Михаил Стеблин-Каменский - Мир саги

Продолжать знакомить Торлейва с художественной литературой нашего времени не имело смысла: она явно оставалась для него совершенно непонятной. И поскольку он настойчиво спрашивал, нет ли все же в паше время каких-нибудь саг, которые действительно правдивы, не оставалось ничего, кроме как рассказать ему о нашей научной литературе, и в частности о литературоведении, естественно. Но Торлейв никак не мог понять, ни что такое литературоведческая работа, ни что такое литературовед. Тот, кто рассказывает саги о сагах? Если он просто рассказывает саги, которые уже рассказал кто-то другой, то чем же он отличается от других рассказчиков саг? Ведь всякую сагу кто-то уже рассказывал раньше, хотя, может быть, иначе - более пространно или, наоборот, сокращенно и т. д. Или, может быть, он вместо того чтобы рассказать сагу только говорит, что ее расскажет, а на самом деле не рассказывает ее? Был такой случай с Ториром, прадедом Торлейва. Торир был в гостях у человека по имени Асгрим (тут Торлейв рассказал о роде Асгрима). Вместо того чтобы накормить Торира Асгрим только рассказывал ему о еде. В конце концов Торир убил Асгрима. Не случается ли так и с темп, кто рассказывает саги о сагах? - интересовался Торлейв. Услышав же, что литературоведы не рассказывают саг, а только как бы говорят, хорошо они рассказаны или плохо и т. д., Торлейв обрадовался: ему показалось, что он наконец понял, что такое литературоведы. Такие люди были, рассказал он, и в его время: это такие, как он выразился, придурки, которые сами ровно ничего рассказать не могли, но когда другие что-нибудь рассказывали, то все время приговаривали: "хорошо рассказано, очень хорошо!". Но бывали такие придурки и злыми, по словам Торлейва, и тогда они, слушая саги, все время приговаривали: "плохо рассказано, очень плохо!".

По-видимому, дать Торлейву представление о том, что такое литературоведение и литературоведы, можно было только рассказав ему содержание какого-нибудь конкретного литературоведческого исследования. На столе в номере, где происходила беседа, как раз лежала недавно появившаяся работа об одной из "саг об исландцах". Из того, что рассказывается в этой саге, следует между прочим, что ее герой неоднократно ездил на альтинг (как все исландцы в то время) и что однажды, когда он ехал туда, шел дождь (как бывает в Исландии очень часто). Проявляя блестящую эрудицию и острый критический ум, автор работы, о которой идет речь, доказал, что один человек, о котором ровно ничего неизвестно, кроме его имени и того, что он неоднократно ездил на альтинг и что однажды, когда он туда ехал, шел дождь, мог изобразить себя в герое, данной "саги об исландцах", т.е. мог быть ее автором. Окончательным доказательством того, что этот человек действительно мог быть автором данной саги, оказывается то, что имя этого человека и имя героя саги начинаются с одной и той же буквы. Этим совпадением автор саги как бы давал понять, что он изображает самого себя в герое саги.

Когда Торлейв услышал, о какой саге идет речь, он очень насторожился. Ясно было, что он прекрасно знал не только саму эту сагу, но и как она была написана. И когда он услышал, что рассказывается об этой саге в наше время, он стал еще печальнее, чем раньше, глаза его снова наполнились слезами, и он горько попрекнул того, кто потревожил его в могиле. И это называется правдой! Каким бесстыдным лжецом надо быть, чтобы всю ту чепуху, которая рассказывается в этой "лживой саге о саге" (так Торлейв назвал рассказанное ему литературоведческое исследование), выдавать за правду! Торлейв хорошо знал человека, который был якобы "автором" (т.е. придумщиком, сочинителем, лжецом? - спрашивал Торлейв). Этот человек был вполне правдив, и он никогда не писал саг (ведь Торлейв-то знал не только его имя, но и все о нем!). Сага, о которой идет речь, никем не была придумана, она правдива! Торлейву это доподлинно известно, потому что он сам написал ее...

Уже совсем рассвело, день наступал, Торлейва было еле слышно, и очертания его начали таять в воздухе. И когда он совсем исчез, автор еще долго стоял у окна и обдумывал услышанное. Именно в это утро автору пришло в голову написать книжку о духовном мире "саг об исландцах". И он тогда же решил кончить эту книжку описанием того, что он видел в то утро из окна своего номера на шестом этаже гостиницы "Сага". Пустынно было на круглой площади перед гостиницей. Рейкьявик еще спал. Косые лучи восходящего солнца осветили белые стены домов и зеленые и красные крыши. Дул сильный западный ветер. Видно было, как на мысу, за городом, разбиваются волны. Тучи темнели на северо-западе. А на севере, за фьордом, горы были совсем белые. Видимо, ночью там выпал снег...

Можно себе представить, какой жалостью к современному человечеству исполнился бы Торлейв, если бы он услышал или прочитал такую концовку. Лирический пейзаж, да еще в конце книжки, претендующей на то, что она правдива, показался бы ему, конечно, верхом противоестественности и бессмысленности. Причем тут освещенные солнцем крыши домов, волнение на море и свежевыпавший снег? - недоумевал бы он. Сам Торлейв кончил бы сагу просто тем, чем она кончается. Разве что, для полной ясности, он бы добавил: "Здесь кончается эта сага".

