Виталий Субочев - Законные интересы как правовая категория

Справедливо обратить внимание на то, что в законодательстве словосочетание «законный интерес» употребляется по-разному: когда речь идет непосредственно о соответствующих праву стремлениях участников правоотношений по обладанию конкретным социальным благом, то есть о законных интересах «на самом деле»; когда законные интересы представляют собой удачное фразеологическое дополнение к фразе о правах человека и якобы позволяют сделать то или иное утверждение более весомым.

Иногда использование словосочетания «законные интересы» выглядит некорректным в силу иного смысла, иного содержания, в него вкладываемого, которое очевидно вытекает из контекста его употребления. Зачастую можно сделать вывод и о том, что, несмотря на отсутствие упоминания в текстах различных нормативно-правовых актов непосредственно законных интересов участников правоотношений, речь идет именно о них, хотя это имеет место в достаточно завуалированной и не всегда очевидной форме.

В любом случае, и на это также необходимо обратить внимание, говоря о способах правового регулирования, о праве в целом нельзя не делать постоянный акцент на законные интересы, так как право в том числе производно и от интересов людей, участников различных правоотношений, которые самыми разными способами пытаются удовлетворить свои потребности. Сказанное не только подчеркивает актуальность темы настоящего исследования, но и лишний раз говорит о значимости и необходимости анализа отражения интересов субъектов права в разнородных нормативно-правовых предписаниях.

Использование законного интереса в законодательстве не только нашей страны, но и других государств еще раз подчеркивает его насущный характер, важность и самостоятельность.

Однако одного анализа возникновения и развития этого понятия в законодательстве многих стран недостаточно для раскрытия ее природы и сущности. Законодатель, употребляя данный термин в нормативных актах, не разъяснял его. Не было никаких указаний по поводу его смысла и со стороны других государственных органов, то есть отсутствовало как аутентическое, так и легальное толкование. Кроме этого, при самом широком употреблении словосочетания «законный интерес» в различных постановлениях, разъяснениях, и определениях Пленум Верховного Суда СССР и Пленум Верховного Суда РСФСР[81] также не давали на этот счет никаких пояснений. Другими словами, отсутствовало нормативное и казуальное толкование рассматриваемого термина. Следовательно, органы, управомоченные на официальное толкование, тем не менее не поясняют его содержание.

Исходя из сказанного, для решения данного вопроса необходимо остановиться на генезисе категории «законный интерес» в науке, в теории, а также на доктринальном ее толковании. Однако, прежде всего, обратим внимание на следующее. Достаточно часто в предлагаемом исследовании мы употребляем словосочетание «категория законного интереса». Более того, слово «категория» вынесено в название монографии, которая и посвящена законным интересам как правовой категории. Остановимся на вопросе о том, что же представляет собой научная категория как таковая и правомерно ли мы употребляем данный термин по отношению к законным интересам.

Проблемы осмысления сущности категорий современной науки явились предметом исследования многих специалистов.[82] Не ставя цели провести анализ всех существующих позиций по отношению к вопросу о природе и сущности правовых категорий, остановимся на наиболее ключевых моментах, которые позволят нам с полной уверенностью говорить о законных интересах именно как о правовой категории.

В. В. Нырков отмечает, что «зачастую мы употребляем термин “категория” не задумываясь, порой интуитивно желаем подчеркнуть этим значимость какого-либо научного понятия. Большинство из нас “наклеивает” данный “ярлык” на понятие, представляющееся нам «наиболее общим», фундаментальным или же занимающим некое центральное место в теории».[83]

Подобная постановка вопроса, бесспорно, актуальна и справедлива, так как «бросаться» термином «категория» стало действительно популярным. Однако в данном высказывании проводится грань между понятием и категорией, на чем бы хотелось остановиться подробнее.

