Джордж Сорос - Сорос о Соросе Опережая перемены

Различные варианты возникают даже в тех случаях, которые невозможно бы­ло бы вообразить ранее. Эвтаназия, генная инженерия и «промывка мозгов» ста­новятся возможными практически. Наиболее сложные функции человека, такие, как мышление, могут быть разделены на составные части и искусственно вос­произведены. Все кажется возможным, пока не доказано обратное.

Вероятно, наиболее удивительной чертой идеально изменяющегося общест­ва является распад личных отношений. Взаимоотношения являются личными, поскольку они связаны с конкретным лицом. Друзья, соседи, мужья и жены ста­новятся если не взаимозаменяемыми, то по крайней мере легко заменяются лишь немного худшим (лучшим) вариантом. В условиях конкуренции они также становятся предметом выбора. Считается, что родители и дети остаются связа­ны друг с другом, но и их связи могут стать менее значимыми. Личные контак­ты в целом могут потерять свое значение, точно так же как более совершенные средства коммуникации сокращают необходимость физического присутствия.

Появляющаяся постепенно картина является не очень приятной. В жизни от­крытое общество может оказаться гораздо менее желательным, чем оно кажется тем, кто рассматривает его в качестве идеала. Для того чтобы рассмотреть пер­спективы событий, следует напомнить, что любая социальная система становит­ся абсурдной, если доводится до своего логического завершения, будь то утопия Мора, воображаемые страны Дефо, Чудный новый мир Хаксли или ]984 Оруэлла.

Великим благом открытого общества и достижением, которое дает ем у воз­можность служить в качестве идеала, является свобода личности. Наиболее оче­видным привлекательным качеством свободы является негативное качество: от­сутствие ограничений. Но свобода имеет также и позитивный аспект, который еще важнее. Она позволяет людям думать самостоятельно, решать, чего они хо­тят, и превращать свои мечты и реальность. Люди могут исследовать пределы своих способностей и достигать интеллектуальных, художественных или прак­тических результатов, возможности достижения которых они иначе не могли бы себе представить. Это может оказаться восхитительным и чрезвычайно удовле­творительным опытом.

В качестве платы важное положение частного лица может налагать на него тяжкую ношу, которая может стать и непосильной. Где можно найти ценности, которые могут оказаться необходимы для того, чтобы люди могли справиться со всеми возможностями, которые перед ними возникают? В требовании, чтобы свободный индивид оперировал фиксированным набором ценностей, существу­ет противоречие. Ценности являются в той же степени вопросом выбора, как и все остальное. Выбор может быть сознательным результатом самоанализа и ре­флексии; более вероятно, что он будет импульсивным или опираться на семей­ную историю, совет, рекламу или иные внешние влияния. Когда ценности под­вержены изменениям, то само это изменение становится важной составляющей коммерческой деятельности. Индивидам приходится выбирать ценности под значительным давлением со стороны.

Если бы этот выбор был лишь вопросом выбора возможностей, относящих­ся к потреблению, значительных трудностей не существовало бы вообще. Когда необходимо принять решение о том, какую марку сигарет выбрать, можно руко­водствоваться чувством удовольствия, хотя даже и это сомнительно, помятуя об огромных суммах, расходуемых на рекламу сигарет. Но общество не может быть построено на одном только принципе удовольствия. В жизни есть боль, риск и опасности, а в итоге – перспектива смерти, и, если бы удовольствия были един­ственным мерилом, капитал не мог бы накапливаться, многие ассоциации и ин­ституты, которые составляют общество, не могли бы выжить, а открытия, худо­жественные и технические творения, которые составляют цивилизацию, не бы­ли бы сделаны или созданы.

Когда мы выходим за рамки тех желаний, которые могли бы быть удовлетво­рены немедленно, мы обнаруживаем, что открытое общество страдает от того, что можно назвать отсутствием цели. При этом я имею в виду не то, что цель не может быть найдена, а лишь то, что каждый человек обязан искать и находить ее в себе и для себя.

