Игорь Соболь - Свободные лицензии в авторском праве России

§ 3. Правовая природа свободной лицензии

Первый тезис, который не вызывает никаких сомнений с точки зрения догмы, сводится к тому, что свободная лицензия – это юридический факт, то есть обстоятельство реальной действительности, с которым нормы права связывают возникновение, изменение или прекращение тех или иных правовых последствий. Из этого положения следует необходимость выяснения двух вопросов: 1) какого рода это обстоятельство, какую правовую природу оно имеет; 2) насколько адекватно существующие источники права связывают его наступление с теми правовыми последствиями, которые он призван порождать. В рамках данного параграфа мы остановимся на первом вопросе – вопросе правовой природы свободной лицензии как юридического факта.

Вопрос об особенностях правовой природы свободной лицензии еще не рассматривался ни российскими, ни зарубежными исследователями сколько-нибудь глубоко. Представляется, что это следствие совокупности причин, к которым можно отнести «младенческий» по меркам частного права возраст этого института, очевидную осторожность в отношении к этой общественной инициативе со стороны законодателей и правоприменителей и, как следствие, отсутствие требуемой правовой основы. Тем не менее скромную подборку мнений (в большинстве без претензий на научность), которую все же удалось обобщить, можно условно разделить на несколько групп.

1. Свободная лицензия как отказ от права. Например, С. А. Середа рассматривает свободные лицензии как «фактический отказ от имущественных прав (с сохранением прав моральных) на объекты интеллектуальной собственности»[84]. Действительно, на первый взгляд может показаться, что свободная лицензия предполагает отказ от права, который «допустим в силу общего гражданско-правового принципа диспозитивности в распоряжении имущественными правами (ст. 1, 2,9 ГК РФ)»[85]. Еще Д. И. Мейер отмечал, что «характеристической чертой права, входящей в состав самого понятия о нем, представляется также возможность отречения от права. Право есть принадлежащая лицу возможность делать что-либо; но возможность действия не составляет необходимости его совершения: напротив, именно потому право и представляется правом, что лицо может отказаться от совершения действия, составляющего содержание права; если бы осуществление возможности составляло для лица необходимость, то право обратилось бы в обязательство… Отречение от права есть изъявление воли лица, что оно не желает более быть субъектом права, так что отречение от права составляет самостоятельное юридическое действие»[86].

Однако свободная лицензия и отказ от права суть различные правовые явления, так как отказ от права или от его осуществления сам по себе не влечет предоставления права другому лицу, а может являться лишь одним из юридических фактов в сложном юридическом составе, необходимым для этого. Отличия этих двух правовых явлений очень явно следуют из сделанного В. О. Калятиным в одном интервью высказывания: «Теоретически у нас они [правообладатели] могут отказаться от авторского права (хотя процедура отказа также прямо не урегулирована, не определено, как это делать), но обычно авторы не готовы пойти на то, чтобы полностью лишиться права. Они хотят разрешить использование обществу в каких-то рамках, на каких-то условиях»[87].

В отличие от института отказа от права свободная лицензия предлагает добровольное самообременение права, то есть действия управомоченного лица по обременению в пользу третьих лиц – а не игнорированию – наличного субъективного гражданского права в объеме, определяемом по усмотрению управомоченного лица, с которыми связывается возникновение обязанностей правообладателя по исполнению условий свободной лицензии, с запретом на отзыв или изменение условий свободной лицензии прав и обязанностей пользователя. Весьма показательно здесь мнение Ю. С. Гамбарова, который писал, рассматривая дереликцию как случай отказа от права, следующее: «Положение, что собственник может бросить, дерелинквировать свою вещь, не значит, что он имеет на это право. Дереликция есть действие, зависящее исключительно от воли собственника, потому что, учит господствующая теория, собственность как полнота права над вещью вмещает в себя и возможность дереликции, а по нашему мнению, просто потому, что это действие не запрещено. Без признания права дереликции собственник сохранил бы, несмотря на дереликцию вещи, свое право собственности на нее. Признание же дереликции заключает в себе вместе с тем объявление, что с совершением ее теряют силу все предписания, относящиеся к праву собственности; другими словами, дереликция является условием прекращения норм, имеющих применение к праву собственности»[88]. В отличие от отказа от права свободная лицензия в случае ее акцепта пользователем влечет предоставление последнему права использования произведения на изложенных в ней условиях. Другими словами, лицензиар, предоставляя свободную лицензию, не отказывается в принципе осуществлять воздействие на объект с помощью предоставленных ему законом дозволений, обязывания третьих лиц или установления для них запретов.

