Александр Никонов - Кризисы в истории цивилизации. Вчера, сегодня и всегда

Николаевск — это не город. Николаевск — не очень большая деревенька на Аляске, так что название ей дали явно «на вырост», которого не будет. Здесь обитают русские староверы. И занесла меня туда судьба, когда я трудился начальником отдела в журнале «Огонек».

…С утра стоял туман, а старый американский самолетик, склепанный еще, наверное, братьями Райт, не был оборудован системой для всепогодных полетов. А, может быть, он-то был оборудован, но аэропорт города Хомер, куда мы направлялись, оборудован не был, поэтому из-за тумана не мог принять наш аэроплан. И потому мы — я и два фотокорреспондента — сидели на пластиковых креслах в зале ожидания анкориджского аэропорта и ждали, когда туман в Хоме-ре рассеется. На летном поле, неподалеку от выхода, стоял самолет, видимый через стеклянную стенку. Периодически я приближался к стойке и спрашивал у девушек по-нерусски, наш ли это самолетик там стоит такой страшненький.

А поскольку у меня в голове с утра все перепуталось, вместо слова «плэйн», что по-нерусски означает «самолет», я почему-то говорил «флай», что имеет два значения — «летать» и «муха». Девушка смотрела на меня круглыми глазами, недоумевая, про какую такую муху спрашивает этот сумасшедший русский. Русские все сумасшедшие…

Потом объявили посадку. Пассажиры прошли в самолет, расселись, после чего пилот обернулся и объявил, что сейчас мы, конечно, вылетим, но если по прилете в Хомер выяснится, что там туман или низкая облачность, мы вернемся обратно в Анкоридж. По счастью, в аэропорту прибытия случился разрыв в облачках и мы благополучно сели на благословенную землю Хомера — ничтожного американского городка, про который мир никогда бы не услышал, если бы не было поблизости от него русской деревни Николаевск.

Мне давно хотелось посмотреть, как живут староверы. Из газет и книжек я узнал про староверов много интересного: что они не едят из общественной посуды, поэтому питаются только дома, чтобы не оскверняться. Что они не смотрят телевизор, потому как грех большой. Что они нелюдимые. Неконтактные. Не признают цивилизацию. И особенно разные новомодные штучки, в изобилии появившиеся начиная с XVI века.

По предварительной телефонной договоренности нас должен был встретить старовер Иван. Но почему-то не встретил. Может, передумал, черт нелюдимый? Действительно, чего ему с беспутными-то греховодничать? Позвонив на всякий случай Ивану домой из аэропорта прибытия, мы узнали от его жены, что Иван давно уже уехал «туды».

— Куды «туды»?

— Туды. Вас встречать.

Вот она, неспешная провинциальная жизнь, несравнимая с московской суетой! Часом раньше, часом позже… Хорошо, хоть наш самолет опоздал, а то бы измучились ожидаючи.

Через некоторое время подрулил Иван, загрузил нас в свою машинерию и повез в Николаевск. По дороге разговорились. Выяснилось, что родом Иван «с Китаю», в России никогда не был, хотя по-русски (как и все староверы) говорит без акцента.

— Коло Харбина мы жили тама. Ближе к монгольской стороне туды. Но у нас в етим… э-э… Хабаровске — дяди, братаны. Разъехалися после революции-то.

Жизнь Ивана-старовера и его соплеменников не сказать чтобы была легкой, но зато полной приключений. Из Китая староверская деревня вся целиком перебралась в Бразилию, затем немного пожила в Италии, после роем снялась и перебралась в Аризону — южный штат США, ну а уж после Аризоны занесла их нелегкая на Аляску. Но чувствуют староверы, что и отсюда придется скоро куда-то переезжать: больно людно становится. Цивилизация наступает со всех сторон, не дает пожить, как предки завещали.

Это я и сам заметил. В машине, на которой мы ехали, было полно музыкальных дисков и стоял неплохой проигрыватель.

— А не грех сидюки-то слушать? — спросил я.

— Это сына мово машина, — вздохнув, ответил Иван. — Оно грех, конечно. Все грех…

— И на машине ездить грех?

— Грех.

— А чего ж ездите?

— Ну а как?

— На лошади. Скок-поскок…

— На лошаде я бы весь день в еропорт ехал за вами…

— А на какой марке автомобиля ездить меньший грех, а на какой больший?

— Ну, у нас больше берут пикап «шевроле». Всякая машина, конечно, грех. Но зато «шевроле» удобнее.

— Понимаю. Если уж грешить, так с удобством… А телевизор у вас дома есть?

— Не-е. Нам нельзя.

— А телефон вот у вас дома стоит, мы по нему звонили… Это грех?

— Грех.

