Станислав Бородин - Преступления против жизни

Преступлением считалось склонение к самоубийству путем предоставления каких-либо средств или иным образом, либо участие в его совершении. Эти действия наказывались как пособничество в убийстве с обдуманным намерением или умыслом.

Для родителей, опекунов и других лиц, облеченных властью, которые жестоким обращением доведут до самоубийства, предусматривалось наказание в виде заключения в тюрьму на срок от восьми месяцев до одного года и четырех месяцев, а также церковное покаяние для лиц христианского вероисповедания (ст. 1476). Если самоубийство или покушение на него совершено «по великодушному патриотизму» или женщиной с целью избежать изнасилования или надругательства, то оно не наказывалось.

3. Сравнивая новый УК РФ с Уложением о наказаниях и Уголовным уложением, мы может отметить, что принципиальных расхождений в классификации преступлений против жизни нет: убийство при отягчающих обстоятельствах, убийство без отягчающих и без смягчающих обстоятельств, убийство матерью новорожденного ребенка, убийство в состоянии сильного душевного волнения, убийство при превышении пределов необходимой обороны, лишение жизни по неосторожности, доведение до самоубийства. Вполне понятно, однако, что далеко не все совпадает. В связи с этим есть основания выделить две группы вопросов: а) решение представляется более обоснованным в новом УК РФ; б) решение, по нашему мнению, оказывается предпочтительным в Уложении о наказаниях или в Уголовном уложении.

3.1. В первой группе отметим отнесение изгнания плода человека к преступлениям против жизни. Как уже указывалось, начиная со Свода законов уголовных 1832 г. аборт признавался убийством. Эта позиция объяснялась стремлением защитить жизнь человека с момента ее зачатия. Однако такой подход, с позиции доктрины уголовного права, не выдерживает критики. Убийство человека можно считать таковыми только при наличии самого человека, способного к жизни на момент совершения этого преступления. После зачатия и до рождения человека как субъекта общественных отношений еще нет. Вполне возможно, что жизнь его и не состоится в связи со смертью или болезнью матери и по многим другим причинам. Н. С. Таганцев, рассматривая данный вопрос, справедливо отмечал, что убийством изгнание плода можно было бы считать только при наличии гарантий его жизнеспособности. Поскольку таких гарантий нет, поскольку в подобных случаях нет и убийства.[55]

В качестве квалифицирующего, отягчающего ответственность обстоятельства Уложением о наказаниях чаще всего называется предумышленность убийства. На первый взгляд, предумышленность свидетельствует о «более злой воле» субъекта по сравнению с волей того, кто заранее не намеревался совершить убийство. Но это, с нашей точки зрения, был бы умозрительный вывод. Дело в том, что предумышленность свидетельствует прежде всего о наличии прямого умысла на убийство. Следовательно, в действительности речь идет о большей степени опасности прямого умысла по сравнению с косвенным. Но многолетняя судебная практика показывает, что это характерно далеко не для всех убийств. Совершенные с косвенным умыслом убийства могут быть более тяжкими и опасными, чем убийства с прямым умыслом, поэтому полагаем, что нет достаточных оснований для такого четкого разграничения и выделения предумышленности в качестве квалифицирующего обстоятельства, отягчающего умышленное убийство. В тех же случаях, когда преднамеренность может отягчать убийство, у суда есть возможность в пределах санкции назначить более строгое наказание.

Вряд ли имеются основания для включения в УК в настоящее время таких деяний, как сокрытие мертворожденного ребенка, самоубийство, которое по Уложению о наказания влекло недействительность завещания, покушение на самоубийство. Субъекты этих деяний так или иначе сами оказываются потерпевшими. Здесь нет состава преступления, и уголовный закон не должен к ним иметь какое-либо касательство. В Уложении о наказаниях проведена излишняя детализация, например, убийство по неосторожности при незаконном освобождении из-под стражи, убийство урода.

3.2. Во вторую группу включены вопросы, разрешение которых в Уложении о наказаниях или в Уголовном уложении представляется предпочтительным по сравнению с УК РФ. Эти вопросы, с нашей точки зрения, нуждаются в обсуждении и соответствующем дополнительном решении в Кодексе.

