Марина Бутовская - Антропология пола

Феномен определенного отставания России по критериям гендерного равенства нуждается в научной интерпретации. Как уже говорилось выше, для российского общества характерна выраженная патриархальность. Как показывают исследования Беста и Уильямса (2003), осуществленные в 27 странах разных регионов мира, базовые гендерные характеристики мужчин и женщин в целом сходны. При этом мужчины и женщины достоверно отличаются по выраженности 5 базовых черт личности. В дальнейшем Уильямс с соавторами показали, что экстраверсия, открытость новому опыту, добросовестность и эмоциональная стабильность больше отражают мужские стереотипы, и лишь один фактор — сговорчивость — в большей степени ассоциируется с женскими. Кросс-культурная база данных (HRAF) позволяет выявить также другие универсальные гендерные стереотипы, в частности, женщины практически повсеместно плачут чаще, чем мужчины, а мужчины чаще женщин дают волю своему гневу.

Одной из распространенных универсалий является представление о том, что рабочие должности, преимущественно занимаемые мужчинами, более социально престижны. По мере того как процент женщин, занимающих эти должности, возрастает, их статус снижается. На кросс-национальном уровне наблюдается сходная картина — статус конкретной профессии непосредственно связан с долей в ней женщин. Работа, рассматриваемая как маскулинная, считается одновременно и более престижной. Классификация работы как маскулинной является также хорошим предсказателем и более высокого уровня зарплат. А доля женщин, занятых в этой сфере, связана негативной корреляцией с размером зарплаты.

Россия в терминах маскулинных и фемининных обществ безусловно является обществом маскулинным. В этом алане она сближается с Японией, Австрией, Великобританией и Германией и кардинально отлична от фемининных стран, типичными представителями которых являются Швеция, Норвегия, Дания и Голландия. Ценностные ориентации, принятые в маскулинных и фемининных обществах одновременно структурируют и гендерные отношения внутри них.

Обращает на себя внимание тот факт, что переменная маскулинность-фемининность не коррелирует с уровнем национального благосостояния, но связана с базовым отношением к труду — в маскулинных обществах люди живут, чтобы работать, а в фемининных работают, чтобы жить. В маскулинных обществах мужские ценности сильнее отличаются от женских, а ценности старшего поколения — от ценностей молодежи. В фемининных обществах ниже половая сегрегация в отношении высшего образования. Развитые маскулинные и фемининные общества отчетливо различаются по представленности женщин во властных структурах.

Различные общенациональные ценности (маскулинные или фемининные) оказывают существенное влияние на конструирование гендера в конкретном обществе, поэтому не случайно, что феминистская идеология принимает различные формы в фемининных и маскулинных обществах. Классификация признаков на типично мужские или типично женские в фемининных культурах отражает базовые различия, тогда как признаки, ассоциируемые с мужским и женским полом, в маскулинных культурах более специфичны. Вспомним о том, что говорилось выше: в представлениях советских людей базовые различия мужчин и женщин связывались с длиной волос и типом одежды, с вождением машины и домашней готовкой пищи.

Фемининные культуры всегда в определенной мере представляли вызов гендеру, и социальное равенство полов здесь в перспективе достижимо с меньшими усилиями и требует меньшей психологической перестройки. Для маскулинных же обществ такие усилия неизбежно сопряжены с активным сопротивлением не только со стороны мужчин, но зачастую и женщин, поэтому гендерное равноправие в этих условиях требует больше усилий и времени, но в целом сдвиги в положительную сторону на сегодняшний день реально прослеживаются в современном мире.

Подводя итоги этой главы, нужно сказать, что гендерная дифференциация в обществе на протяжении длительного периода являлась важнейшей социальной адаптацией, позволяющей оптимально использовать человеческие ресурсы. Необходимость распределения деловой активности вне и внутри дома между мужчинами и женщинами была продиктована потребностями выживания популяции. Однако изначально равновесные и эгалитарные отношения между полами (таковые продолжают сохраняться у бродячих охотников-собирателей и по сей день) последовательно становились иерархическими и принимали форму выраженного доминирования мужского пола над женским. В условиях постоянных войн мужчины сумели «убедить» себя и других в своей исключительной ценности и вторичной ценности лиц женского пола. Этим обстоятельством в течение тысячелетий оправдывалась дискриминация женщин в сфере общественной жизни и политике, как и неравные условия наследования движимого и недвижимого имущества, а также титула и статуса.

