Джефри Робинсон - Миллионеры в минусе, или как пустить состояние на ветер

Обратите внимание на эти слова.

Возможно, их еще придется вспомнить.

Сначала был телефонный звонок из Лондона в Базель.

«Что бы вы хотели узнать? — спросил он. — Когда вы хотите со мной встретиться?»

Он получил ответ на оба своих вопроса. «Хорошо, — сказал он, — так и договоримся. Только напишите мне и напомните еще раз».

Письмо было написано и отправлено.

Ответ пришел в виде короткой записки, написанной от руки: «К сожалению, в это время меня не будет в городе. Прошу меня извинить».

Потом был еще один звонок из Лондона.

«Нет, — сказал он, — ничего не получится. Я уезжаю в путешествие. Мне очень жаль».

И в завершение этих несостоявшихся рандеву был еще один звонок, на этот раз из Базеля.

Трубку взяла женщина и спросила, кто у телефона. Услышав ответ, она сказала: «Одну минуту» и, забыв прикрыть рукой микрофон, прошептала мужу, что звонит тот человек из Лондона, но сейчас он в Базеле. «Не надо, — прошептал он, — скажи ему, что меня нет. Скажи, что я куда-нибудь уехал». «Возьми трубку, — прошептала она, — он здесь, в Базеле». И снова он отказывался, а она пыталась заставить его подойти к телефону.

Наконец после долгих перешептываний он все-таки взял трубку и с большой неохотой согласился назначить встречу на завтрашнее утро.

Геллерштрассе — одна из самых фешенебельных улиц в Базеле. Они жили в одном из современных кварталов. Лифт поднимался прямо в прихожую их огромной квартиры. Вежливый, но неулыбчивый человек в белой сорочке, синем пиджаке и ярко-желтом галстуке встретил меня у дверей.

Он был почти совершенно лыс, но его лицо украшали густые седые бакенбарды, а по ярким голубым глазам никак нельзя было сказать, что их обладателю восемьдесят лет.

Но если заглянуть в эти глаза поглубже, то становилась понятной причина всех наших несостоявшихся свиданий.

Фриц Шлумпф — это человек, который подозревает всех и вся.

Мюлуз нельзя спутать ни с одним из живописных и любимых туристами уголков Франции.

И тому есть причины.

Он не из тех французских провинциальных городков, которые славятся своим потрясающим сыром, или местным вином, или каким-нибудь знаменитым местным ресторанчиком. В этом промышленном городе в получасе езды от швейцарской и немецкой границ неприглядная современность стерла многие черты славного прошлого. Старики здесь доживают свой век, а молодежь всеми силами стремится уехать.

«Мюлуз — город достопримечательностей».

Так написано в рекламной брошюре местного туристического агентства.

Вниманию туристов предлагается зоопарк, парковые статуи, которые в ярком свете летнего солнца еще могут казаться достопримечательностями, но в остальное время года смотрятся довольно уныло, а также исторический музей, железнодорожный музей, музей пожарного дела, музей изобразительных искусств, ежегодный фестиваль музыки Баха и городской театр.

Но по сути своей Мюлуз остается фабричным городом, основным продуктом которого когда-то был текстиль. Возможно, поэтому там есть еще музей обоев и музей набивных тканей.

Однако сегодня Мюлуз занимает заметное место на карте Европы в основном благодаря тому, что там расположен Французский национальный автомобильный музей, хотя по большому счету он бы должен называться «Коллекцией Шлумпфа». Собственно, он и не может в полной мере считаться национальным музеем, потому что в настоящее время принадлежит городу Мюлузу и властям департамента, что, впрочем, не мешает ему быть достопримечательностью мирового значения.

Музей действительно потрясает.

В нем выставлены почти шестьсот антикварных автомобилей и других средств передвижения и представлены девяносто восемь различных марок автомобилей, а также самая полная в мире коллекция автомобильной продукции сорока автозаводов Франции с 1878 по 1950 год.

Если согласиться, что автомобили довольно точно отражают историю общества, то в музее перед нами предстает история общества — по крайней мере, европейского общества — за последние девяносто с лишним лет. Здесь можно увидеть шикарные туристические модели тридцатых годов, и модерн пятидесятых, участников гонок на «Гран-при» в двадцатые годы, и гоночные машины шестидесятых, «гордини» пятидесятых, и «мазерати» тридцатых годов. Коллекция «мерседесов» начинается с модели «39/75» 1907 года и заканчивается моделью «300 СС» 1956 года. Коллекция «бенцев» отражает успехи автомобилестроения за десять лет, начиная с 1890 года. Здесь также представлены машины компании «Панар и Левассор» начиная с 1893 года, тогда как коллекция из двадцати шести «де диодов» охватывает период с 1901 по 1914 годы.