Прежде всего следует признать более высокую степень разработанности в Уложении о наказаниях положений, относящихся к преступлениям против жизни. Это относится к регламентации: приготовления к убийству; ошибки в личности потерпевшего; убийства в драке, тех конкретных обстоятельств и условий, когда причинение смерти не признается преступлением. Новый УК, как и законодательство советского периода, оставил эти вопросы за рамками уголовного закона, на усмотрение судебной практики и ведомственных инструкций.

В Уложении о наказаниях и в Уголовном уложении убийство отца или матери и иные «родственные» убийства, как мы видели, признавались наиболее тяжкими преступлениями против жизни. Это полностью соответствовало сложившей в России системе ценностей. Сейчас положение изменилось, чему способствовало внедрение «классового подхода», в том числе поощрение доносительства на близких родственников и обязанность под страхом наказания свидетельствовать в суде против своих родственников и близких. Науськивание близких людей друг на друга в значительной степени извратило отношения в обществе. Между тем почитание отца и матери, давших жизнь человеку, должно сохраняться в любых условиях. Это характерно для менталитета подавляющего большинства народов, находящихся на любых ступенях цивилизации, включая и народы России. Поэтому мы полагаем, что убийство отца и матери должно быть включено в число отягчающих обстоятельств убийства. Такая попытка предпринималась в одном из проектов УК.[56] Однако остатки «пролетарского» правосознания у большинства разработчиков проекта, вероятно, не позволили довести дело до логического конца.

С учетом того, что церковь занимает сейчас место, которое ей отведено историей России, следовало бы также в число отягчающих обстоятельств включить убийство священнослужителя во время службы и при отправлении религиозных обрядов. Как и в Уголовном уложении, это должно распространяться на священнослужителей любых конфессий.

Не оказалось в новом УК и статьи об убийстве из сострадания, хотя в проекте она содержалась.[57] По нашему мнению, есть убедительные доводы для того, чтобы в УК была статья об ответственности за такое преступление.[58] Наиболее удачно она была сформулирована в Уголовном уложении.

Нет в УК и статьи, предусматривающей ответственность за склонение к самоубийству, хотя после первого чтения проекта УК в Государственной Думе такая статья в нем имелась.[59]

Обращает на себя внимание последовательное проведение в Уложении о наказаниях принципа более строгих санкций в отношении тяжких преступлений против жизни и более мягких санкций, которые предусматривались за менее опасные преступления этой категории. В новом УК такой подход, как нам кажется, реализован не до конца. Уложение о наказаниях не предусматривало за убийство смертную казнь. Исключение делалось только в случае убийства императора и членов его семьи. Но это вовсе не значит, что смертная казнь за убийство в России не применялась. Эту меру наказания было разрешено применять военным судам за убийство работников железной дороги и пассажиров поездов, если оно совершено «туземцами в Кавказском крае и Ставропольской губернии».[60]

Сразу же после Октябрьской революции РКП(б) и советское правительство «пустили на слом» все судебные учреждения и юридические институты царской России. Это относилось и к законодательству о преступлениях против жизни и к порядку расследования и судебного рассмотрения дел об этих преступлениях. Были образованы окружные народные суды и революционные трибуналы, в подсудность которых передавались дела данной категории. Судам разрешалось руководствоваться законами свергнутых правительств, «поскольку таковые не отменены декретами ВЦИК и СНК и не противоречат социалистическому правосознанию».[61]

Первым законом, в котором были кодифицированы уголовно-правовые нормы, устанавливающие ответственность за преступления против жизни, явился УК РСФСР 1922 г., введенный в действие с 1 июня 1922 г.[62] В основе структуры кодекса лежало разграничение преступлений по объекту посягательства. Это относилось и к преступлениям против жизни. Если объектом посягательства выступала только жизнь человека, то преступление признавалось убийством. В тех случаях, когда наряду с жизнью преступление посягало и на другой объект, оно было отнесено в УК к соответствующим главам. Например, ст. 64 УК (отнесенная к гл. 1 «Государственные преступления») предусматривала ответственность за «участие в выполнении в контрреволюционных целях террористических актов, направленных против представителей Советской власти и деятелей революционных рабоче-крестьянских организаций»; ст. 65 УК – ответственность за диверсию (взрывы, поджоги, связанные с человеческими жертвами); ст. 76 УК – ответственность за бандитизм, состав которого охватывал и лишение жизни.