Йонас Риддерстрале - Караоке-капитализм. Менеджмент для человечества

Уроки истории тяжелым грузом лежат на наших плечах. Дерегулирование может привести к дегенерации. Капитализм без характера опасен. Не только с точки зрения этики, но и эффективности, капитализму нужен характер. Без этого люди теряют веру в капитализм. Когда они не доверяют системе и ее лидерам, то перестают потреблять, и вся машина выходит из строя. Также следует помнить, что общества, неспособные совместить эффективность, равные возможности и эмпатию, со временем подвергаются эрозии — экономической и эмоциональной. «Люди, которые ставят свои привилегии выше принципов, очень скоро лишаются и того, и другого», — утверждал Дуайт Эйзенхауэр. На этот раз хотелось бы, чтобы мы избежали ошибок древних греков и римлян.

Чтобы создавать долговечную ценность, капитализму нужны ценности.

Неолибералы часто забывают, что теория Адама Смита о невидимой руке, направляющей либерализованную экономику, базируется на идеях, представленных в его первой, менее известной книге «Теория нравственных чувств». В ней утверждалось: чтобы система свободного рынка не развалилась и не превратилась в анархию, тем, кто находится у руля, следует думать об общественных интересах, а не только о своих собственных.

Рыночный механизм — лишь один из способов определения цены чего-либо.

Поведение правящего класса должно соответствовать принятым нормам. Смит писал о симпатии. Что, если в обществе нет симпатии и солидарности? Что происходит, когда норм не существует и люди лояльны только по отношению к себе самим? «Коммунизм пал из-за отсутствия личной заинтересованности; не пострадает ли капитализм от ее избытка?», — вопрошал Генри Минцберг и двое его коллег в одной из статей.

Капитализм, как и коммунизм, не бывает бесплатным. Без дополняющей эффективность эмпатии невидимая рука очень быстро превращается в тяжелый кулак, обрушивающийся на тех, кому недостает способностей и капитала. Глобальный рыночный капитализм — это не политическая идеология, правильная или неправильная, злая или добрая сама по себе. Рыночный капитализм не обязательно наносит ущерб окружающей среде или использует детский труд. Рыночный механизм есть лишь один из способов определения цены чего-либо. В плановых экономиках мы также видели и видим примеры использования детского труда и загрязнения природы. Разница в том, что цены устанавливает не спрос и предложение, а Центральный Комитет — централизованный идиотизм, вместо децентрализованного.

Рыночный капитализм — всего лишь машина, несовершенная, хотя и более совершенная, чем все, что мы до сих пор смогли придумать. Машина не имеет души. Рынок понимает только эффективность. Двигаясь дальше, следует выработать характер капитализма. Иначе в одно прекрасное утро мы проснемся с пониманием того, что спать легли рядом с красавицей, а проснулись с чудовищем.

Возможности для более насыщенной жизни, создания организаций, на которые приятно работать общества, в котором все большее число людей имеют шанс реализовать свои мечты, вероятно, никогда не были столь велики. Но чтобы избавиться от проклятия рода человеческого — бедности, мирской и духовной, необходимо найти ответ на старый вопрос, в чем суть хорошей жизни, помимо наркотиков и мыльных опер, современного эквивалента хлеба и зрелищ Римской империи. Технологический прогресс без целенаправленного развития наших институтов и ценностей не в состоянии произвести какую-либо долговечную стоимость.

«Старая и вечная социальная проблема состоит в том, как осуществлять контроль масс над элитой», — отмечает Чарльз Е. Линдблём из Йельского университета. Похоже, для некоторых космократов слово «мы» превратилось в ругательство. Оно требует, чтобы они думали о тех, кто остался за порогом караоке-клуба. Тем не менее, если обладатели толстых кошельков и письменных принадлежностей (или, точнее, клавиатур, являющихся более аккуратной метафорой оружия многих современных компетентов) будут по-прежнему ограничивать допуск, существует опасность, что массы, так или иначе, прибегнут к насилию для разрешения ситуации. Некоторые могут сказать, что в известной степени это уже произошло, имея в виду демонстрации антиглобалистов на улицах Сиэтла и Генуи, разрушение ВТЦ, трагедию на Бали и т. п. И правда, довольно нелегко вести дискуссию когда вам в лицо направлен пистолет, сколь бы вы ни были богаты и каким коэффициентом интеллекта ни обладали.