Здесь есть «Саж» образца 1906 года, «Эрме Симпле» 1904 года, «Санбим» 1920 года, «Тальбо Лондрэ» 1933 года, «Мэтис» 1924 года, гоночная модель «Сизэр Ноден» 1908 года, «Пикколо» 1906 года, «Более Трикар» 1896 года, «Равель» 1907 года, «Барре» 1912 года, «Маф» 1914 года, «Корре Ликорн» 1906 года, «Ле Ги» 1911 года, «Гладиатор» 1907 года, «Делонэ-Бельвиль» 1907 года, «Мэйбэк Зеппелин» 1934 года, «Фуийарон» 1906 года, «Пежо 174» 1927 года, «Дековиль» 1903 года, «Дюфо» 1904 года и «Балло» 1921 года, участвовавшая в том же году на гонках «Индианаполис-500».

Здесь есть «роллс-ройсы» (все модели до середины тридцатых годов), «бентли» и «даймлеры» (один из которых принадлежал английской королевской семье), «испано-сюизы» и «лорен-дитрихи», а также «мэйбахи», «ле зебрес», «деляжи», «дарракки» и паровые автомобили компании «Гарднер Серполле».

Но главное — здесь представлены 123 модели «бугатти».

Это самое крупное собрание машин «бугатти» в мире, включающее совершенно уникальную модель «купе наполеон», на которой ездил сам Этторе Бугатти.

Музей представляет собой, пять крытых акров земли, где среди дорожек, мощенных красной плиткой, и 845 фонарей, представляющих собой точную копию фонарей с моста Александра Ш в Париже, стоят начищенные до зеркального блеска старинные автомобили.

Зрелище захватывает.

Оно настолько поразительно, что первой реакцией президента Франсуа Миттерана было: «Что за прихоть! Это достойно самого безумного Людвига Баварского».

На что Фриц Шлумйф гордо ответил: «Почему бы и нет? Это действительно прихоть. Мпе льстит, что вы сравнили меня с королем Людвигом. Все в жизни нужно делать со страстью или не делать совсем».

Что и говорить, эта коллекция действительно была его страстью.

«В 1963 году компания „Бугатти“ испытывала трудности. И я купил у них двадцать три классические модели „бугатти“, включая „купе наполеон“, две семицилиндровые машины и гоночный автомобиль, который участвовал в 24-часовой гонке в Ле-Мане в 1930 году».

Говорят, что он заплатил за эти машины, запасные двигатели и огромное количество запасных частей 120 тысяч франков (в то время это составляло десять тысяч фунтов или двадцать четыре тысячи долларов).

Среди этих запасных частей было двадцать три новеньких, в отличном состоянии компрессора компании «бугатти», из которых он заказал настенную композицию в виде инициалов «ЭБ».

«Она великолепна», — утверждает Шлумпф.

Хотя, откровенно говоря, она не столько великолепна, сколько нелепа. Поскольку многие серьезные коллекционеры готовы отдать все на свете за один лишь запасной компрессор компании «Бугатти», которые, кажется, являются одними из самых редких коллекционных предметов на земле.

«Затем у одного человека из Чикаго я купил еще тридцать машин. В этом собрании оказалась вторая модель „ройял“. Владелец этой коллекции Джон Шекспир запросил за нее 105 тысяч долларов. Шлумпф предложил семьдесят тысяч. Сошлись они где-то посередине.

Закупочная вакханалия продолжалась.

На протяжении всего 1960 года на заводы Шлумпфа во Франции приходили по железной дороге партии старинных автомобилей. Некоторые модели сгружались с платформ только ночью. Каждая из машин была укутана в брезент. Доставка грузов осуществлялась в атмосфере такой таинственности, как будто все это происходило в детективном романе. Тут была и колючая проволока, и сторожевые собаки, и мощные прожектора. Около сорока рабочих, с которых была взята подписка о неразглашений тайны, занимались реставрацией этих машин. Рассказывают, что Фриц Шлумпф лично объезжал эти объекты на велосипеде, неустанно блюдя меры безопасности. Однажды, застав одного из рабочих при попытке подомотреть, какие машины прибыли с новой партией, он оштрафовал его на крупную сумму. Согласно другой версии, он прямо на месте уволил его.

«На этот музей у меня ушло тридцать лет жизни. Я посвятил его памяти моей матери, которая родилась в Мюлузе».

Однако за десять лет с 1966 по 1976 год только тридцати трем избранным было позволено посетить музей.

«Я просто не хотел пускать туда кого попало».

А затем он лишился своей коллекции.

Ее у него отобрали.

Хотя он утверждает, что ее у него украли.