Н. Н. Тарасов утверждает, что «самым простым способом возникновения юридических понятий можно считать прохождение в профессиональной рефлексии юридического явления от простого знакового замещения до собственно понятия как знаниевой конструкции… В дальнейшем, в результате профессиональной рефлексии или научного исследования обозначенного явления – построения определенных объяснительных моделей, теоретических конструкций – формируется собственно юридическое понятие, далее существующее именно в этом качестве, т. е. в форме помысленного, представленного в профессиональном мышлении юридического явления».[84]

Помимо сказанного, Н. Н. Тарасов указывает на то, что наряду с формированием юридических понятий в процессе рефлексии юридической практики существует и другой способ их возникновения – способ научного анализа и синтеза, теоретического конструирования. Поэтому понятие зачастую представляет собой не описание действительности, а ее концептуализацию посредством существующих теоретических представлений и их синтез в рамках некоторой теоретической идеи.[85]

Знаниевая конструкция, объяснительная модель, определенное отражение действительности в рамках конкретной развиваемой идеи – это те определения-признаки, которые в целом могут охарактеризовать сущность понятия.

Данная сущность чрезвычайно «широка», объемна, она в качестве некоторого «шаблона» способна подходить к различным способам исследования действительности, отдельных явлений, в виде своеобразных отправных пунктов, которыми оперируют в рассуждениях, теоретической концептуализации необходимых объектов исследования.

Сущностное содержание «категории», бесспорно, у́же, нежели «понятия». Если мы смело можем говорить о законных интересах как о наиболее важном понятии в проводимом исследовании, то правомерность использования термина «категория» по отношению к законным интересам необходимо доказать.

Прежде всего, нужно задаться вопросом, какие критерии позволяют нам выделить из ряда понятий отдельные категории. Как справедливо отмечает В. В. Нырков, тот факт, что определенное понятие кажется нам в достаточной степени значимым или общим, фундаментальным или важным, сам по себе не может служить критерием его отнесения к научной категории.

Некоторые специалисты, в частности И. Д. Андреев, считают, что есть такие понятия, в которых выражены существенные свойства, принадлежащие всем явлениям, изучаемым данной наукой. Такие понятия и называются категориями.[86]

Однако с ним достаточно конструктивно спорит В. В. Нырков, логично утверждая, что «существенные свойства» – понятие достаточно философское и относительное. Установление категориального статуса одного понятия по отношению к другому в рамках одной узкоспециализированной теории не имеет логического смысла, так как методологическую роль понятия, входящие в одну отдельно взятую теорию, по отношению друг к другу выполнять не могут.[87]

Поэтому сама постановка вопроса, сформулированная выше в результате справедливой критики некоторых критериев отнесения понятий к категориям, относительно того, чем понятие, собственно говоря, отличается от категории, не совсем корректна. Можно говорить о критериях выделения категорий в науке, но говорить о критериях разграничения понятий и категорий не совсем верно.

Мы полностью разделяем позицию, согласно которой в рамках одной науки нет никакого методологического и логического оснований для придания категориального статуса отдельным ее понятиям. Другими словами, вся система частных юридических наук, каким бы сильным не был ее категориальный аппарат, собственными, «порожденными» ими категориями не обладает.

Частные юридические науки оперируют категориями правоведения, которые являются понятиями общей теории права. Но данные понятия общей теории права, которые представляют собой категории для частных юридических наук, не являются категориями для самой общей теории права. Для нее категориями являются понятия «более общих» наук, таких как философия, социология и т. д.

Указанная выше логика представления категорий достаточна ясна. Попытаемся проанализировать сказанное на некоторой абстрактной схеме. Гражданское право оперирует таким понятием, как гражданское правоотношение, в трудовом праве существуют трудовые правоотношения, в административном – административные и т. д. Однако ни гражданское правоотношение, ни трудовое не представляют собой правовых категорий в системе сложившихся на сегодняшний день наук. Тем не менее, во всех частных юридических науках есть те общие для них всех признаки, характеризующие правоотношение, которые позволяют нам говорить о правоотношении в целом и рассматривать его как категорию. Категорию общей теории права.