Крис Тейлор - Как «Звездные войны» покорили Вселенную. История создания легендарной киносаги

50-е и 60-е годы прошлого века были наполнены фильмами о войне, каждый из которых рассказывал о героизме на земле и – все чаще – в воздухе. «Разрушители плотин» (1955), «633 эскадрон» (1964), «Тора, Тора, Тора!» (1970) – эти фильмы Лукас позднее запишет и смонтирует, чтобы создать идеальный воздушный поединок, 25-часовую ленту, которая послужит основой для всех спецэффектов «Звездных войн» (которые снимет тот же оператор, что снял «Разрушителей плотин»).

Если приглядеться, то влияние войны можно увидеть во франшизе повсюду. Оно в истребителях с одним пилотом, в шлемах и сапогах повстанцев, в модифицированных английских автоматах Стерлинга у штурмовиков, в маузере С96 Хана Соло, в высоком фашисте в черном противогазе. «Я часто говорю, что «Звездные войны» – мой любимый фильм о Второй мировой», – говорит Кол Хортон, автор сайта, на котором приведены сотни отсылок в «Звездных войнах» к Второй мировой войне. «Сюжет мифический. Но физические вещи, то, что можно потрогать, основаны на истории».

Последствия войны для юного Лукаса были не только развлечением с журнального столика. Другой конфликт, на этот раз на корейском полуострове, разгорелся через месяц после того, как Лукасу исполнилось пять лет. Жених его старшей сестры Энн был призван в армию и погиб в бою, когда Джорджу было девять. Даже до этой трагедии Джордж годами постоянно сталкивался с призраком другой, еще более пугающей войны. В год его поступления в школу всем детям в рамках подготовки гражданской обороны стали показывать фильм «Пригнись и спрячься» (1951). Представьте, каково видеть это в пять лет: не только мультфильм об умной черепашке, которая прячется в панцирь, когда падает атомная бомба, но и о двух школьниках, которые, «куда бы ни пошли и что бы ни делали, всегда помнят, что делать, если в этот момент взорвется атомная бомба».

Будущая война приобретает пугающие формы, когда ты сидишь под столом в начальной школе. «Мы постоянно проводили тренировки на случай ядерного взрыва, – вспоминал потом Лукас. Мы постоянно слышали о строительстве убежищ от радиации, о конце света, о том, сколько бомб построено». Неудивительно, что он однажды назвал свои школьные годы «пугающими» и что он «всегда боялся, что за углом прячется монстр». Не помогло также, что мальчиком он был небольшим, поэтому подчас становился мишенью для старших и более крупных ребят. Не раз Венди приходилось за него заступаться.[14]

В 2013-м прошел первый и последний на сегодня официальный визит Джорджа Лукаса в Модесто на сороковой юбилей «Американских граффити»; во время него Лукас проехал по улице, где раньше катался – на этом фото напротив старого магазина канцтоваров и игрушек его отца.

ФОТО: Крис Тейлор

Если отбросить страхи перед войной и хулиганами, Лукас жил хорошо. Он был сыном богатеющего бизнесмена, Джорджа Уолтона Лукаса-старшего, который знал всех в городе, поставляя им канцтовары. Шесть дней в неделю с семи утра он был в магазине. Вечера были для гольфа, а по воскресеньям с женой Дороти, с которой они были вместе со школы, они занимались бухгалтерией.

Джордж-старший когда-то мечтал стать адвокатом, и эта карьера ему бы подошла. Тонкий и прямой, любящий цитировать Шекспира за столом, он мог бы быть отличным оратором в зале суда. Но в 1933 году, когда безработица достигла 20 процентов, он был рад работе в магазине канцтоваров. Он убедил Л. М. Морриса, владельца компании, основавшего ее в 1904 году, передать ему 10 % акций. Постепенно он увеличил свою долю до 50 %, а после того как Моррис ушел на пенсию, стал владельцем компании и переименовал ее. К 1950 году Компания Лукаса зарабатывала весьма солидные 30 тысяч долларов в год (сегодня это было бы 300 тысяч долларов). Джордж-старший заработал это все на канцтоварах и – крайне важно для «Звездных войн», как выяснилось, – на игрушках.[15]

Джордж Лукас-старший не был Дартом Вейдером, несмотря на предположение биографа Лукаса Дейла Поллока, что его отношения с сыном вдохновили сюжетный поворот в фильме «Империя наносит ответный удар». На самом деле молодого Лукаса – Джорджи, как его ласково называли, – родители скорее баловали. Лукасу принадлежала лучшая игрушечная железная дорога в Модесто. У Джорджи была большая сумма карманных расходов для своего времени: 4 цента в неделю в возрасте четырех лет, выросшие до 4 долларов в неделю (это 35 в долларах 2013 года) к 11 годам. В июле 1955 года Джордж впервые в жизни полетел на самолете – в Анахайм на открытие Диснейленда. Он не видел, как Уолт Дисней лично открывает парк, но был там на второй день его работы. «Я был в раю», – сказал Лукас об этом путешествии. В сияющем Мире завтрашнего дня безымянные монстры, пугавшие его в Модесто, растворились. Семья Лукасов стала ездить в Диснейленд каждые пару лет.

Конечно, Джордж-старший оказывал сильное влияние на детей, когда был дома. «Его отец был строгим», – говорит Патти Маккарти, профессор Тихоокеанского университета из Стоктона, который досконально исследовал жизнь Лукаса, готовя инсталляцию в Модесто, посвященную «Американским граффити». «Но в те времена родители были строгими. Венди Лукас всегда говорит: «Он был строгим человеком и хорошим отцом». У Джорджи и его сестер были обязанности по дому; мальчик ненавидел косить траву старой газонокосилкой. Чтобы решить эту проблему, он откладывал часть карманных денег, потом взял у мамы в долг 25 долларов и купил новую косилку. Дейл Поллок изображает это как акт непокорности. Но, скорее, это проявление деловой хватки – черты, которую Лукас несомненно унаследовал от отца-предпринимателя. «Моим первым наставником был мой отец», – сказал Лукас в интервью Биллу Моерсу спустя годы (вторым наставником он назвал Фрэнсиса Форда Копполу, а третьим – Джозефа Кэмпбелла).

Пожалуй, мать Лукаса была куда более таинственным персонажем, чем его отец. Дороти, дочь богатого торговца недвижимостью, была прикована к постели необъяснимыми болями в животе бо́льшую часть детства Лукаса. В десять лет Лукас обратился к ней со своим первым экзистенциальным вопросом: «Почему Бог только один, а религий так много?» Не получив удовлетворительного ответа, следующие двадцать лет Лукас провел, разрабатывая новое имя Бога, которое приняли как верующие, так и неверующие.

Прежде чем Лукас-старший достаточно разбогател, чтобы переехать с семьей на ранчо за городом, Лукасы жили в скромном доме по адресу авеню Рамона, 530. Его самой важной чертой был переулок позади дома, который Лукас делил с верными друзьями своего детства: Джоном Пламмером, Джорджем Франкенштейном и Мелом Целлини. Друзья позднее назвали это «культурой переулка». Они бегали из дома в дом, все время что-то придумывая, то мастеря игрушечные железные дороги, то устраивая карнавалы на заднем дворе. В возрасте восьми лет они сделали игрушечные американские горки из мотка телефонного провода. «Мне нравилось мастерить», – вспоминал Лукас в 2013 году, – домики на дереве, шахматные доски, что угодно». Он сооружал форты и объемные ландшафты с горами из папье-маше. Он заполнил свою комнату рисунками: в основном это были пейзажи, к которым люди были пририсованы в последний момент. Если бы его спросили, кем он хочет стать, он ответил бы – архитектором. Было одно исключение в его лишенных людей творениях: в школе на уроке рисования он рисовал – получив за это замечание от учителя – «космических солдат». Но неодобрение ни на секунду его не останавливало.

Способности автора и режиссера Лукас приобрел позднее с большими усилиями и болью. Ранние годы его жизни дают мало примеров его деятельности в этих направлениях. Но один из дошедших до наших дней рассказов, написанный им в третьем классе, предсказывает его будущую любовь к скорости и упрямство: черты, которые будут принуждать Лукаса закончить каждый проект, который он начнет. Рассказ называется «Медленный мальчик», но место действия – «страна Зум» – кажется идеальным названием для хромированной эпохи 50-х.

Давным-давно в стране Зум жил мальчик, который всегда был медленным. Все остальные жители страны Зум были быстрыми.

Однажды этот мальчик шел по дороге и встретил лошадь. Он хотел поговорить с лошадью, поэтому начал садиться на камень, где сидела пчела.

Как только он сел на камень, он тут же подпрыгнул с криком и побежал по дороге.

С тех пор он больше никогда не был медленным.

Несмотря на краткость, это квинтэссенция Лукаса: мальчик-мечтатель, медлительный в школе, иногда подстегиваемый страхом, постоянно что-то мастерящий, беспрестанно ищущий что-то интересное в стране Зум. «В школе ему было скучно; ему нужен был укус пчелы, – говорит профессор Маккарти. – Укусом пчелы была авария. Будто он ее предвидел».

А что до кино, которое стало столь важным в его последующей жизни? Он ходил в кино пару раз в месяц, если не реже, и хотя он и любил фильмы студии Disney – особенно «20 тысяч лье под водой», – он говорил, что в подростковом возрасте ходил в кино только ради девчонок. Кинематограф был одной из тех вещей, что он впервые попробовал с Мелом Целлини в свои годы в переулке. Они пытались издавать газету, после того как Лукас вернулся из Диснейленда, печатая ее в магазине Джорджа-старшего, – их хватило на десять выпусков. У отца Целлини была 8-миллиметровая кинокамера, которую можно было использовать, чтобы снимать мультфильмы. Мальчики часто играли с солдатиками, поэтому они записали, как их маленькая зеленая армия движется по переулку, по кадру за раз. Для спецэффектов Лукас делал маленькие костры. «Для него было критично, чтобы все выглядело правильно, – вспоминал Целлини. – По-настоящему».