Робер Мантран - Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного

Речь идет о таких зонах, в которых торговля почти полностью вытеснила жилье. Там жилых кварталов либо вовсе нет, либо почти нет. Имеются в виду секторы Бедестана, Мехмет-паши и «морского» района («нижнего города») Галаты.

Еще один фактор, значительно суживающий зоны заселения, — это обилие пустырей, «зеленых зон», садов и особенно обширных пространств, отводимых под большие мечети со служебными помещениями, хозяйственными пристройками и угодьями. Если в Галате подобных зеленых зон и пустырей почти нет{53}, то собственно в Стамбуле много садов в частном владении, сплошь и рядом встречаются огороженные, но не застроенные и вообще ничем не занятые земельные участки; не редкость и пустыри — их число и площадь особенно возрастают по мере приближения к черте города, к земельным валам. Кстати, авторы XVI–XVII веков часто упоминают о прогулках по таким безлюдным местам как в самом городе, так и в его ближайшей округе. Еремия Челеби, армянский литератор, оставивший описание Стамбула XVII века, включил в него такой пассаж, — «Здесь, внутри городских стен, множество прекрасных парков, плодовых садов и лужаек, по которым так приятно совершать прогулки»{54}. А Эвлийя Челеби, со своей стороны, приводит впечатляющий список мест, которые особенно любимы стамбульцами для совершения вечернего променада, — мест, довольно легко распознаваемых и ныне. Не только дворцы султана, но и особняки стамбульской знати занимают большие площади, если принимать во внимание обширные парки и сады, в зелени которых они утопают. Даже если сами эти аристократические жилища плотно заселены многочисленной челядью, общая плотность «населения» в них весьма невелика. Наконец, не следует забывать и о таком «ограничителе» зон заселения, как множество культовых зданий — мечетей, медресе, имаретов. В этом довольно длинном перечне не самое последнее место должно было быть отведено кладбищам, но первое, безусловно, принадлежит большим мечетям с прилегающими к ним постройками и земельными угодьями. Сулейманийе высится посреди обширного свободного пространства (эспланады), а за его пределами расположены несколько медресе, библиотека, госпиталь, школы, один имарет (кухня для бедных людей); мечеть Фатиха собирает вокруг себя восемь медресе, имарет, школы, библиотеку, сады… Такого же рода учреждения, пусть и в меньшем количестве, группируются вокруг менее грандиозных больших мечетей. Но даже самые маленькие мечети (число которых велико) размещены внутри более или менее просторных оград{55}. Даже если не принимать на веру подсчет мечетей, частных молелен и всякого рода религиозных учреждений, произведенный Челеби (14 тысяч), и цифра должна быть уменьшена, она все же отражает важную особенность Стамбула — огромные и практически незаселенные земельные площади. Эти сооружения, к слову, распределены по городской территории довольно равномерно, что в значительной мере способствует чистоте воздуха, снижению общей плотности населения на единицу городской площади, но в то же время увеличивает плотность населения в жилых кварталах Стамбула, некоторые из которых в большой степени перенаселены.

Среди этих перенаселенных зон особого внимания заслуживает та, что простирается вдоль берега Золотого Рога, а затем вклинивается в город и доходит, почти не прерываясь, до осевой магистрали уличного движения, идущей от Адрианопольских ворот до Святой Софии. Именно там расположены основные жилые кварталы Стамбула. Другая жилая зона тянется по обе стороны осевой магистрали Баязид — Аксарай, пересекаясь с торговой зоной меньшего значения. Наконец, в Стамбул входят такие приморские районы (омываемые Мраморным морем), как Кумкапы, Саматья и Едикуле. За пределами Стамбула пригород Эюб отличается высокой степенью концентрации населения.

На противоположном берегу Золотого Рога, в Галате, заселены очень плотно террасы склона к побережью (но не само побережье) — примерно в той же степени, что и ближайшие окрестности арсеналов Топхане и Касим-паши. Деревня Хаскёй превратилась в значительный населенный пункт только тогда, когда евреи, обосновавшиеся ранее в Эминёню, были оттуда изгнаны, чтобы очистить место для строительства мечети Ени Валиде{56}. Ускюдар не отличается высокой плотностью населения.

Эти жилые зоны вовсе не похожи одна на другую. Они сильно разнятся по этническому составу и религиозной принадлежности обитателей. Кварталы, как легко заметить, характеризуются преобладанием среди постоянных жителей либо турок, либо греков, либо евреев, либо армян{57}. С другой стороны, эти районы делятся на престижные и простонародные. По данным турецкого автора Эвлийи Челеби, можно локализовать серали и особняки знати в двух четко обозначенных районах: один из них расположен между Ипподромом и Святой Софией, или, более точно, по обе стороны магистрали, которая связывает площадь Святой Софии с Баязидом и называется Диванполу; другой находится в треугольнике между мечетью Сулейманийе, мечетью Шехзаде и площадью Вефа. Серали (в меньшем числе) встречаются также по берегу Мраморного моря в квартале Ахыркапы. Неверно было бы из сказанного делать тот вывод, что упомянутые фешенебельные кварталы населены исключительно семьями аристократов. Нет, это не так. Как правило, серали и особняки, принадлежащие дворцовой или городской знати, окружены довольно скромными жилищами обслуживающего персонала.

Кварталы «простого народа», или, говоря несколько иначе, кварталы с повышенной плотностью населения тянутся по побережью Золотого Рога и располагаются севернее линии Адрианопольские ворота — Баязид. Лежат они и к югу от этой линии, а именно между Ипподромом и сектором Аксарай — Еникапы. Третий густо заселенный район занимает территорию между Саматьей и Едикуле. Такое районирование подтверждается и территориальным расположением местных рынков. Стамбул обслуживается пятнадцатью районными рынками, и тринадцать из них размещено в упомянутых районах, что убедительно свидетельствует об исключительно высокой плотности населения. Что касается берегов Босфора, являющих собой как бы пригороды столицы, то они заселены не густо и не сплошь. По ним рассыпаны деревеньки, в которых живут садовники, лесоводы, огородники и рыбаки, чьи дома, утопающие в зелени, теснятся вокруг мечети, церкви или синагоги; вдали высятся султанские дворцы — в Бешикташе, Бебеке и некоторых других местечках; кое-где у самой воды виднеются дачи, в которых только жарким летом живут с семьями их владельцы — столичные вельможи; и все это — в зелени садов, парков, даже лесов. Не приходится удивляться тому, что деревеньки эти имеют каждая свою, так сказать, специализацию и по-разному известны среди жителей столицы. Некоторые из них заселены перевозчиками и их семьями (например Бешикташ и Румели Хисар) и располагаются на проливе либо там, где он наименее широк, либо там, где течение наименее стремительно. Деревни моряков Истинийе, Бююкдере, Сарыйер, Бейкоз нашли себе приют на берегах наиболее гостеприимных бухт.

Хотя в административном и экономическом отношениях эти предместья подчиняются столице и зависят от нее, невозможно причислить их к собственно городской зоне. Босфор — это совершенно особая пригородная зона, ничего общего не имеющая с городскими кварталами.

То же следует сказать и о деревнях побережья Мраморного моря — как на европейской его стороне за Едикуле, так и на азиатской за Ускюдаром. Что касается деревень на территории между Мраморным морем и Черным, то они заселены крестьянами-хлебопашцами, но в особенности животноводами и пастухами. Если они и играют какую-то роль в экономической жизни столицы, то самую незначительную. Соответственно этому, они никак не вовлечены и в ее политическую и социальную жизнь.

Стамбульский мегаполис, по сути, не имеет городов-спутников. Он сам, правда, состоит из трех блоков — собственно Стамбула, Галаты и Ускюдара, причем последний, сравнительно с первыми двумя, кажется всего лишь подобием города. Итак, когда заходит речь о столице, практически приходится принимать в расчет лишь Стамбул в узком смысле да Галату с их ближайшими пригородами, так как только там городская жизнь проявляется во всем своем богатстве и многообразии.

Если внешний облик Стамбула прекрасен, если местоположение столицы вызывало у иностранных путешественников единодушное одобрение, если мощь крепостных стен и величие дворцов и больших мечетей никого из них не оставляли равнодушными, то общий интерьер города явно не снискал подобных похвал. Конечно, в ту же эпоху XV–XVII веков улицы Парижа и Лондона также оставляли желать многого в смысле чистоты и удобства движения, но для иностранцев, успевших вволю налюбоваться на Стамбул при приближении к нему и ожидавших, переступая его порог, еще более чудесных встреч с ним, — для них разочарование было поистине велико. Приведем некоторые отзывы разных европейских наблюдателей. Пьетро делла Валле: «Внутренний вид города вовсе не соответствует его великолепному внешнему виду. Напротив, он весьма некрасив, так как ныне, в отличие от прошлых времен, когда улицы поддерживались в состоянии чистоты и порядка, усилий в том же направлении больше не предпринимается, и вследствие нерадения жителей они стали грязными и неудобными…»{58} Д’Арвье: «Улицы плохо вымощены, некоторые вовсе не вымощены, и все они, вообще, весьма неопрятны»{59}. Тевено: «Улицы Константинополя отвратительны. Они, в большинстве своем, узки и извилисты, вне зависимости от того, застроены они высокими или низкими домами»{60}. Уэлер: «Улицы, застроенные низкими домами, узки, темны и тянутся до бесконечности»{61}. Перечень в общем совпадающих мнений может быть продолжен.