Николай Злобин - Америка... Живут же люди!

Обратная сторона американской наивности проявляется в том, что пойманному на обмане они больше не верили никогда и ни в чем. А число пойманных на мелких обманах приезжих из бывшего СССР стало расти. Я отнюдь не хочу сказать, что таких было большинство, – нет, как раз большинство было честными и профессиональными людьми, которые по разным причинам попали в те годы в Америку. Огромное количество иммигрантов из России сделали тогда очень хорошие карьеры, стали серьезными бизнесменами и учеными, профессорами лучших университетов и менеджерами крупных фирм. Вообще, «советская школа жизни», как видно по ее ученикам, живущим в США, очень неплохо научила многих из них выживаемости, цепкости, хитрости, умению извлекать максимум пользы из любой ситуации и довольствоваться малым. Российская диаспора в США в массе своей одна из самых успешных в бизнесе, науке и образовании. Принимая в расчет ее разобщенность и неорганизованность, нельзя не удивляться количеству ее представителей, победивших в конкурентной борьбе на рынке США не только американцев, но и выходцев из многих других стран. Тысячи и тысячи бывших граждан СССР сегодня входят в средний класс Америки.

Есть еще одна психологическая проблема, которая разделяет американцев и россиян. Эту разницу преодолеть крайне трудно, если вообще возможно. Я ее наблюдал на самых различных уровнях – от интервью при приеме на работу и бытовых конфликтов до высоких политических дискуссий. Она определяется разной историей, менталитетом, несхожей системой ценностей. Скажем, идут переговоры о возможном сотрудничестве. Две делегации сидят друг напротив друга. Все полны решимости договориться о совместной работе, она выгодна обеим сторонам… Но рано или поздно наступает неизбежный кризис обсуждения. Американцы говорят: «Давайте начнем потихоньку работать, посмотрим, как у нас будет получаться, наберем некоторый практический опыт, затем формализуем наше сотрудничество в виде договора, протокола и т. д.». Россияне в ответ говорят: «Нет, давайте сначала подпишем бумаги, гарантии и обязательства, заручимся поддержкой наверху и тогда начнем работу». Американцы: «Как мы можем подписать условия, если не знаем, что и насколько нам удастся на практике? Давайте начнем, по ходу дела скорректируем наши возможности, желания и критерии – и потом подпишем все бумаги. Зачем подписывать документы, если непонятно, как все будет выглядеть в жизни?» Россияне: «Как можно начинать работать, когда нет подписанных документов, нет одобрения начальства, нет гарантий?» Нарастает конфликт непонимания. Аргументы с обеих сторон убедительные, но договориться при этом очень трудно.

Этот же барьер иногда возникает при приеме россиянина на работу в США. Работодатель готов заключить временный контракт или предлагает начать работать, чтобы посмотреть, как новый человек впишется в коллектив и будет справляться со своими обязанностями. Соискатель не хочет ничего временного и просит сразу сообщить условия работы и дать гарантии ее сохранения. И тот и другой действуют в рамках своих привычек, менталитета, традиций и культуры. Я неоднократно замечал, что военные или ученые из России и США быстро понимают друг друга во время всякого рода переговоров, «круглых столов» и правительственных семинаров. Но и те и другие по окончании профессионального разговора с сожалением отмечают, что все их договоренности будут немедленно усложнены и поставлены под сомнение, а то и вообще разрушены, как только попадут на стол к политикам. Профессионалы двух стран знают друг друга очень хорошо – традиции школы холодной войны еще не исчезли окончательно – но уровень недоверия в политическом руководстве, да и в обеих политических и околополитических тусовках, очень высок. Политикам невозможно сделать карьеру на дружбе между Россией и США. Барак Обама тоже стал жертвой этой закономерности. Зато на вражде и подозрительности сделать политическую карьеру или набрать медийную популярность очень легко. Страны плохо воспринимают друг друга. Поэтому и возникают разного рода проблемы у простых людей, а русские в Америке не понимают, зачем Москва столь настойчиво зовет их вернуться, почему нельзя делать общее дело из США?