Такой дисбаланс, возможно, мог быть оправдан в традиционном обществе, учитывая оптимальные возможности для успешного воспроизводства популяции, реально большую эффективность мужчин в качестве защитника и основного добытчика. Однако в наши дни традиционная модель гендерной дифференциации угрожает превратиться в тормоз для динамичного развития общества, так как на этом этапе исторического развития основной ценностью следует считать интеллектуальные ресурсы общества, а по этому параметру женщины ничуть не уступают мужчинам.

По мнению этнографов М. Г. Котовской и Н. В. Шалыгиной «Мифы об амазонках, матриархате и других формах женской власти, будто бы существующей еще где-то на планете, не только будоражат массовое сознание, но и довольно ощутимо влияют на формирование ценностей в обществе. Постоянная угроза «возвращения матриархата» препятствует полноценному развитию гендерного диалога, блокируя естественные трансформации как мужского, так и женского поведения». Современные идеологии ориентированы на эгалитарность, и доминирование одного пола над другим лишь тормозит общественное развитие. Рост профессиональной подготовки женщин, освоение ими профессий, ранее считавшихся сугубо мужскими, тенденции к расширению доли женщин в политических структурах, особенно отчетливо прослеживающиеся в ряде стран Западной Европы, наглядно свидетельствуют, что гендерная дискриминация преодолима, отвечает современным требованиям и несет в себе зачатки толерантного и гармоничного общества будущего. Ориентация на эгалитарность взаимоотношений между полами в современных условиях является адаптивной стратегией и объяснима с позиций эволюционной теории. Тенденции к равноправию женщин в экономической, политической и семейной сферах в современных условиях вызовом гендеру не являются, они лишь отражают закономерные адаптивные изменения во взаимоотношениях между полами и логичное развитие гендерных ролей в сложившихся обстоятельствах.

Бородин П. М., Башева Е. А., Голенищев Ф. Н. Взлет и падение Y-хромосомы // Природа. 2012, №1, с. 45-50.

Бутовская М.Л. Тайны пола: мужчина и женщина в зеркале эволюции. Фрязино: Век-2. 2004 а. 367 с.

Бутовская М.Л. Язык тела: природа и культура. М.: Научный Мир. 2004 6. 437 с.

Бутовская М.Л., Файнберг Л. А. У истоков человеческого общества. М.: Наука. 1993.

Кенрик Д. Секс, убийство и смысл жизни. М.: Питер. 2012. 220 с.

Кон И. С. Мужское тело в истории культуры. М.: Слово. 2003. 431 с. Михайлов П. Хромосома X в четырех кругах незнания // Химия и жизнь. 2002, №8, с. 24-27.

Ридли М. Секс и эволюция человеческой природы. М.: Эксмо. 2011. 446 с.

Циммер К. Эволюция: триумф идеи. М.: Альпина нон-фикшн. 2012. 564 с.

Артемова О.Ю. Охотники/собиратели и теория первобытности. М. ИЭА РАН. 2004.

Барнард А. Социальная антропология. М. ИЭА РАН. 2009.

Бест Д., Уильямс Д. Гендер и культура // Психология и культура / под ред. Д. Мацумото. СПб.: Питер. 2003.

Бутовская М.Л. Репродуктивный успех и экономический статус у датога — полуоседлых скотоводов Северной Танзании // Этнографическое обозрение. 2011, №4, с. 85-99.

Бутовская М.Л, Бойко Е.Ю. Родительский фаворитизм и особенности формирования стилей поведения у детей в зависимости от порядка рождения: биосоциальные аспекты // Этнографическое обозрение. 2001, №6, с. 67-81.

Бутовская М.Л., Буркова В.Н. Социальный статус и репродуктивный успех в обществе хадза — охотников-собирателей Танзании // Антропология социальных перемен / Под ред. Гучиновой Э. Б., Комаровой Г. А. М.: РОССПЭН. 2011, с. 365-386.

Бутовская М.Л., Веселовская Е.В., Ростовцева В. В., Сельверова Н.Б., Ермакова И. В. Механизмы репродуктивного поведения человека: ольфакторные маркеры мужской привлекательности // Журнал Общей Биологии. 2012, том 73, №4, с. 299-314.