Владислав Груздев - Гражданско-правовая защита имущественных интересов личности. Книга 2. Отдельные аспекты защиты

Нарушение субъективного гражданского права – это вредоносное поведение, являющее собой единство динамического процесса и статического результата. Элементами любого нарушения субъективного гражданского права выступают явления (деяние нарушителя, неблагоприятные для обладателя права последствия) и процесс (причинная связь между этими деянием и последствиями). Некоторые нарушения включают еще одно явление – вину лица, у которого возникает охранительная обязанность[92].

Что же является причиной процессуальных убытков – деяние, вокруг которого возник судебный спор, или иное явление?

Очевидно не первое, поскольку иск вполне может оказаться в материально-правовом отношении необоснованным, в частности, когда заявленного истцом нарушения в действительности не было. Соответственно дело выиграет ответчик, в пользу которого при прочих равных условиях и должны взыскиваться процессуальные убытки.

Кроме того, на возмещение судебных расходов могут претендовать не только стороны, но и третьи лица, как заявляющие, так и не заявляющие самостоятельные требования относительно предмета спора[93].

Наконец, право на возмещение судебных расходов возникает в случае выигрыша не только спора об убытках или иных имущественных взысканиях, но и дела, вытекающего из иных правоотношений.

Процессуальные убытки возникают в момент, когда лицом фактически понесены соответствующие расходы. В свою очередь, у ответчика право на возмещение подобных расходов возникает вследствие предъявления к нему необоснованного иска, который лишен материально-правовой составляющей, т. е. выступает исключительно процессуальным действием лица, не являющегося носителем подлежащего защите блага. Нетрудно заметить, что действительной причиной затрат одной стороны является поведение другой стороны, выражающееся в затеивании спора, оказавшегося необоснованным[94]. А поскольку такое поведение реально уже после нарушения, послужившего поводом для обращения в суд, оно отличается от него, т. е. всегда самостоятельно. При таких условиях любую неудачную попытку отстоять позиции в суде автоматически пришлось бы считать нарушением права другой стороны (по принципу «пан или пропал»). Вряд ли это согласуется с основными идеями построения правового государства, в котором судебный порядок разрешения юридических конфликтов должен являться основным механизмом, гарантирующим права и свободы личности (ч.1 ст. 46 Конституции РФ)[95]. Не случайно возможность предъявления иска, равно как и возможность возражения на иск, безоговорочно признаются субъективными правами, реализацию которых рассматривать в качестве неправомерного поведения, по крайней мере, алогично.

Итак, нарушение права, включающее затеивание судебного спора как деяние и процессуальные убытки как последствие данного деяния, немыслимо. Следовательно, необходимо иное объяснение сущности процессуальных убытков, которое, помимо прочего, позволяло бы на техническом уровне решать вопрос о возмещении расходов на оплату услуг представителя при отсутствии на этот счет специальных правовых норм, т. е. в ситуации, подобной той, с которой в свое время столкнулись арбитражные суды и Конституционный Суд РФ. Такое объяснение дает концепция цены процессуального участия, суть которой сводится к следующему.

По каждому делу, исходя из фактически совершенных участниками процесса действий, формируется состав расходов (издержек). Это есть стоимость юрисдикционного процесса – сумма, в которую обошлось разрешение конфликтной ситуации, в том числе, применительно к состязательному процессу, установление необоснованности затеянного проигравшей стороной спора. Одной из составных частей такой стоимости и является цена участия в процессе (цена процессуального участия), слагающаяся из расходов, понесенных лицом, участвующим в деле, включая расходы на оплату услуг представителя, участвующего в процессе от имени доверителя[96].

В возмездном состязательном процессе, в частности гражданском или арбитражном, действует общее правило, в силу которого стоимость процесса возмещается за счет проигравшей стороны, поскольку по делу констатируется ее неправота. Существует и механизм такого возмещения, работающий исключительно в рамках соответствующих процессуальных отношений: правоприменительный орган посредством разрешения вопроса о расходах распределяет между сторонами стоимость процесса. Это позволяет избежать и таких нежелательных с точки зрения процессуальной экономии действий, как возврат цены процессуального участия выигравшей стороне и последующее взыскание этой цены с проигравшей стороны (например, неразумно вернуть государственную пошлину истцу, в пользу которого состоялось решение суда, а затем взыскивать ее с ответчика).

Как известно, стороны не состоят друг с другом в процессуальном отношении[97]. Являясь предположительными субъектами спорного материального правоотношения, они могут оказаться связанными в действительности только этим правоотношением. Дополнительного материального правоотношения, вызванного расходами по участию в процессе, между ними не возникает. А поскольку процессуальные отношения построены вертикально, они являются результатом правового регулирования разрешительного типа по известному принципу «разрешено то, что прямо разрешено законом». Соответственно правоприменительный орган не вправе самопроизвольно, без наличия на этот счет специального указания в законе, формировать стоимость процесса. Однако стоящий перед ним вопрос о распределении сформированной в соответствии с процессуальными нормами стоимости процесса должен разрешить.

Сказанное справедливо и в отношении расходов на оплату услуг представителя. Такие расходы всегда свидетельствуют о возмездном участии стороны в процессе, хотя бы она была освобождена от всех судебных расходов. Ведь основанное на договорной свободе платное привлечение представителя в дело – дозволенное законом действие, с учетом которого поэтому и надлежит определять цену процессуального участия, и, как следствие, стоимость юрисдикционного процесса, подлежащую распределению между сторонами.

Как видно, правоприменительный орган распределяет в составе стоимости процесса цену процессуального участия, если: во-первых, последняя фактически оплачена сторонами с учетом совершенных ими дозволенных процессуальных действий, и, во-вторых, отсутствует прямой запрет на такое распределение, подобный тому, что содержится в ст. 393 ТК РФ.

Статья 47 АПК РФ 1995 года позволяла сторонами привлекать представителей по договору, который в силу п. 3 ст. 423 ГК РФ должен презюмироваться возмездным. Одновременно отсутствовала специальная норма, которая бы определенно не допускала возможности возмещения расходов на оплату услуг представителя, т. е. распределение между сторонами стоимости процесса в части цены процессуального участия. Поэтому арбитражным судам данную проблему следовало решать не посредством отказа во взыскании указанных расходов (говоря иначе, в распределении части стоимости процесса), а путем расширительного толкования процессуальных правил, закрепленных в ст. 89 и 95 АПК РФ 1995 года[98]. То есть, вмешательство Конституционного Суда РФ в правоприменительную практику вполне могло ограничиться констатацией юридико-технического несовершенства АПК РФ 1995 года в соответствующей части, что позволило бы избежать формулирования имеющего далеко идущие цивилистические последствия, но вместе с тем весьма сомнительного правового положения.

Таким образом, «процессуальные (судебные) убытки», действительно, не являются убытками в техническом, гражданско-правовом понимании, в связи с чем проблемы их взыскания должны исследоваться в рамках процессуальных наук. При этом следует отметить, что отсутствие в законодательстве специальных правил о возмещении расходов на оплату услуг представителя не является безусловным препятствием для взыскания таких расходов в пользу выигравшей стороны. В подобных случаях взыскание расходов на оплату услуг представителя нужно ставить в зависимость от права стороны иметь представителя: предоставление процессуальным законодательством такого права одновременно означает допущение возможности возмещения указанных расходов, если только на этот счет не будет установлен прямой запрет.

Гражданско-правовая защита в регулятивных правоотношениях осуществляется посредством реализации управомоченным (заинтересованным) лицом охранительного правомочия. Именно с последним связаны специфические свойства рассматриваемой разновидности гражданско-правовой защиты.