Анатолий Якубов - Обратная сила уголовного закона

Как известно, о том, что при определении крупного размера оплаты труда следует исходить из минимального размера оплаты труда, установленного законодательством Российской Федерации, указано в Примечании 2 к ст. 158 УК РФ, а также в п. 3б Постановления № 3 Пленума Верховного Суда РСФСР от 4 мая 1990 г. «О судебной практике по делам о вымогательстве» в редакции Постановления Пленума № 10 от 18 августа 1992 г.[113] Аналогичную позицию занял Конституционный Суд РФ в определении по делу о проверке конституционности Примечания 2 к ст. 158 УК РФ в связи с жалобой гражданина С. Однако дискуссии продолжаются.

По нашему мнению, в пользу обоснованности Примечания 2 к ст. 158 УК РФ является следующий довод: увеличение минимального размера оплаты труда вызвано постоянной инфляцией, в связи с чем стоимость похищенного ранее имущества возрастает пропорционально инфляции и увеличению минимального размера оплаты труда, и ущерб, причиненный ранее потерпевшему, с увеличением минимального размера оплаты труда, таким образом, не уменьшается, в связи с чем обратная сила уголовного закона в таких случаях не может быть применена.

Существенные изменения внесены в новый УК в признаки, характеризующие субъекта преступления. Так, после многолетней дискуссии в УК включено понятие уменьшенной вменяемости. Согласно ст. 22 УК РФ уменьшенная вменяемость заключается в том, что вменяемое лицо в силу психического расстройства не может во время совершения преступления в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. Такое лицо подлежит уголовной ответственности, однако состояние уменьшенной вменяемости учитывается судом при назначении наказания и может служить основанием для назначения принудительных мер воспитательного характера. Дискуссия о целесообразности включения в УК понятия уменьшенной вменяемости могла бы быть и менее длительной, если бы противники включения этого понятия в Кодекс изучили уголовные дела, по которым осуждены лица, признанные, например, страдающими олигофренией в степени дебильности, – несмотря на повышенную активность таких лиц в процессе совершения преступлений, как правило, насильственных, меры наказания им определялись существенно менее суровые, чем другим соучастникам. Очевидно, суды и при отсутствии указания в законе об уменьшенной вменяемости учитывали это состояние при назначении наказания. Теперь у судов появилась законодательная база для дифференциации ответственности при совершении преступлений с участием лиц, страдающих психическими расстройствами, не исключающими вменяемости. Положения ст. 22 УК РФ должны учитываться судами и при рассмотрении дел о преступлениях, совершенных до 1 января 1997 г.

В УК РФ введено также новое понятие – так называемая возрастная невменяемость, исключающая уголовную ответственность (ч. 3 ст. 20 УК РФ). При наличии достаточных оснований (в том числе и по делам о преступлениях, совершенных до 1 января 1997 г.) для решения вопроса о наличии или отсутствии возрастной невменяемости необходимо проведение психолого-педагогической экспертизы с участие психиатра, который должен установить, что отставание в психическом развитии несовершеннолетнего не связано с психическим расстройством.

В отношении лиц, отбывавших наказания, применение ч. 3 ст. 20 и ст. 22 УК РФ в порядке приведения приговоров в соответствие с новым УК невозможно, так как согласно ст. 361–1 УПК РСФСР определение суда о приведении в соответствие основывается только на обстоятельствах, установленных вступившим в законную силу приговором, тогда как для установления возрастной невменяемости или уменьшенной вменяемости необходима оценка собранных по делу доказательств, что может сделать лишь надзорная инстанция. В случае необходимости проведения экспертизы применение ч. 3 ст. 20 и ст. 22 УК РФ возможно лишь после проведения дополнительного расследования.