Также отличия этих институтов проявляются и в том, что отказ от права может быть только полным и безусловным, в то время как свободное лицензирование всегда связано с определением условий такого обременения. Интерес правообладателя может сводиться к обременению в пользу общества некоторых правомочий по использованию произведений либо такое обременение может быть поставлено в зависимость от условий использования произведения (например, можно санкционировать только некоммерческое использование).

Кроме того, приняв решение отказаться от права, субъект вправе отменить свое решение, поскольку отказ от права не влечет его перехода[89], что противоречит принципу безотзывности свободной лицензии.

2. Свободная лицензия как средство реализации усмотрения правообладателя по приближению произведения к сфере общественного достояния. Е. А. Войниканис, например, отмечает, что организация Creative сommons разрабатывает специальный проект так называемой нулевой лицензии, «которая представляет собой не договор, а публичный отказ автора от всех прав с целью перевести свое произведению в сферу общественного достояния»[90]. Свободные лицензии, как неоднократно указывалось выше, служат инструментом преодоления принципа облигаторности, в силу которого произведения подлежат автоматической правовой охране по факту их создания. Благодаря им произведения более свободно распространяются среди общества, что способствует удовлетворению его культурных потребностей. Однако, как отмечалось выше, эти во многом сходные институты имеют серьезные сущностно-функциональные различия, дифференцируются по субъективной стороне, что не позволяет рассматривать свободную лицензию как основание перехода произведения в общественное достояние.

3. Свободная лицензия как акт добровольного самоограничения права путем совершения односторонней сделки. С телеологической точки зрения свободная лицензия – это «не отказ от копирайта, а предоставление некоторых свобод в использовании работы. Эти свободы распространяются шире, чем предусматривают правила добросовестного использования. Их точные контуры зависят от выбора автора»[91], как отмечает Л. Лессиг. Однако вряд ли целесообразно рассматривать свободную лицензию как «вариант особой сделки, когда не заключается договор с каждым пользователем в отдельности, а, по сути, ограничивается право, причем правообладатель сам определяет срок и условия таких ограничений»[92]. Этой точки зрения придерживается один из авторов изменений в ГК РФ В. О. Калятин. В таком виде понятие «свободная лицензия» даже вошло в первоначальный законопроект (ставший затем ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и четвертую Гражданского кодекса Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» № 35-ФЗ), подготовленный к первому чтению в Государственной Думе. В качестве обоснования такого подхода указывается «конфликт существующих договорных моделей свободных лицензий со сложившейся в нашей стране правовой системой, в результате чего полноценное их применение потребует достаточно серьезных корректив в действующем законодательстве»[93].

Гораздо более существенными представляются аргументы против признания свободной лицензии односторонней сделкой. Так, А. Савельев полагает, что, поскольку односторонние сделки не являются договорами в силу ст. 420 ГК РФ, к ним невозможно напрямую применять диспозитивные нормы договорного права (в том числе положения о лицензионном договоре), типичные для договоров средства защиты гражданских прав, таких, например, как понуждение к исполнению обязанности в натуре. Кроме того, такой подход вызывает необоснованные ограничения с точки зрения международного частного права: «При наличии иностранного элемента в отношениях, возникающих в связи с реализацией такого самоограничения, применимое право будет определяться не в соответствии с нормами договорного статута, которое допускает значительную автономию воли в данном вопросе, а в соответствии с нормами статута интеллектуальных прав, который, как и вещный статут, достаточно императивен по своей природе»[94]. То есть последствием станет запрет выбора компетентного правопорядка самими сторонами на основании принципа автономии воли.