Александр Никонов - Кризисы в истории цивилизации. Вчера, сегодня и всегда

А еще что? Об этом мы сейчас и поговорим… Но прежде я хотел бы слегка извиниться. Я вас обманул. Несильно, но обидно. На самом деле есть в мире места, где можно прожить и без денег, и на свободе. Я вам такие места сейчас покажу, а вы для себя решите, хотите ли вы такой жизни. И чем такая жизнь может обернуться. Не для тех, кто ею живет, а для всех остальных…

Обычно читатели приходят на встречу с писателем. В этот раз было наоборот — писатель шествовал по летнему Парижу навстречу с читателем. Сначала писателя вез поезд метро, потом его перемешали по тротуарам собственные ноги. Писателем был я. А моим читателем — Владимир Московцев. Я шел в нему в гости под мост. Потому что Владимир Московцев — парижский клошар, или, попросту говоря, бомж, и живет он под одним из парижских мостов, перекинутых над железной дорогой. Место это тихое, несмотря на рельсы, потому что железнодорожная колея давно заброшена, и, идя по мосту сверху, нельзя даже предположить, что там, под ногами, живет человек и мост служит ему крышей и одной стеной.

С одной стеной жить сложно, поэтому Володя под мостом построил себе самый настоящий двухэтажный домик из оцинкованных стальных труб, из которых обычно городят строительные леса. Там у него есть импровизированный столик, кровать, куча матрацев, крысы. Ну, крысы, правда, по-европейски вежливые. Они соблюдают нейтралитет и близко к человеческому домику не подходят. Володя с ними дружит и иногда подкармливает. Ведь если есть дом, должны быть и домашние животные.

Шел я в гости под мост не один. А со всем своим семейством. Ибо Лувр — удел каждого туриста, а попасть в гости к парижскому бомжу — редкая удача. По ходу дела жена задала резонный вопрос, что купить. Не с пустыми же руками в гости идти! По пути заскочили в магазин и купили шампанского и разных вонючих французских сыров. Это я придумал. А что, по-моему, все довольно органично — идем в гости к бомжу и берем с собой перебродившее вино и заплесневелый сыр!..

…Ярким солнечным днем мы сидели в тенечке, как на пикнике, и под пение птиц пили из одноразовых стаканов шампанское и закусывали сыром. Беседовали за жизнь. Вот такой вот у меня круг знакомств — от миллиардеров до бомжей. Нелегка писательская доля…

А пригласил меня к себе «домой» бездомный парижский клошар еще в Москве. В Москву он прилетал по делам — чтобы прикупить диски для изучения французского и новый ноутбук с русской раскладкой. И встретились мы в книжном магазине, где я проводил встречу с читателями. Как вы уже поняли, мои встречи с читателями порой приносят полезные плоды — не только для читателей, но и для меня самого. Отвечая на правильно поставленный вопрос, сам начинаешь что-то лучше понимать, как, например, это было в случае с парнем, спросившим о формировании мировоззрения. А в тот раз я приметил в толпе читателей знакомое лицо. Машинально кивнул и задумался: «Блин, а кто же это?»

И только к концу встречи вспомнил — это мой старинный шапочный знакомый из Риги, с которым я пересекался у других своих знакомых и про которого практически ничего не знал. Хорошо еще, что имя-фамилию вспомнил: Владимир Московцев. Кажется, он увлекался политикой и защищал права русских в Латвии.

После встречи Московцев подошел ко мне и мы отправились в ближайшее кафе. Где мне и открылись удивительные вещи. Но прежде, чем открыть их вам, скажу пару слов о моем собеседнике. За то время, что мы не виделись, он прошел тяжкий путь. Весь этот путь в подробностях я рисовать не буду, просто прочерчу пунктиром, буквально в двух словах, в одном абзаце…

Владимир Московцев большую часть своей жизни провел в борьбе. Он всегда боролся с властями. Боролся много, часто и весьма упорно. Боролся в России, боролся в Латвии. Он прошел через тюрьму и подполье. Был национал-большевиком лимоновского разлива. Голодал сорок дней в рижском централе. Но в конце концов годы взяли свое и Владимир ушел на заслуженный отдых, обретя покой и счастье в жизни парижского клошара. Свое 45-летие он встретил «дома», под мостом, в полной гармонии с собой. В его скромном «жилище» есть все, что нужно современному парижскому бомжу, — пиджак «Хьюго Босс», ноутбук, сотовый телефон…

— Прибыв в столицу Франции, я честно подошел к полицейскому и на ломаном языке заявил, что хочу сдаться властям и прошу политического убежища, берите меня и помещайте в лагерь для перемещенных лиц… Полицейский сказал, что у него сейчас смена заканчивается и чтобы я пришел завтра. Так началось мое хождение по кабинетам. Со мной возились долго. Никак не могли понять, кто я такой. Они спрашивают мое «националити», имея в виду гражданство. Я объясняю, что такого не существует: я родился на Украине, но этнически я русский, а во времена СССР переехал в Латвию, и теперь я латвийский негражданин. Показываю латвийский паспорт. Они цепляются за паспорт и переспрашивают: так, значит, вы гражданин Латвии? Нет, говорю, вот смотрите: у меня тут приписка, что я негражданин. Они не понимают: как такое может быть?

