Дэвид Дрю - Майя. Загадки великой цивилизации

Слова Джона Ллойда Стефенса, вынесенные в качестве эпиграфа, посвящены гондурасскому Копану — жемчужине в короне городов майя. Этот город прославился элегантностью и утонченностью своих архитектурных шедевров, гротескностью и неуловимой красотой многочисленных скульптурных композиций (которыми особенно заинтересовался компаньон Стефенса — Фредерик Казервуд), а также числом и разнообразием стел, колоннад, стен и панелей, исписанных таинственными иероглифами. Прошло уже более сотни лет с начала раскопок и глубокого изучения Копана, но лишь в последние два десятилетия в рамках серьезных международных проектов и благодаря сотрудничеству ведущих ученых ведётся интенсивная детализация обыденной людской жизни, начиная с самых первых земледельцев, живших в долине Копан, и кончая самыми могущественными правителями классического периода. Это проекты, которые, как полагают ученые, приведут к новым блестящим открытиям в изучении цивилизации майя. Сегодняшнюю атмосферу нетерпеливого ожидания можно сравнить лишь с той, которая царствовала во времена потрясающих открытий Шампольона, заставившего «разговориться» и выдать свои секреты самих фараонов древнего Египта!

Те, кто работает среди памятников майя, полны самого радужного оптимизма, уверенные, что в общую копилку знаний можно набросать еще очень много золотых монет. Этим они коренным образом отличаются от Стефенса, когда-то пришедшего к выводу, что руины Копана замолчали навсегда, как молчали и опрошенные им скромные местные жители. Ему казалось, что все свои тайны древние майя унесли в небытие, но в этом отношении он ошибался. Как и Стефенс, мы знаем почти всё об истории Древнего Египта, так же, как и об истории набатейских торговцев, живших в пустынях Ближнего Востока. С тех пор как несколько веков назад ислам пришел на эти земли, феллахи (крестьяне), выращивающие свои урожаи в илистой нильской долине по соседству с Фивами, или бедуины, торгующиеся с туристами из-за сувениров где-нибудь посреди домов-пещер и склепов Петры, не имеют ничего общего с древними обитателями этих городов — ни в языке, ни в религии, ни в обычаях. Древние цивилизации, некогда процветавшие в этих местах, ушли от нас навсегда. Что касается майя, то здесь ситуация совершенно иная. Древняя цивилизация, которую так тщательно реконструируют сегодня, — не мертвая история, она среди нас. Как сказал мексиканский археолог Игнасио Берналь: «Это всего лишь прошедшее время истории, которая существует сегодня».

На последующих страницах этой книги мы коснемся всего, что нам известно о древних майя, а в следующей главе увидим, как мы открыли для себя эту удивительную цивилизацию — ее искусство, памятники и города, многие из которых за прошедшие столетия поглотили наступающие джунгли.

В августе 1502 года, во время своего последнего исторического плавания, Христофор Колумб приказал своим кораблям бросить якоря у острова Гуанаха в Гондурасском заливе. Его сын Фердинанд впоследствии описал то, что путешественники увидели однажды утром после восхода солнца:

Перед нами появилось каноэ, огромное, как галера — восьми футов в ширину, — загруженное товарами, будто большой длинный сундук. Посреди каноэ находился навес из пальмовых листьев, похожий на шатер, которые устраивают на венецианских гондолах. Под навесом сидели дети и женщины. Там же были сложены товары. Команда, числом не менее двадцати пяти человек, не выказывала ни малейшей агрессивности или готовности защищаться, несмотря на нашу погоню. Мы быстро захватили каноэ и без всякой борьбы привели его к нашим кораблям. Адмирал благодарил Бога за то, что ему удалось без всякого кровопролития увидеть товары и дары, которыми богаты окрестные земли.

В составе груза находилась одежда из хлопка — рубахи без рукавов и выкрашенные «панталоны». Там же были деревянные дубинки и мечи с вделанными каменными лезвиями, медные топоры и колокольчики, глиняная посуда, деревянные и каменные барельефы, а также маленькие ножи, сделанные из прозрачного желтого камня. Испуганные пассажиры каноэ молча смотрели на испанцев, устроивших на судне настоящий обыск, и оживились лишь тогда, когда кто-то из обыскивающих швырнул на пол горсть какао-бобов — универсальное средство обмена в здешних краях, а по сути деньги. Изумлению и возмущению хозяев каноэ не было предела. «У них будто глаза повыскакивали из орбит». Взяв только хлопковую одежду и несколько предметов в качестве сувениров, испанцы отпустили судно с миром, не забыв, правда, оставить у себя старика-лоцмана. Впоследствии, уже на гондурасском берегу, они отпустили и его.

Эта короткая и довольно мирная сцена была самой первой встречей не только между испанцами и майя, но и между двумя цивилизациями — европейской и американской, причем самой «продвинутой». По сравнению с несчастными «дикими» индейцами Кубы и Эспаньолы, с которыми испанцы познакомились еще в 1492 году и которые, в общем-то, были обречены на вымирание и рабство, команда, пассажиры и груз того памятного каноэ несли все признаки совершенно иного общества. Хозяин судна, хорошо одетый торговец, командовавший двадцатью пятью закованными в цепи гребцами, был, скорее всего, родом из Шикаланго — большого торгового центра на побережье Мексиканского залива. Сам он утверждал, что прибыл из страны по имени «Майям». Большинство товаров, скорее всего, происходило из Центральной Мексики — это касается медных топоров, колокольчиков и ножей из «прозрачного желтого камня», или обсидиана (его еще называют вулканическим стеклом). Одежду из хлопка почти наверняка загрузили где-то на берегу Юкатана.

Сразу Колумб не придал значения этому событию, однако много позже охотно рассказывал о нем своим друзьям как об одном из многочисленных курьезных происшествий, случившихся во время его путешествий. Понять Колумба можно: пребывая в заблуждении, что он добрался до Азии с «заднего двора», он и помыслить не мог, что наткнется на каких-то азиатов, перевозящих домашнюю утварь в утлых суденышках. Колумб был уверен, что когда-нибудь доберется до настоящих несметных богатств Азии! Да, конечно, кое-что из увиденного показалось необычным, но это совершенно не соответствовало тому, что он ожидал здесь встретить. Разочарованно вздохнув, великий мореплаватель повернул свои каравеллы обратно в Европу.

Индеец наблюдает за прибытием испанского корабля к побережью Мексики

Не прошло и девяти лет, как европейцы, твердо обосновавшиеся в Карибском море и основавшие главный город своей экспансии — Гавану, снова встретились с майя, причем в совершенно иных обстоятельствах. В 1511 году возле Ямайки затонул корабль, на борту которого помимо остальных находился официальный представитель испанской короны по фамилии Вальдивия. Корабль шел из Дарьена (территория современной Панамы) на Эспаньолу. Официальному представителю и восемнадцати матросам удалось спастись. В критический момент они пересели в шлюпку, которая две недели беспомощно дрейфовала, пока ее не отнесло к берегам Юкатана. Ко времени высадки семь человек умерли, а оставшихся в живых майя взяли в плен. Вальдивию и еще четверых принесли в жертву богам, попросту съев. Остальных посадили в клетку, чтобы подготовить к новым жертвоприношениям. Сломав клетку, пленники совершили побег, но попали в рабство к другому касику (вождю), враждовавшему с первым. В итоге выжили двое: Херонимо де Агиляр и Гонсало Герреро. Причем Герреро породнился с местными жителями, женившись на дочери правителя Четумаля, а потом еще и возглавил сопротивление испанским завоевателям. Много позже, в 1535 году, во время вылазки майя на обосновавшихся в Гондурасе испанцев, нашли останки белого человека. Это был Герреро. Его спутанные волосы, серьги в носу, ушах и губах, а также полностью татуированное тело не вызывали сомнений, что это был именно он. Возможно, правдивую версию добровольного превращения этого испанца, в общем-то экстраординарной фигуры, в майя мы так никогда и не узнаем. Кстати, в послереволюционной Мексике из него сделали героя. Он до сих пор считается одним из основателей мексиканской нации, а его дети стали первыми метисами Нового Света.

После этих двух случайных встреч цивилизаций последовала масштабная экспедиция 1517 года, предпринятая Франсиско Эрнандесом де Кордоба. Он возглавил флот из трех кораблей и направился на поиски новых земель и пленных, которыми можно было бы заменить на Кубе умерших от непосильного труда рабов. Первую остановку эскадра сделала у маленького островка неподалеку от северной оконечности Юкатана. После высадки и короткой стычки с местными жителями взорам конкистадоров открылись удивительный каменный дом и каменные же храмы, облицованные известняковой плиткой. Внутри одного из храмов авантюристы обнаружили такое огромное количество изображений женщин (несомненно, храм был посвящен богине Иш-Чель[1]), что дали острову испанское название Исла-Мухерес (Isla de Mujeres), то есть остров Женщин.