Самиздат в СССР. Тексты и судьбы - Юлия Анатольевна Русина

© Ю. А. Русина, 2019

© Издательство «Алетейя» (СПб.), 2019

Определенная хронологическая дистанция, отделяющая нас сегодня от исторических условий, породивших феномен самиздата, позволяет исследователям обратиться к научному анализу, а обществу – к осмыслению тех явлений советской истории, которые мы именуем «инакомыслием», «оппозиционными настроениями», «диссидентским движением», «противостоянием власти и интеллигенции». Однако самиздат даже в современной интеллектуальной среде часто ассоциируется только с запрещенной к изданию художественной литературой, в то время как социально-политические самиздатские тексты обладают огромным информационным потенциалом и общественной значимостью. Они разносторонне характеризуют культуру инакомыслия в СССР, и без их вовлечения в практику исторических исследований невозможно разобраться в философских, национальных, социальных и психологических основах диссидентского дискурса.

Хотя тема советского самиздата историографически находится в начале своего пути, уже можно говорить об исследовательских направлениях и первых результатах научных изысканий.

В определенной степени задачу популяризации данного феномена советской культуры выполняют документальные и справочные публикации[1]. Крупным информационным ресурсом документов советского самиздата является сайт общества «Мемориал», где, например, представлена полнотекстовая база данных всех 64 выпусков известного бюллетеня правозащитников «Хроника текущих событий» (1968–1982)[2]. На просветительские функции, естественно, нацелены библиотеки, публикующие свои каталоги по данной тематике[3]. Цели не только образовательного характера, но и расширения кругозора заинтересованных читателей преследуют учебные пособия, подготовленные вузовскими преподавателями[4].

Если говорить о работах, сочетающих аналитический взгляд и доступную широкому кругу читателей стилистику, то первой следует назвать книгу Л. М. Алексеевой «История инакомыслия в СССР. Новейший период»[5] (1984, 1992). Это исследование, основанное на личном опыте автора и материалах выпусков «Хроники текущих событий», до сих пор остается самым востребованным и цитируемым среди историков, социологов, политологов, занимающихся изучением оппозиционных настроений и движений в Советском Союзе. Тема самиздата, безусловно, присутствует в российских и зарубежных работах, посвященных истории диссидентского движения и разномыслия в СССР и также рассчитанных на большую читательскую аудиторию[6].

Книгу Е. Н. Савенко «На пути к свободе слова: очерки истории самиздата Сибири» (2008) хотелось бы выделить особо. В этой работе рассматривается толкование термина «самиздат», анализируются присущие ему черты, кроме того, приводится подробная характеристика различных видов неподцензурных изданий, выходивших в Сибири в советские годы. Самостоятельные главы этого научного труда посвящены изучению литературного, публицистического, религиозного и музыкального (рок) самиздата.

Социум, в котором рождался самиздат, его нравственные ориентиры, образ жизни, атмосферу эпохи помогают понять книги мемуарного, художественного и научно-исследовательского жанров: Раисы Орловой и Льва Копелева, Петра Вайля и Александра Гениса, Бориса Фирсова, Ирины Уваровой и др.[7]

Особенности бытования самиздата и практика заполнения его текстами альтернативной информационной среды связаны со спецификой действия в советском обществе инструментов цензуры, которые раскрываются в работах А. В. Блюма и Т. М. Горяевой[8].

В предлагаемом читателю издании проанализировано смысловое наполнение понятия «самиздат» и его трактовка разными специалистами, изучающими этот социальный и культурный феномен. Кроме того, уделено внимание такой сложной проблеме, как классификация исторических источников в целом и текстов самиздата в частности. Книга состоит из четырех глав. Логика повествования подчинена движению от классических самиздатских текстов, оставивших заметный след в культуре инакомыслия, к самодеятельной художественной и политической литературе, отразившей разномыслие и оппозиционные настроения, копившиеся в советском обществе и заявившие о себе в годы послевоенного духовного подъема и «оттепели». Издание снабжено кратким библиографическим списком по теме и приложениями с копиями оригинальных самиздатских текстов и рисунков.

Слово «самиздат» чаще всего ассоциируется с литературными произведениями «трудной судьбы», чей путь к читателю был усеян цензурными шипами. В иронично-сатирическом рассказе Андрея Синявского «Графоманы», написанном в 1960 г., писатель-неудачник, чьи рукописи не принимало ни одно издательство, изобрел «домашний» способ публикации своих книг: «На обороте последней страницы мелким шрифтом было набрано: Редактор С. Галкин. Художник-оформитель С. Галкин. Технический редактор С. Галкин. Наборщик С. Галкин. Тираж 1 экземпляр»[9].

Действительно, существование самиздата напрямую связано с цензурой, но являлся он не только в форме художественного произведения, а мог быть и публицистическим, и религиозным, и научным историческим или философским текстом, и аудиозаписью и др.

Для чего необходимо разбираться в содержании и сути какого-либо понятия? В ходе дискуссий вокруг научного термина чаще всего звучат два заключения: во-первых, выработка единой дефиниции необходима для того, чтобы понимать, какой смысл вкладывается в ту или иную научную категорию, а во-вторых, любое определение носит условный характер.

Сегодня термин «самиздат» наполняется самыми разными смыслами:

– феномен диссидентской культуры;

– альтернативное информационное пространство;

– ответ на дефицит информации;

– способ бытования неподцензурных текстов;

– советская культурная практика;

– форма инакомыслия;

– метод борьбы с режимом и т. д.

Нет единого взгляда и на время появления самиздата. Кто-то связывает его существование с цензурой, а значит, с любыми рукописными текстами, распространявшимися нелегально, и уводит рождение этого феномена вглубь веков. Другие считают самиздат органической частью общественной жизни ХХ столетия. Таким образом, суть данного феномена и его корни трактуются по-разному, причем следует подчеркнуть, что толкователями термина являются не только профессиональные историки, социологи, филологи или представители других наук, но и в значительной мере сами участники диссидентского движения последних десятилетий советской власти, те, кто был причастен к созданию и распространению самиздата.

Автором современного термина «самиздат» принято считать московского поэта, изобретателя «небывализмов» в поэзии Николая Глазкова (1919–1979), чьи стихи и прозаические миниатюры не принимались официальными издательствами. В 1944 г. он начал выпускать самодельные книжки, вначале рукописные, а позже напечатанные на машинке, подписанные «самсебяиздат» по аналогии с «госиздатом». По мнению Александра Даниэля, звучание слова «самиздат» носило оттенок самоиронии, которая сопровождала оппозиционные настроения до конца 1960-х гг. и была непременным условием свободомыслия в закрытом обществе[10]. Так, например, Владимир Буковский в своих воспоминаниях определяет этот термин лаконично и очень образно: «Сам сочиняю, сам редактирую, сам цензурирую, сам издаю, сам распространяю и отсиживаю за него»[11]. Буковский называет самиздат явлением культуры и его начало связывает со стихами запрещенных, забытых и репрессированных поэтов, которые цензура не позволяла увидеть в открытой печати. При этом