Вера Еремина - Классическая русская литература в свете Христовой правды

Как только об этом прошел слух, то поэты начинают писать стихи в духе перестройки. Один из характерных и даже не худших образцов.

Юрий Кузнецов.

Не поминай про Стеньку Разина,

Иль про Емельку Пугача:

Туда дороженька заказана,

И не поставлена свеча.

Была погодушка недобрая,

Ты наломал немало дров

И намахался ты оглоблею

Посереди пустых дворов.

Уж нет дворов – одни растения,

Как будто ты в краю чужом

Стоишь- и мерзость запустения

Разит неведомым козлом.

Куда ты дел мотор, орясина?

Иль снёс за четверть первача?

А всё поешь про Стеньку Разина,

Да про Емельку Пугача.

Трудись, душа ты окаянная,

Чтобы когда-нибудь потом

Свеча горела поминальная

Во граде Китеже святом.

Это – одно из характерных стихотворений того времени. Большая поэзия, как правило, всегда опережает свое время, а это - в точности в духе времени. Поэтому можно прямо контролировать официальную идеологию: это, прежде всего, вычеркивание (тогда же начинают переписываться учебники истории и к нашему времени их переписали уже три раза) – было приказано, чтобы имена Стеньки Разина, Ивана Болотникова, Емельяна Пугачева, Кондрата Булавина и разных других - из истории либо должны вычеркиваться, либо должны получать новый комментарий. Нужно было объяснить, что бунт - дело богопротивное, чтобы дети все так и уяснили.

Вторая спущенная разнарядка – это пересмотр итогов коллективизации. Но рекомендовано читать не “Гулаг” Солженицына, хотя впервые он будет опубликован официально в 1991 году, но в 1986 году и ему и Ростроповичу и другим будет дано официальное разрешение о возвращении в Россию.

В стихотворении Юрия Кузнецова упоминается град Китеж, который затонул в Святом озере, но который может выйти на поверхность нашей жизни. Это несколько напоминает тысячелетние царство святых, то есть, одно из толкований Апокалипсиса.

Складывается определенная интонация, которая получит окончательное звучание при праздновании 1000-летия крещения Руси. В газете “Известия” была публикация о том, когда Горбачев принял у себя пятерых членов Синода во главе с покойным патриархом Пименом. Это было 30 апреля 1988 года на Зосиму Соловецкого. (Зосима Соловецкий, кстати, известен и тем, что в своем точном эсхатологическом пророчестве сказал, что когда вам скажут, что появился Христос, то вы знайте, что это - антихрист; до этого времени не смущайтесь и не верьте).

Итак, 30 апреля 1988 года на Зосиму Соловецкого в “Известиях” был опубликован небольшой материал, который пользовался необыкновенным успехом. Настолько быстро номер газеты разошелся, что редакция в тот же вечер выпустила спецвыпуск с повторением того же материала.

В сущности, читать там было нечего; читать можно было только между строк; но именно между строк оно и читалось – все поняли, что Горбачев вызвал постоянных членов Синода, чтобы объявить им официально о том, что гонения на Церковь кончились, чтобы они возрадовались и возблагодарили Бога.

20 мая 1988 года произошло событие, которое можно было расценить, как конец Советской власти. Событие было такое: из музеев Кремля были возвращены святыни, захваченные в революцию, то есть, ровно 70 лет спустя, как и было предсказано. Вернули очень много: часть Животворящего Креста, большая часть ризы Пресвятой Богородицы, десная рука Андрея Первозванного, головка Иоанна Златоуста и многое другое – всё, что накопила Москва, начиная с XVII‑го века, сразу после смуты. Святыни были внесены для поклонения на специальный помост в середине Елоховского храма (тогда кафедрального), но знали об этом очень мало кто; впервые не было милиции.

Кстати, в этот день хоронили Алексея Федоровича Лосева, но его похороны прошли почти незаметно, так как его жизнь и смерть по тогдашнему умонастроению были какой-то плюсквамперфект, а все взоры были устремлены в будущее.

Лекция №41 (№76).

1. Перелом Советской эпохи: празднование 1000-летия крещения Руси. “Жить стало весело”. Устный фольклор.

2. Что бывает после перелома? Послание патриарха Алексия II “Слово к согражданам” к 7 ноября 1990 года.

3. “Косноязычное взывание к правде”. Последние. “Не востребованный Чехов” – Виктория Токарева. “Сказать – не сказать”.

4. Двухсотлетний путь. Загадка “исчезновения” литературы. Заключение.