Ниже приводятся основные данные о "сагах об исландцах" и их краткая библиография.

В "сагах об исландцах" рассказывается о людях и событиях первого века после заселения Исландии, т.е. периода примерно с 930 по 1030 г. Неизвестно, как именно сохранились сведения о людях и событиях этой дописьменной эпохи до эпохи, когда "саги об исландцах" были написаны. Саги эти сохранились в основном в рукописях XIV в. или еще более поздних. Все эти рукописи - списки с несохранившихся рукописей. От более ранней эпохи сохранились только фрагменты "саг об исландцах". Эти фрагменты датируются примерно серединой XIII в. Считается установленным, что большинство "саг об исландцах" было написано на протяжении XIII в., самые ранние - в его начале и наиболее поздние - в начале XIV в. или позднее. Впрочем, очень многое в датировке "саг об исландцах" остается спорным, и ни одна из них не может быть датирована сколько-нибудь точно. Спорным остается также их происхождение, хотя в последнее время наиболее популярной среди ученых была теория, согласно которой саги эти не запись устной традиции, а письменные произведения, созданные их авторами.

Название "саги об исландцах" (исл. Нslendinga sцgur, норв. islendingesagaer, нем. Islдndersagas, англ. sagas of Icelanders) в последнее время стало наиболее употребительным. Но, как и подобает научному термину, оно в сущности бессмысленно: "саги об исландцах" - это не любые саги, в которых рассказывается об исландцах, и к ним относятся не только саги в собственном смысле слова. Саги об исландцах, живших после XI в., не принадлежат к "сагам об исландцах". Одна из таких саг даже называется "Сагой об исландцах" (она написана Стурлой Тордарсоном и входит в состав "Саги о Стурлунгах"). Но эта "Сага об исландцах" - не "сага об исландцах". Не относятся к "сагам об исландцах" и саги, в которых рассказывается об исландских епископах. Вместе с тем к "сагам об исландцах" обычно относят короткие рассказы об исландцах, представляющие собой фрагменты (южttir букв, "пряди") из "саг о королях". Раньше "саги об исландцах" чаще назывались "родовыми сагами" (нем. Familiensagas, англ. family sagas, норв. жttesagaer). Многие "саги об исландцах" - это действительно история рода. Но название это стало непопулярным, потому что связывается с непопулярным представлением о происхождении этих саг ("родовые саги" - это как бы фольклорная традиция, а не литературные произведения). "Саги об исландцах" называются и просто "исландскими сагами", поскольку они самые своеобразные и знаменитые из древнеисландских саг. Но название "исландские саги" в сущности тавтологично, так как, хотя известны некоторые саги норвежского происхождения и само слово "сага" общескандинавское, саги специфичны в первую очередь для Исландии. Поэтому "саги об исландцах" нередко называются и просто "сагами". Такой смысл имеет слово "сага", например, в названии этой книги.

Всего сохранилось около сорока "саг об исландцах" (не считая так называемых "прядей об исландцах", сохранившихся в "сагах о королях"). Есть в древнеисландской литературе упоминания о несохранившихся "сагах об исландцах". Но авторы "саг об исландцах" нигде в древнеисландской литературе не упоминаются, и попытки установить их не привели к сколько-нибудь убедительным результатам. К наиболее рано написанным (1200-1230 гг.) в последнее время обычно относят "Сагу о битве на хейди", "Сагу о Халльфреде", "Сагу о Кормаке", "Сагу о названых братьях", "Сагу об Эгиле" и "Сагу о Бьёрне". К периоду от 1230 до 1250 г. обычно относят "Сагу о Вига-Глуме", "Сагу о людях из Долины Дымов", "Сагу о людях со Светлого Озера", "Сагу о Валла-Льоте", "Сагу о сыновьях Дронлауг", "Сагу о людях с Ваннафьорда", "Сагу о Гисли", "Сагу о людях с Песчаного Берега", "Сагу о людях из Озерной Долины". К более поздним относят "Сагу о союзниках", "Сагу о Гуннлауге", "Сагу о Курином Торире", "Сагу о Храфнкеле" и "Сагу о Ньяле", к еще более поздним - "Сагу о Греттире", "Сагу о Хёрде", "Сагу о Торде Пугале", "Сагу о Золотом Торире", "Сагу о людях из Сварвадардаля", "Сагу о Хаварде", "Сагу о людях из Фльотсдаля" и "Сагу о людях с Болота". К наиболее поздно написанным (не раньше XIV в.) относят "Сагу о людях с Кьяларнеса", "Сагу о Виглунде", "Сагу о Барде Снефелльсасе", "Сагу о Хитром Реве", "Сагу о Финнбоги". Эти наиболее поздние "саги об исландцах" менее оригинальны, чем остальные: в них много трафаретно сказочного или трафаретно романического, и поэтому их обычно считают как бы ненастоящими "сагами об исландцах". Есть и "саги об исландцах", написанные только в XIX в., но они, в сущности, просто подделки.