Айзек Азимов - Краткая история биологии

Поначалу дарвинизм не был принят во Франции, однако Германия в целом восприня­ла идеи ученого. Немецкий натуралист Эрнст Генрих Геккель (1834-1919) был сторонни­ком Дарвина. Он увидел в развивающемся эм­брионе виртуальную сжатую модель эволю­ции. К примеру, млекопитающие начинают Жизнь в виде единственной клетки, как и про­стейшие, затем развиваются в двуслойные организмы, подобные медузе, затем уже — в трехслойные, как какой-нибудь примитивный червь. В ходе последующего развития эмбри­он млекопитающего вырабатывает, а затем те­ряет хорду, потом приобретает и теряет струк­туры, характерные для рыб. С этой точки зрения Геккель имел оппонента в лице эмбри­олога Байера, который пришел к тем же выво­дам, но не принял дарвинизма. Современные биологи также не принимают выводы и кон­цепцию Геккеля как единственно верную кар­тину хода эволюции.

Американский ботаник Аса Грей (1810 — 1888) стал наиболее активным защитником дарвинизма в Америке. Религиозный пропо­ведник, он не мог быть обвинен в атеизме, тем самым его аргументация приобретала до­полнительную силу. Его оппонентом в Аме­рике стал натуралист Жан-Луи Родольф Агассис. Агассис заслужил научную репута­цию изучением ископаемых рыб, но больше всего популярности ему принесла концепция прохождения в давно минувшие времена лед­ников в регионах, где никто из современни­ков их увидеть не мог. Агассис не принял дарвинизма в своем пиетете перед Природой.

Самый уязвимый момент в дарвинизме ка­сается человека. Сам Дарвин завуалировал этот момент в своем «Происхождении ви­дов», да и его соавтор, Уэллес, в конце кон­цов пришел к выводу, что человек не подвержен эволюционным процессам. Однако было бы нелогично предполагать, что эволюция коснулась всех видов, кроме человека.

В 1838 г. французский археолог Жак Бушеде Кревекер де Перте (1788-1868) от­крыл в северной Франции стоянку древнего человека. К тому времени стало возможно определить возраст каменных топоров, най­денных на стоянке, и человеческих останков. Таким образом, стало научно очевидно, что не только Земля, но и человек насчитывает в своей истории гораздо более тысяч лет, чем те б тысяч, о которых говорит Библия. Пуб­ликация этих данных вызвала фурор. Фран­цузские биологи, все еще находившиеся под влиянием уже умершего Кювье, отказались принимать эти изыскания. Английские уче­ные встали на сторону Буше де Перте.

А четыре года спустя геолог Лаэлл, ис­пользовав находки Буше де Перте, опубли­ковал книгу «Античная история человека», в которой не только поддерживал теорию дар­винизма, но и обосновывал ее применение к человеку. Гексли также написал книгу, взяв за основу эту позицию.

В 1871 г. Дарвин открыто выступил с тео­рией эволюции человека от млекопитающих, опубликовав вторую книгу — «Происхож­дение человека». В ней он рассматривал рудиментарные органы человека как доказа­тельства эволюционных изменений. (В человеческом теле имеется целый ряд рудиментар­ных органов. Аппендикс — это остаточный орган, некогда используемый для запасания пищи. Этому запасу пищи в те времена пред­назначалось проходить долгую бактериаль­ную обработку. В основании спины у челове­ка имеются четыре косточки, которые были когда-то частью хвоста; имеются также ныне совершенно бесполезные мускулы, предназна­чавшиеся для движения ушей, и т. д.)

В 1856 г. в Германии, в долине Неандерталь, был раскопан древний человек, вернее, обнаружен его череп. Этот череп, совершенно очевидно, принадлежал примитивному, обезь­яноподобному человеку. Обнаружен он был в слое, насчитывавшем много тысяч лет. И сра­зу же ученый мир потерялся в догадках: был ли то примитивный вид человека, который позже превратился в человека современного, либо обычный дикарь древности, возможно с обезображенным болезнью скелетом и генети­ческой деформацией черепа?

Выдающийся авторитет ученого мира тех лет, немецкий врач Рудольф Биршоу (1821 — 1902), поддержал последнюю версию. В про­тивоположность ему, французский хирург Пол Брока (1824 — 1880), наиболее авторитет­ный эксперт по структуре черепа того време­ни, заявил, что ни здоровый, ни одичавший, ни больной человек новой формации не может быть обладателем такого черепа.

