Шалва Амонашвили - Как любить детей

— А папа знает, что ты взяла из дома эту книгу?

— Да, я попросила дать мне, чтобы вам подарить!

— А он что?

— Он сказал — хорошо… И я вам дарю её…

И она побежала — счастливая, что преподнесла мне Радостную Весть.

В старинной книге были закладки, и я начал читать эти страницы.

Неужели для меня отец ангелочка закладывал страницы?

Впервые я читал величайший из всех гимнов Гимн о Любви. Читал, впитывал и начинал понимать, что есть Любовь, которая дарована человеку Господом Богом: Бог есть Любовь, сам Бог есть Любовь! Она творящая всемогущая сила, энергия творческая, — неисчерпаемая.

В Гимне этом я познал и источник смысла жизни, и основу педагогики. Я выучил его наизусть и даже нашёл свой способ записать на бумаге так, чтобы подчеркнуть значимость каждого слова и каждой фразы.

Вот и пишу его здесь с помощью моего способа.

Если я говорю языками

человеческими и ангельскими,

а Любви

не имею,

то я—

медь звенящая и кимвал звучащий.

Если имею

дар пророчества,

и знаю

все тайны,

и имею

всякое познание

и всю веру,

так что могу и горы переставлять,

а не имею

Любви, —

то я

ничто.

И если я раздам

Всё имение моё

и отдам

тело моё на сожжение,

а Любови

не имею, —

нет мне в этом

никакой пользы.

Любовь долготерпит,

милосердствует,

Любовь

не завидует,

Любовь

не превозносится,

не гордится,

не бесчинствует,

не ищет своего,

не раздражается,

не мыслит зла,

не радуется неправде,

а сорадуется истине;

всё покрывает,

всему верит,

на все надеется,

всё переносит.

Любовь

никогда не перестаёт,

хотя

и пророчества прекратятся,

и языки умолкнут,

и знание упразднится;

ибо мы отчасти знаем и отчасти пророчествуем.

Когда же наступит

совершенное,

тогда то, что отчасти,

прекратится…

А теперь пребывают сии три:

Вера, Надежда, Любовь;

но Любовь

из них—

больше…

Достигайте

Любви;

ревнуйте

о дарах

высших.

Это от Святого Апостола Павла.

А другая закладка открыла мне страницу от Святого Апостола Иоанна и я прочёл следующее:

Бог есть

Любовь,

И пребывающий

в Любви

пребывает

в Боге,

и Бог в нём.

В Любви

нет страха,

но совершенная

Любовь

изгоняет страх,

потому что в страхе есть мучение;

боящийся

не совершенен

в Любви.

Дети мои!

Станем

Любить

не словами и языком,

но делами

и истиною.

Бог есть Любовь.

А человек сотворён по образу и подобию Бога.

И заложил в него дар Любви.

Значит, надо помочь человеку открыть в себе этот дар, и тогда человек тоже станет Любовью.

И что же человек, как Любовь, сотворит на Земле и на Небесах?

Фантастика!

Так маленький ангелочек дал импульс расширению моего педагогического сознания.

Гуманная педагогика, как она сложилась в моём сознании и практике, есть вариация на тему классической педагогики. Она отличается от традиционной авторитарной педагогики не тем, что призывает образовательный мир к ненасилию, а тем, что выводит из обихода педагогического сознания и образовательной действительности насилие как понятие и как деяние.

Если в образовательном процессе есть насилие, значит, есть и причина, его порождающая. Причина эта лежит в самом образе мышления тех, которые теоретизируют педагогику (то есть, учёных) и тех, которые строят практику (то есть, учителей и воспитателей).

Причина не мелочная, не такая, чтобы было бы достаточно умоляюще попросить учителей и воспитателей не пользоваться насилием применительно к своим ученикам и воспитанникам. Попросить, конечно, можно, можно и пристыдить их, даже пригрозить законом, но они, — учителя и воспитанники, — если даже сто раз пообещают, что так больше не будут, всё равно то и дело будут применять насильственные меры. И это потому, что причина, провоцирующая их на силовой подход к детям, есть опора, точка отсчёта педагогического сознания: материалистический взгляд на мир образования, на самих детей.

Материалистическое педагогическое сознание ведёт учителя к такому роду образовательной практики, когда знание превращается в товар и в предмет купли-продажи, когда святое служение становится услугой и тоже подвергается продаже, когда ненаблюдаемые и неизмеряемые материалистическими мерками следствия воспитания и духовного роста (скажем, великодушие, благородство, совесть, справедливость, вера, любовь…) отклоняются как не имеющие товарного вида, когда личность школьника воображается как ходячая цифра в виде отметок и баллов, когда…

Материалистическое педагогическое сознание может иметь только одно детище — авторитарную педагогическую практику. В нём не приживётся принцип Песталоцци — «мысля любить и любя мыслить», у него свой принцип — «мысля требовать и требуя мыслить». Детей можно любить, если они не будут мешать педагогическому процессу; их можно любить, если они хорошие, а нехороших лучше вывести из сферы преподавания.

Но неужели нужна будет глубокая наука, чтобы понять:

Там, где не царствует Любовь, троном обязательно завладеет злоба.

Там, где не почитается Дух, будут обязательно почитать выгоду.

Там, где нет веры, обязательно восторжествуют неверие и недоверие.

Там, где нет Света, обязательно наступит тьма.

И, вообще, там, где не нуждаются в Боге, обязательно возрадуется безбожие.

Авторитарная педагогика, конечно, осознаёт свою неприглядность. Потому сама же призывает себя к ненасилию, прикрывается возвышенными понятиями, в том числе понятием гуманности.

Гуманность — понятие высшего порядка: оно означает «богопознание»; гуманный — тот, кто познаёт в себе Творца, познаёт Свет в себе.

Но в материалистическом сознании смысл гуманности не выходит за грани человеческих взаимоотношений. Для педагогики ненасилия, что есть старание облагораживать силовой педагогический процесс, слово «гуманный» в его материалистическом смысле становится способом прикрытия.

Гуманная педагогика есть суть всей классической педагогики, основанием которой являются такие высшие смыслы, как: ДОБРОТА, ВЕРА. ДУХОВНОСТЬ, ЛЮБОВЬ, БОГ. Педагогика в этом отношении, как выразился Климент Александрийский (один из отцов раннего Христианства — 150-215-е годы жизни) в своей классической книге «Педагог» — есть «путь по прямому направлению к Богу». Действительно, в основе классических педагогических учений нетрудно обнаруживать христианские начала, что и делает их учениями из Будущего.

С целью углубления в смысл гуманного образования я прошёл стажировку у Константина Дмитриевича Ушинского. Вот какие вопросы задал я ему и какие получил ответы.

— Константин Дмитриевич, скажите, пожалуйста, что вы мыслите в понятии «гуманное образование»?

Ответ:

«Под именем гуманного образования надо разуметь, вообще, развитие духа человеческого, а не одно формальное развитие».

— Что может быть содержанием гуманного образования?

Ответ:

«Человека можно развить гуманно не только изучением классических языков, но ещё гораздо более и прямее: религией, языком народным, географией, историей, изучением природы и новыми литературами».

— Какое влияние может оказать на душу ребёнка гуманное образование?