Именно эта необходимость и создает ту самую тяжкую ношу, о которой я го­ворил ранее. Люди могут пытаться ставить себе более масштабные цели, присо­единяясь к некоторой группе или посвящая себя некоторому идеалу. Но добро­вольные ассоциации не имеют того же качества неизбежного убеждения, каким обладает органическое общество. Человек принадлежит к этим ассоциациям не в результате хода событий, а в результате сознательного выбора. Трудно посвя­тить себя всем сердцем некоторой группе, когда есть такой широкий выбор. Да­же если человек это и делает, группа не посвящает себя ему в ответ: существует постоянная опасность того, что человеку будет отказано или он будет оставлен за бортом.

То же самое относится к идеалам. Религиозные и социальные идеалы конку­рируют друг с другом, им не хватает неизбежности, которая позволила бы лю­дям принимать их беспрекословно. Приверженность идеалам становится в той же степени вопросом выбора, как и принадлежность к некоторой группе. Чело­век становится отделен от других; его принадлежность никак не характеризует его, но говорит только о его сознательном решении. Между человеком и приня­тым идеалом стоит сознательно принятое решение.

Необходимость поиска цели для себя и в себе ставит людей в сложное поло­жение. Человек является наиболее слабой из составляющих общество единиц, его жизнь короче срока жизни большинства институтов, которые от него зависят. Люди как таковые являются очень неопределенным основанием для системы ценностей, достаточной для поддержания структуры, которая переживет их и которая должна представлять большую ценность в их глазах, чем их собствен­ные жизнь и благополучие. Тем не менее подобная система необходима для под­держания открытого общества.

Неадекватность индивида как источника ценностей может выражаться раз­личными способами. Одиночество или чувство собственной неполноценности, вины и бесполезности может напрямую быть связано с отсутствием цели. По­добные психические расстройства усиливаются стремлением людей считать се­бя ответственными за эти чувства, вместо того чтобы поместить свои личные сложности в социальный контекст. Психоанализ не может помочь в этом отно­шении, несмотря на его терапевтическую ценность. Чрезмерная сосредоточен­ность на индивиде, как правило, только усугубляет проблемы, которые он стре­мится излечить.

Проблемы тяжкой ноши сознания индивида становятся тем большими, чем большим богатством и властью он обладает. Человек, который с трудом сводит концы с концами, не может позволить себе остановиться и размышлять о смыс­ле жизни. Но можно с уверенностью сказать, что то, что я назвал позитивным ас­пектом несовершенного знания, поможет сделать открытое общество еще более богатым, и, таким образом, этот неразрешенный вопрос с большей вероятнос­тью встанет во всей своей полноте. Может быть достигнута точка, когда под­вергнется сомнению даже принцип удовольствия: люди могут быть не в состоя­нии получать такое удовлетворение от результатов своего труда, какого было бы достаточно для оправдания усилий, направленных на его достижение. Оправда­ние созданию богатства может состоять только в том, что процесс этот является формой творческой деятельности. Признаки пресыщения начинают появляться только тогда, когда речь идет о получении удовлетворения от плодов своего тру­да.

Те, кто не способен найти цель в себе, могут обратиться к догме, которая предлагает человеку готовый набор ценностей и безопасное место во вселенной. Единственный способ избавиться от отсутствия цели состоит в отказе от откры­того общества. Если свобода становится невыносимой ношей, то спасением мо­жет показаться закрытое общество.

Мы видели, что критический способ мышления возлагает непосредственно на человека тяжкую ношу решений о том, что правильно, а что – нет, что истин­но, а что – нет. В условиях несовершенного понимания возникает много важных вопросов – прежде всего связанных со значением человека во вселенной и его местом в обществе, – на которые он не может дать окончательных ответов. Нео­пределенность трудно перенести, и человеческий разум, вероятнее всего, готов будет на все, чтобы избежать ее.

Существует известный обходной путь: догматический способ мышления. Он состоит в установлении фундаментальной доктрины, источником происхожде­ния которой считается не человек, а нечто иное. Источником может быть тради­ция или идеология, которой удалось победить в конкуренции с другими идеоло­гиями. В любом случае она объявляется высшим судьей, стоящим над конфлик­тующими взглядами. Те взгляды, которые ей соответствуют, принимаются, а те, которые с ней конфликтуют, отклоняются. Нет необходимости взвешивать аль­тернативы: любой выбор предопределен. Ни один вопрос не остается без отве­та. Ужасная перспектива неопределенности снимается.