Формулировка ч. 3 ст. 20 УК, по нашему мнению, несовершенна и нуждается в серьезных изменениях. Теоретической моделью УК (Общая часть), разработанной группой ученых, были сформулированы условия, при наличии которых исключалась уголовная ответственность вследствие психической незрелости лица. Согласно ч. (2) ст. 24 Теоретической модели «не подлежит уголовной ответственности лицо, которое достигло установленного в законе возраста, но вследствие психической незрелости (вариант: задержки в психофизиологическом развитии) было неспособно сознавать фактический характер либо общественную опасность своих действий (бездействия) или руководить ими.[114] Это положение, очевидно, было позаимствовано из Уголовного уложения 1903 г. В отличие от общего положения, сформулированного в ст. 40 («не вменяется в вину преступное деяние, учиненное малолетним, не достигшим десяти лет»), в ст. 41 Уголовного уложения указывалось: «не вменяется в вину преступное деяние, учиненное несовершеннолетним от десяти до семнадцати лет, который не мог понимать свойства и значения им совершаемого или руководить своими поступками».[115]

Аналогичная формулировка содержалась в проекте УК РФ, представленном на Парламентские слушания по обсуждению проекта Уголовного кодекса РФ 10 декабря 1994 г. (ч. 3 ст. 20). Однако в окончательную редакцию УК РФ были внесены некоторые изменения, вследствие чего указанная формулировка вступила в противоречие с другим положением Уголовного кодекса РФ.

Согласно ч. 3 ст. 20 УК РФ, если несовершеннолетний достиг возраста, предусмотренного ч. 1 или 2 ст. 20, «но вследствие отставания в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством, во время совершения общественно опасного деяния не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими, он не подлежит уголовной ответственности».

Недостаток формулировки ч. 3 ст. 20 УК заключается, во-первых, в том, что в ч. 1 ст. 22 УК, определяющей понятие ограниченной вменяемости, при тождественной формулировке – лицо «не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими» – виновный подлежит уголовной ответственности, тогда как в соответствии с ч. 3 ст. 20 УК при такой же формулировке уголовная ответственность исключается.

В формулировке Теоретической модели УК все было правильно: лицо неспособно сознавать (в Уголовном уложении 1903 г. – несовершеннолетний не мог понимать) фактический характер либо общественную опасность своих действий (бездействия) или руководить ими и поэтому не отвечает за свои действия. В части же 3 ст. 20 УК РФ говорится о том, что лицо не могло в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность своих действий (бездействия) либо руководить ими. При таком отношении к своим поступкам лицо, как и в соответствии со ст. 22 УК, должно отвечать за свои действия.

Во-вторых, условием применения ч. 3 ст. 20 УК является отставание несовершеннолетнего в психическом развитии, не связанном с психическим расстройством. А если отставание в психическом развитии усугублено психическим расстройством? Получается, что положение несовершеннолетнего в этом случае ухудшается, так как по прямому смыслу закона к такому лицу ч. 3 ст. 20 УК неприменима, и оно как ограниченно вменяемое в соответствии со ст. 22 подлежит уголовной ответственности. Несостоятельность такого положения очевидна. Изучение уголовных дел показывает, что органы предварительного расследования, несмотря на наличие психического расстройства (например, дебильности), нередко применяют ч. 3 ст. 20 УК. Е. Цымбал и А. Дьяченко, изучившие уголовные дела в отношении 100 несовершеннолетних, освобожденных от уголовной ответственности в связи с отставанием в психическом развитии, отмечают, что 57 % несовершеннолетних из изученной группы находились на учете у психиатра и получали амбулаторную психиатрическую помощь, 56 % из них лечились в психиатрических больницах, в том числе неоднократно, а некоторые имели инвалидность по психическому заболеванию.[116]

Так, судебной коллегией Смоленского областного суда было установлено совершение Бабушановым покушения на изнасилование, предусмотренного ст. 30 и п. «в» ч. 3 ст. 131 УК РФ, однако от уголовной ответственности он был освобожден на основании ч. 3 ст. 20 УК РФ. Прокурор в частном протесте поставил вопрос об отмене определения по тем основаниям, что обвиняемый достиг возраста, с которого наступает уголовная ответственность, сознавал, что совершил преступление, по заключению эксперта психиатра, не вызывающему сомнения, он вменяем. Отклоняя частный протест, судебная коллегия указала, что по заключению экспертов, проводивших стационарную комплексную психолого-психиатрическую экспертизу, у Бабушанова имеются признаки врожденного умственного недоразвития в форме олигофрении в легкой степени дебильности с эмоционально-волевыми нарушениями и с учетом его личностных особенностей развития и поведения Бабушанов не мог в полной мере осознавать фактический характер и общественную опасность совершенных им противоправных действий и не мог в полной мере руководить ими.