— А канализация?…

— Все грех…

Закончился асфальт, пошла грунтовка. В России такие дороги называют грейдерами. А в Америке не знаю как. Трясло. Пылило… Где вы, знаменитые американские хайвэи, существуете ли на свете?..

— А дети-то как, Ваня, не отходят от отцовской веры, не бегут в города?

Оказалось, бегут. Ваня в печали… Детей, кстати, у староверов много, штук по 8–15 в каждой семье. А все потому, что не предохраняются, как я выяснил. Грех предохраняться! Иван к своим сорока шести годам нажил 9 детей и, кажется, не собирается заканчивать этот увлекательный процесс… Так вот, бегут повзрослевшие дети из староверческих сел. В большие города, в «нижние» штаты. Не все, но бегут. Я бы тоже утек. «Гарун бежал быстрее лани…» А те дети, что еще не сбежали, грешат, псы, по-страшному: смотрят телевизор, музыки всякие слушают. Тьфу!.. Потому и планируют нынче староверы, чтоб веру отцов еще на какое-то время сберечь от цивилизации, снова сорваться роем с места и улететь куда-нибудь в глушь. Некоторые деревни уже снялись и улетели в Боливию.

— Почему в Боливию, Вань?

— Здеся маленько много людей, стеснёно. Все сильно дорого, тута не шибко-то разбежисси: шагни куды-нибудь земли купить кусок! Не на чего посмотреть, а не укупишь-ся! Дорогая! Вот такое небольшое место — видите, постройка стоит? — двадцать пять тысяч долла'ров!.. И налоги сильно задавляют тебя тута. Скажем, я рыболовством занимаюсь, так иной раз и невыгодно. Легше иде-нибудь на часовой работе стоять.

— А почему именно в Боливию?

— А тама землю ишшо можно бесплатно получать. Тольки обрабатывай. Понял?

— Ну дык!.. Телевизор, значит, вы не смотрите. А на самолетах летаете?

— Да. Приходится… У нас, конечно, многое потеряно, но ишо стараемси скольки можно сохранить, не пользоваться, без чего обойтися можно. Дальше будет чижало. Надвигается все это вота на нас. Сначала телевизоры, потом компьютеры. Потом ленты.

— Какие ленты?

— Понография ета…

— Порнографии, кстати, в Интернете много… А компьютеры у вас дома уже есть?

— Нету.

— Но ведь у детей в школе наверняка есть компьютерный класс? Их американское правительство наверняка учит компьютерной грамоте.

— Видишь, опять жа, как я объяснял, шо сколь возможно наших сил есть, стараемси. А сколь невозможно… С правительством же ты бороться не будешь! Поставили компьютеры в школе, значит поставили.

— А половое воспитание преподают?

— Есть такое…

Короче, вся жизнь сплошной грех. А от греха лучше воздерживаться. Вот музыку на СЭ слушать американское правительство не заставляет. Однако слушают. Совсем лишний грех!

Тех, кто излишне грешит, в Николаевске наказывают. Интересно наказывают, между прочим. Дело в том, что староверы делятся на поповцев и беспоповцев. У поповцев есть поп, у беспоповцев попа нет. В Николаевске живут попо-вцы, рядом — деревенька беспоповцев. Наш Иван происходит из деревни беспоповцев. Беспоповцы сами выбирают одного кого-нибудь из братии на должность и. о. попа. Он исповедь принимает. Каждый старовер должен прийти на исповедь «трижды в лето». А согрешивших отлучают от исповеди. Такое вот наказание.

Оказывается, не так уж и утомительно быть старовером. Но зато жутко невыгодно! Потому как староверам их странная вера запрещает контачить с правительством. Из-за этого на работу в госучреждения староверы-беспоповцы не нанимаются и даже пособия по безработице не получают. Староверы стараются убежать в такие места планеты, где можно прожить простым трудом — земледелием. Обычно они так и живут. Исключением является лишь Аляска, в северном климате которой не очень хорошо вызревают садово-огородные культуры.

— Здеся акромя картофели, капусты, моркови ничего более не растет. Кукуруза и та не растет, — рассуждал потихоньку Иван, крутя туда-сюда руль с гидроусилителем. Ногами он почти не работал: за него трудилась коробка-автомат. Кругом грех!..

В общем, поскольку «здеся акромя картофели» ничего не растет, староверы занялись ловлей рыбы, а когда это занятие перестало приносить достаточную прибыль (попробуй поспорь с огромными сейнерами!), занялись… постройкой катеров. Выклеивают их из фибергласса и продают американцам. Вот черт его знает — то ли со времен патриарха Никона, то ли со времен демидовских мастеров, но осталось в русских умельцах природное умение работать с фиберглассом!