез девочку-подростка и сказал:

- Тыгрена, это Берта. На одну зиму Рультына отпустила ее. Пусть живет у нас и играет с Айвамом. Не надо оставлять малыша одного, когда будешь уходить в больницу. Вон крючок на двери. Когда нас нет, можно запереть дверь. Так живут таньги на Большой земле.