«Ради своего спасения капитализму придется проявлять благожелательность и внимание к людям на всех уровнях. Глобальная экономика должна локально проявляться», — говорит профессор Гарвардской бизнес-школы Розабет Мосс Кантер. Еще более рациональный и циничный комментарий звучит из уст гуру маркетинга Филипа Котлера: «Если капитализм не найдет новых рынков, он заложит основу своего собственного разрушения.

Невидимая рука рынка очень быстро превращается в тяжелый кулак, обрушивающийся на тех, кому недостает способностей и капитала.

Богатые не в состоянии потреблять больше определенного уровня». Это может быть справедливо, а может, и нет. Внизу пирамиды особого богатства не наблюдается. Можно сказать, что глобальный высший класс потенциально более прибылен для корпораций, чем локальный средний класс. Пусть так, но реальная угроза капитализму и глобализации исходит от тех, кто чувствует, что не имеет в этом своей доли.

Человечество стоит перед выбором между капитализмом с человеяеским лицом или со звериным оскалом.

Род человеческий всего лишь один из трех видов на планете, обладающих способностью к самоанализу, помимо шимпанзе и орангутангов. Теперь нам предстоит доказать, что самообман не является характеристикой, более присущей нашему виду. Но, продолжает профессор Линдблом, элита, «как правило, отрицает свои негативизм по отношению к общественному контролю, и даже не всегда отдает себе в этом отчет». Для построения стабильного общества, в котором есть возможности для каждого, совершенно необходимо заполнить тот идейный вакуум, что имеет место сегодня. Настало время избавиться от приставки «бес» в слове «бессмысленный» Отсутствие общей идеи и идеалов означает, что в действие вступает закон наименьшего сопротивления. Рыночный капитализм, сам по себе чуждый морали, становится прибежищем новых евангелистов «Когда вы возводите невидимую руку рынка в религиозный статус… жадность перестает быть смертным грехом и становится жизнеутверждающим принципом», — отмечает профессор Ракеш Курана. Взамен прославления жадности нам требуется новое общественное мировоэзрение.

Вероятно, настала пора спросить себя, какую цену мы готовы заплатить за благополучие. Мы — творения и творцы мира вокруг нас. Нравится нам или нет, человечество стоит перед выбором между капитализмом с человеческим лицом или со звериным oскалом. Мы gродвигаемся все ближе и ближе к виртуальной реальности и уходим все дальше и дальше от мира добродетельного. Что нам действительно нужно, так это рынки с моралью и смыслом и элита с этикой.

Вернемся в Париж образца 1792 года, в мир свободы, равенства и братства. С тех пор мы пытались построить общество, основанное на свободе. И хотя США доминируют в мировой экономике, и там далеко не все люди живут на солнечной стороне рыночной улицы. Свобода имеет преимущества и недостатки. Исследования показывают, что неравенство оказывает незначительное влияние на ощущение американцами своего благополучия. Однако оно имеет важнейшее значение для большинства европейцев. Как заметил Роберт Каган, автор книги «Рай и сила», «Американцы пришли с Марса, а европейцы — с Венеры».

Итак, Европа стремилась добиться равенства. Но пока большая часть людей в Северной Европе, этом главном полигоне социально экономического эксперимента, получала все больше возможностей развития независимо от пола, общественного положения и т. п., система одновременно утрачивала энергию, необходимую для создания материальных благ. Равенство зачастую достигается за счет качества. Если один человек хочет смотреть первый канал, а другой — второй канал, лучшее решение вовсе не в том, чтобы выключить телевизор. Равенство, как и свобода, имеет свои за и против. Как сказал Ричард Сеннетт: «Зло, с которым вы готовы примириться, зависит от добра, к которому вы стремитесь».

Во времена растущей индивидуализации задача в том, чтобы создать общество с объединяющими людей характеристиками, в котором существует реальный общественный интерес. В прежнем географически структурированном мире наименьшим общим знаменателем служил паспорт, но в мире без границ необходимо отыскать какое-то иное объединяющее начало. Нам остается братство или, если угодно, сестринство. Перед лицом фрагментации и исчезновения расстояний взамен Организации Объединенных Наций придется создать что-то вроде Организации Объединенных Личностей или Объединенных Племен.