Для того чтобы уладить все эти недоуме­ния, требовалась следующая находка: она была бы связующим и до поры недостающим звеном между человеком и человекоподобной обезьяной. Такие недостающие звенья были частыми в биологической науке. К примеру, в 1861 г. Британский музей приобрел иско­паемые останки существа, внешне напомина­ющего птицу, а также отпечатки перьев в камне. У этого существа, однако, были зубы и хвост, как у ящерицы. Это стало ярчайшим доказательством того, что птицы эволюцио­нировали от рептилий.

Однако поиски необходимого звена в происхождении человека не удавались на протяжении ряда десятилетий. Успех при­шел к голландскому палеонтологу Мари-Эжен-Франсуа-Томасу Дюбуа (1858—1940). Он был одержим идеей поиска недостающе­го звена и считал, что искать нужно либо в Африке, где по сей день обитают шимпанзе и гориллы, либо в Юго-Восточной Азии, где обитают гиббоны и орангутаны.

В 1889 г. Дюбуа был призван правитель­ством страны в экспедицию на остров Ява (тогда — голландская колония). В течение не­скольких лет он отыскал верхнюю часть чере­па, тазовую кость, а также два зуба того, что, вне сомнения, было когда-то примитивным че­ловеком. Череп был больше любого обезьянь­его, но меньше черепа современного человека. Зубы также занимали промежуточное положе­ние между зубами человекоподобной обезьяны и человека. Дюбуа, опубликовав в 1894 г. ре­зультаты своих исследований, назвал суще­ство, которому принадлежали останки, пите­кантроп прямоходячий.

Другие подобные находки были сделаны в Китае и Африке, так что отыскалось сра­зу несколько недостающих звеньев. Теперь аргументы как в пользу эволюции в целом, так и в пользу эволюции человека в частно­сти стили неоспоримы. Безусловные против­ники теории эволюции остались, пожалуй, только среди религиозных фундаменталис­тов. В наше время трудно вообразить авто­ритетного биолога, который являлся бы ан­тиэволюционистом.

«БОКОВЫЕ НАПРАВЛЕНИЯ» ЭВОЛЮЦИИ

Если антиэволюционисты были все же не правы, то напрасно впадали в радостный энту­зиазм слишком горячие приверженцы тео­рии, которые отыскивали признаки эволюции даже в тех областях, куда она не проникала. Так, английский философ Герберт Спенсер (1820 — 1903), наработавший эволюционист­ские идеи еще до выхода книги Дарвина, ухва­тился за эту книгу и взял ее выкладки в дока­зательство своих рассуждений о человеческом обществе и культуре. Таким образом, он поло­жил начало науке социологии.

Спенсер утверждал, что все общество и культура в целом начинались на весьма при­митивном уровне, а затем эволюционировали до современного сложного состояния. Он по­пуляризировал термин «эволюция» (которым Дарвин предпочитал не пользоваться), а также фразу «выживание наиболее приспособ­ленных». Спенсеру представлялось, что все че­ловеческие индивидуумы находятся в постоян­ной борьбе за выживание и слабейшие погибают в ней. Спенсер счел их гибель неизбежным следствием эволюции и прогресса и выдвинул теорию, что следует «помочь» естественному от­севу среди безработных и прочих неблагополуч­ных представителей общества, а не устраивать для них биржи труда и приюты. Он провоз­гласил, что благотворительность, милосердие и социальная помощь вредят прогрессу.

Это, однако, мешало популяризации дар­виновской теории, поскольку Спенсер не учел того, что для осуществления эволюции нужен долгий исторический путь. Единственным же путем, который признавал Спенсер, было на­следственное принятие приобретенных харак­теристик (по Ламарку). Он игнорировал тот факт, что, многие члены человеческого обще­ства привязаны к своим больным и неблагопо­лучным собратьям и страстно не хотели бы их потерять. Кроме того, история цивилизации доказывает преимущество гуманного общества над обществом, построенным на взаимоотно­шениях «хищник —жертва».

И все-таки спенсерианство повлияло на историю и в годы, предшествующие Первой мировой войне, дало карты в руки национа­листам и милитаристам, ведь любая война оправдана, если она помогает выживанию наиболее приспособленных. К счастью, сей­час эти теории забыты.

Еще одну теорию развил английский ант­рополог Фрэнсис Гэлтон (1822 — 1911), дво­юродный брат Дарвина. Гэлтон в молодые годы посвящал себя метеорологии, но после выхода книги своего знаменитого кузена об­ратился -1с биологии. Он интересовался во­просами наследственности и первым обратил внимание на важность изучения идентичных (однояйцевых) близнецов. Именно у них на­столько одинаковы наследственные призна­ки, что разница может быть отнесена цели­ком к влиянию окружающей среды.