К переломам мы привыкли. Как говорил один анекдот брежневского времени (золотой век анекдотов): “Почему страна не идет прямой дорогой к коммунизму? - Потому что каждый съезд поворотный пункт”. Но это поворотный, а тут произошел явный перелом.

Когда хор отца Матфея (конечно, избранный) выводил (все хористы в подрясниках и с каменными лицами): “Яко с нами Бог”, - люди говорили: “Бедный Хрущев, то-то он теперь в могиле переворачивается”.

Это было во всём. Ещё отец Иоанн Экономцев по горячим следам замечал[292], что 900-летия крещения Руси, то есть, в 1888 году, никто не заметил (не было даже ни одного представителя восточных патриархатов), а тут, наоборот, дело было мирового значения и обставлено было, как дело мирового значения. Именно к этому дню Горбачевым был сознательно приурочен поворот государственной политики в отношении к Церкви.

Пародируя товарища Сталина, который говорил – жить стало лучше, жить стало веселей, можно сказать – жить стало весело. Никакой литературы не надо, ее заменил устный фольклор, но не желчный, а доброжелательный; тот фольклор, из которого, в конце концов, слагаются житийные рассказы. Один пример. После Поместного Собора, тоже приуроченного к 1000-летию крещения Руси, по преданию, Раиса Максимовна спросила патриарха Пимена [по образцу товарища Сталина (она могла этого не понять)] – Что мы можем сделать для Церкви? (Мы – в смысле: Михаил Сергеевич и я). И получила ответ патриарха Пимена – только не мешайте.

Над этим действительно стóит подумать. Времена поменялись. Прошло только 45 лет после встречи товарища Сталина с тремя иерархами Церкви и вот уже было сказано: только не мешайте. То есть, жизнь забурлила изнутри и снизу. И если после сталинского поворота был возможен разворот хрущевский, то здесь было видно, что обратного хода нет: выросшее дерево не вгоняется снова в свою малую яму.

Дальше началось сначала легкое недоумение, а потом и живое любопытство, и затем начало мысли: люди вдруг стали сбрасывать свои маскхалаты, перестали притворятся недоумками и все стали задавать вопросы.

Мы тоже зададим вопрос – А что бывает после перелома? Вообще говоря, варианта главных три. Может быть полное восстановление и выздоровление; можно остаться калекой; а может придти и смерть. В отношении советского режима осуществилось третье, то есть пришла его смерть.

Если Чернобыльская катастрофа не только прошла для Горбачева безболезненно, но и повысила его, так сказать, рейтинг, то после 1000-летия крещения Руси свершилось одно дело, которого ему не простили. Это дело – вывод войск из Восточной Германии в 1989 году и невмешательство в её объединение, то есть уничтожение плодов той войны, которую стали называть пренебрежительно (сокращенно) ВОВ (как будто от слова “Вова”).

Плоды ВОВ были ликвидированы в одночасье. Горбачев, в сущности, был похож на Петра III, который после семилетней войны, как только ему присягнули войска, свёл на нет все тёткины достижения. Семилетняя война была против его кумира Фридриха II Великого, которого он обожал, как комнатная собачонка. Петр III распорядился немедленно развернуть все войска и вывести их на территорию Российского государства. После этого его судьба была решена. В самый день Сергия Радонежского, то есть 5 июля (ст.ст.) Петр был сведен с престола - не свергнут, а именно сведен. По выражению его же кумира Фридриха, – “он ушел, как послушный ребенок, которого отсылали спать”.

На следующий день, инсценировав карточную ссору (тот, видимо, имел слабость смошенничать за картами), Алексей Орлов (по карточным же правилам) схватил со стола подсвечник и ударил его в темя (в подсвечнике было фунтов 15), после этого Петр умер. (Петр III был родоначальником Голштейн-Готторпской династии в России, которые называли себя Романовы).

Примерно в этом же положении оказался Михаил Сергеевич Горбачев, но ему дали тихо доцарствовать и тихо препроводили за границу, а потом разрешили вернуться (то есть, простили).

В ответ на это объединение Германии из германоязычных стран пошла в Россию гуманитарная помощь, то есть, из Германии, Австрии, из немецкой Швейцарии. Многие люди (какие-то медсестры, ветераны), прямо писали, что вот когда мы получили свою “победу”, – когда нам подали милостыню.

Но это было только начало. А спустя год следующий сюрприз учинил, для людей не ждавших (ждавшие - ничему не удивлялись), патриарх Алексий II. Не прошло и полугода с его интронизации (интронизация в июне) 5 ноября 1990 года в “Известиях” было опубликовано “Слово к согражданам”. Не к пастве, не к боголюбивым инокам и инокиням, а к согражданам, ко всей России. Послание начиналось так: