Шарль Мюнш - Я - дирижер

Рекомендую вам заняться инструментовкой - это куда интереснее, чем просто переписывать партитуры. Возьмите любую пьесу или сонату, оркеструйте фортепианное переложение симфонии, что позволит вам позже сравнить вашу работу с авторским оригиналом. Сколько сюрпризов вас ожидает!..

И разумеется, необходимо прочно усвоить трактаты по инструментовке. Изучите трактат Геварта или Берлиоза - Штрауса.

Память - один из основных козырей дирижера. Изучение, переписывание, оркестровка музыкального текста позволяют обострить гармоническую и визуальную память. Звуковая память требует выработки особых рефлексов. Она предполагает одновременно память на звуки и память на тембры. Эта последняя возвращает нас к инструментам оркестра; невозможно овладеть игрой на всех инструментах, и лучший способ узнать их - это ходить на концерты с партитурой в руках, чтобы следить за репликами флейты- пикколо, тромбона или гобоя.

Можно еще посещать конкурсы консерватории в конце года: когда вы услышите, как три десятка кларнетистов исполняют “Каприс” большой трудности, специально написанный, чтобы блеснуть всеми возможностями инструмента и исполнителя, вы уже не сможете забыть тембр кларнета. Почему бы также не присутствовать время от времени в качестве простого слушателя на занятиях оркестровых классов консерватории? Всегда узнаете что-то новое. Я это понял во время каникул 1953 года, на улице Мадрид, присутствуя в классе ударных у Пассерона и в классе трубы у Сабарича.

Правда, будущий дирижер слишком занят в своем собственном классе: классе оркестрового дирижирования.

В течение двух лет я вел этот класс в Парижской консерватории. Как и прежде, когда я преподавал игру на скрипке в Страсбурге, я сам многому научился. Моей первой заботой, когда мы приступали к какой-нибудь части симфонии, было проанализировать ее конструкцию, увидеть, как она задумана, из чего “состоит”. Возьмем для примера первую часть Третьей симфонии Бетховена: два аккорда составляют ее первые такты, затем идет двенадцатитактовый эпизод, который вы можете разделить на три четырехтактных.

Если это вас заинтересует, вы можете периодизировать так всю симфонию.

Сделав гармонический анализ, один из учеников садится за рояль, а другой тактирует. Я требую прежде всего, чтобы он дирижировал ясно и просто. Я не разрешаю дирижировать без палочки, что, к сожалению, стало модным. На мой взгляд, это дурная привычка, осложняющая работу оркестрантов. Любой из них, без сомнения, меня в этом поддержит.

Я не требую, чтобы партитуру заучивали наизусть. Как пишет Ринальдо Хан, “на концерт приходят восхищаться музыкой, а вовсе не памятью дирижера”. Я видел, как самым постыдным образом ошибались крупнейшие из акробатов памяти. Считаю особенно несостоятельным дирижирование на память аккомпанемента. Убежден, что все солисты и наиболее крупные виртуозы не терпят этого. Но вернемся к нашим ученикам.

Главное - это выработать ясные жесты: это особенно трудно в современной музыке, где ритмы бывают зачастую очень сложными.

Правая рука отбивает такт, левая указывает нюансы. Первая - от разума, вторая - от сердца. И сердце не должно диктовать рассуждения, которых рассудок не сможет понять. Необходима совершенная, исключающая всякое противоречие координация жестов. Нужно указать ученику все подстерегающие его ловушки, но только собственный опыт поможет ему понять все до конца.

В конечном итоге достигнуть реальных успехов можно лишь встав за дирижерский пульт. Но неразумно толкать ученика в гущу сражения без мудрого руководителя, главная цель которого - отшлифовать его стиль, устранить все лишние жесты, откорректировать движения.

Между прочим, я хочу спросить: представляет ли себе публика, какое физическое напряжение испытывает дирижер в течение двухчасового концерта? Причем требуется, чтобы он был одинаково точен и темпераментен и в начале, ив конце. Есть, таким образом, некая спортивная сторона в дирижировании оркестром, и я рассматриваю занятия гимнастикой как необходимость. Гимнастика помогает достигнуть постоянной собранности, и дирижеру - этому, в идеале, вдохновенному и поэтическому существу - нужно такое нервное и мускульное равновесие, какого обычно себе не представляют.