«Ладно, и чего же вы хотите?» — «Я хочу политического убежища, потому что в Латвии меня преследуют». И тут выясняется, что это невозможно: Латвия признана демократическим государством, входит в Евросоюз. А люди, на законных основаниях живущие в Евросоюзе, могут по всему Евросоюзу беспрепятственно передвигаться. И одна часть Евросоюза не может дать политическое убежище человеку из другой части Евросоюза. Это нонсенс, юридический абсурд.

Хорошо, говорю, ну поставьте меня на какой-нибудь учет, на регистрацию, не знаю… А зачем, спрашивают, вы ничего не нарушаете и можете жить во Франции, сколько хотите. Мы вам дадим адрес, сходите туда, вам вручат талоны на бесплатное питание и проживание… Так я попал в коммунизм. Я живу практически без денег. Они здесь не нужны!

— Расскажи о коммунизме! Что вообще положено при коммунизме бездомному в Париже?

— Первое время я жил в ночлежках. К страшным ночлежкам, описанным у Горького, это не имеет никакого отношения. Там чисто, светло, многоярусные кровати. Но мне там не понравилось: слишком много спившихся и деградировавших личностей. А я интеллигент из хорошей семьи! Поэтому я нашел отличное место и теперь живу под мостом. Чисто, сухо…

Кстати, многие клошары точно так же, как и я, отказались от ночлежек и живут прямо на тротуарах. Часто вижу такую картину: лежит человек на одеялах поперек тротуара, а толпа обходит его, не смея потревожить. Но не все клошары так ленивы, чтобы лежать целый день на одном месте. Многие уходят погулять, а на своем любимом месте оставляют рюкзак и свернутое одеяло. Или еще проще: идешь по тротуару, видишь — стоит бутылка вина. Это значит, что здесь кто-то живет, занимать это место нельзя.

— А спать на улице не холодно?

— Климат в Париже вполне подходящий, только зимой к утру может слегка подморозить. Но у меня под мостом множество покрывал, одеял. Не мерзну. В моем «доме» есть все для нормальной жизни — одежда, сотовый телефон, ноутбук…

— Не боишься, что шмотки украдут, пока ты гуляешь по Парижу?

— При коммунизме не крадут, — махнул рукой Московцев. — Да и кому нужен поюзанный ноутбук, если из магазина можно новый украсть?

— А где ты заряжаешь свои гаджеты — телефон, ноутбук?

— Проснувшись утром, я иду в ближайший приют в двух кварталах от меня… Иду именно туда, потому что мне их здание очень нравится — в стиле хай-тек. Там я оставляю на зарядку телефон, ноутбук и могу оставить свою одежду, которую мне нужно постирать, и мне ее бесплатно постирают и почистят. Там каждое утро я принимаю душ — при этом мне бесплатно выдают чистое полотенце, мыло, шампунь, крем для бритья, бритвенный станок, лосьон после бриться, зубную щетку с пастой и расческу. Если нужно, могу воспользоваться феном, утюгом. Помывшись, я завтракаю — пью какао. Тоже бесплатно.

Обедаю и ужинаю я в ресторане «Аврора» — туда мне дали карточку в социальной службе. Что он из себя представляет? Обычный ресторан — большой красивый зал, напоминающий стильные московские кафе, но с одним исключением: там нет официантов, еду берешь сам и нагружаешь на поднос. Чем кормят? За все это время не давали только лягушек, устриц и икру. Плов с мидиями, ананасы, жаркое, супы… Честно говоря, я даже не знаю, как называется большинство блюд, которыми меня кормят. Я там ел даже таких длинных раков с небольшими клешнями… не помню, как они называются. Постоянно в меню сыр — камамбер, дор-блю, рокфор. Много разных йогуртов. Помню, меня в первый раз поразила груша. Она была огромная и лежала на тарелке одна — очищенная от кожицы ровно-ровно, как будто песко-струйкой…

— А что еще положено клошару на халяву?

— Бесплатное посещение музеев и выставок, спортивных мероприятий, кинотеатров. Один раз в месяц я имею право на бесплатный сеанс массажа и беседу с психологом. Я также могу подать заявку, сказав, что меня интересует такое-то мероприятие или такой-то матч, и мне сделают билет. Вообще, во всех ночлежках раскиданы брошюры, которые советуют клошарам, куда им обращаться, если им что-нибудь нужно.