Америка – страна сравнительно свободных средств массовой информации. Свободных в первую очередь от государственной цензуры и власти чиновников, которые даже нос свой боятся сунуть в дела журналистов или редакторов. Но полной свободы нет, конечно, и в США. Замечу, что такой свободы нет вообще, это иллюзия, политический лозунг. Американские журналисты и редакторы свободны настолько, насколько это вообще возможно, но и у них есть немало объективных и субъективных ограничений, и будет неправильным здесь об этом не упомянуть. Американские СМИ не свободны от выполнения законов, хотя надо признать, что законы как раз защищают их свободу и самостоятельность. СМИ не свободны от рекламодателей. Здесь есть основа для потенциальных конфликтов, ибо никто не хочет терять крупных рекламных партнеров. Когда я жил в Сент-Луисе, то обратил внимание, что местное ТВ и главная газета города практически не критиковали основного городского работодателя – пивную фирму Anheuser-Busch InBev, которая не только создала множество рабочих мест в городе, но и давала самую большую и дорогую рекламу в местных СМИ. Поэтому критики пивного гиганта должны были публиковать или показывать свои истории в основом в Чикаго, откуда они, правда, легко достигали Сент-Луиса.

Американские пресса и ТВ не свободны от главной зависимости – от своего читателя и зрителя. Любое СМИ в США должно приносить прибыль, а значит – продавать свою продукцию. И это главное ограничение свободы рук у журналистов и издателей – необходимость постоянно создавать спрос на себя, нравиться читателям и зрителям, готовым платить деньги за твой продукт. Подбор историй и новостей в значительной степени зависит от интереса потребителей. Сегодня социальная журналистика постепенно заменяется потребительской, сохраняя свое место в основном в Интернете. Конечно, в СМИ нет и не может быть свободы от моральных и этических норм, религиозных и культурных стереотипов, национальной истории и моды. Во всем остальном журналисты в США чувствуют себя полностью свободными и являются, без преувеличения, мощной силой американского общественного мнения.

Самое основное в вопросе свободы информации в США – это беспрепятственная возможность ее получить, свободный доступ к чиновнику или документу. Это право защищено законом и судом. Здесь заложен главный, если хотите, секрет эффективности американской журналистики. Но, конечно, интерпретация той или иной информации – дело скорее корпоративное, и тут возможны разные варианты. Что-то CNN покажет по-своему, а, скажем, Foxnews – по-своему. Пристрастности в американских газетах и на телевидении немало. У многих средств массовой информации даже есть своя политическая линия, которую они не скрывают. В средствах массовой информации США не исключена необъективность, как это было, например, на ряде каналов, освещавших в августе 2008 г. конфликт на Кавказе. Встречается односторонний взгляд на те или иные события, вкусовщина, внутренняя цензура самих журналистов и т. д. Однако разнообразие источников информации и многообразие их позиций значительно снижает в обществе негативный эффект столь корпоративного подхода. Главное наказание – потеря зрителей и читателей, что для бизнеса средств массовой информации будет самоубийством.

Разумеется, в США есть военная цензура, которая не дает просочиться в СМИ информации, способной выдать позиции войск, планы вооруженных сил, личные данные военнослужащих и т. д. Суд может наложить запрет на распространение документов и другой информации, задействованной в том или ином текущем деле. Также в Америке существует мощная корпоративная цензура, в рамках которой специальные отделы частных компаний занимаются тем, что стараются ограничить поступление в массы негативной информации о своей фирме через прессу, Интернет и т. п., в том числе и путем судебных запретов.

Конечно, это срабатывает далеко не всегда. Например, в 2006 г. суд наложил запрет на публикацию документов, уличавших гигантскую фармацевтическую компанию Eli Lilly в сокрытии потенциально смертельного побочного эффекта одного из популярных антипсихотических препаратов. Эта информация к делу отношения не имела, но, к счастью, ее успели выложить в Интернет, несмотря на запрет. Публикация положила начало новым разбирательствам против компании. Eli Lilly пришлось выплатить штраф и компенсации в размере более миллиарда долларов. Тем не менее юристы компании до сих пор продолжают дело против адвоката, который «слил» компрометирующие документы. Сделал он это, скорее всего, из лучших побуждений, но закон, похоже, все-таки нарушил.