И вот приходит день, когда учащийся дирижерского класса покидает консерваторию. Естественно, ему нужно зарабатывать на жизнь - но очень мало шансов, что какой-то оркестр поспешит к нему, выражая желание встать под его знамена. И это великолепно... ибо настоящая профессионализация только здесь и начинается. Дипломированный студент напоминает автомобилиста, только что получившего водительские права... Лучше ему не выезжать на магистраль, пока он не овладеет делом как следует. А для этого следует без колебаний искать место в оркестре, скромное место обычного исполнителя. Отсюда он будет наблюдать за работой мастеров, сменяющих друг друга на эстраде; он узнает также своих соседей, своих коллег, он научится понимать их реакции. Оркестр - батальон: нужно проникнуть в глубины его психологии, прежде чем помышлять о командовании.

Наконец пробьет час, и он, в свою очередь, встанет за пульт. Но пусть он не думает, что на этом учеба кончается. Жизнь дирижера - это непрерывное обновление знаний, и бывает полезно возвратиться к учебе. Я никогда не забуду случай, который произошел у меня с Тосканини. Я уже был дирижером, когда он приехал на гастроли в Париж. Решив, что ничего не может быть для меня поучительнее, я попросил у организаторов концерта разрешения присоединиться к первым скрипкам. Я сел на последний пульт, но, так как был “сверхштатным”, мне дали невыверенную партию, где были проставлены не те штрихи, что у остальных музыкантов. Тосканини немедленно заметил, что мой смычок идет вниз в то время, как другие идут вверх, и сделал мне замечание. Мне показалось, что во время всего исполнения он следил за мной, не отрывая взгляда. Удивительно, что много лет спустя, в Нью-Йорке, выяснилось, что он это отлично помнит.

В течение всей карьеры нельзя упускать ни одной из представляющихся возможностей: нельзя перестать учиться!

Программа! Первая загадка, на которую должен ответить дирижер. Сколько деталей здесь нужно обдумать!

Прежде всего ваши личные вкусы: играйте ту музыку, которую вы любите. Будьте, однако, настороже, не стройте вашу карьеру на двух-трех программах, которые, возможно, обеспечат вам успех, но ничего не дадут музыке. Во всяком случае, тут вы рискуете увязнуть в зыбучих песках рутины, неизбежно станете меньше работать, и нет такой репутации, которая смогла бы этому противостоять. У многих дирижеров есть свои любимые “коньки”, пусть они их вывозят в нужный момент; но если собираешься в дальний путь, следует поберечь лошадей. Есть и такие, которые выдают себя за “специалистов” по такой-то вещи или такому-то автору. У меня это всегда вызывает недоверие.

В какой-то мере нужно учитывать вкус и желание публики. Сочинение, исполнитель и публика - это целое. Каждый из этих трех факторов обязателен для двух других. У каждого свои права и задачи.

Публика идет на концерт, чтобы услышать хорошее исполнение прекрасного произведения, как приходят в музей насладиться прекрасной картиной. Идет, чтобы научиться чему-то, обогатиться, стать лучше. Приходят не критиковать, а занять свое место в триумвирате, рядом с произведением и исполнителем. Я говорю сейчас о хорошей публике, восприимчивой к хорошей музыке и хорошим исполнителям. Есть, разумеется, плохая музыка и плохие исполнители. Но бывает ли в этом случае и плохая публика?

Однажды я дирижировал оркестром в казино маленького города. Директор хотел роскошно заработать на этом оркестре... не заплатив ему.

Меломанов в городе было не так уж много. Когда оркестранты потребовали надбавки, весьма, кстати, справедливой, им сначала отказали под тем предлогом, что они торгуют товаром, на который нет спроса. Наконец директор решил - против воли, конечно, - пойти на “дополнительные жертвы”, сделать еще “последнее усилие”... и не пожалел об этом. Пользуясь языком коммерсантов, давайте торговать хорошим товаром и, я уверен, мы найдем хороших покупателей: хорошую публику.

Мировой опыт свидетельствует, что любая симфония Бетховена всегда привлекает меломанов, будь то французы или японцы. Но ограничить поле нашей деятельности - значило бы предать музыку, не показав множество аспектов, в которых она может предстать.

Самое главное - не потворствуйте без конца публике. Не предлагайте финнам симфонию Сибелиуса на том основании, что они ее обожают. Именно потому, что они ее обожают, они ее знают и, зная ее, не примут иной интерпретации, чем та, которая им привычна.

Не делайте программу слишком длинной, вы рискуете надоесть аудитории. Музыка требует большого нервного напряжения со стороны тех, кто ее исполняет, и еще более со стороны тех, кто ее слушает. Не будем злоупотреблять. Средняя длительность концерта не должна превышать семидесяти пяти минут музыки, если вы не хотите услышать за своею спиной хлопанье приставных мест или вызвать глухое раздражение.