Илья Франк - Английский язык с Э. Хемингуэем. Снега Килиманджар

About the half-wit chore boy (о дурачке-работнике; wit — ум, разум; сообразительность; chore — повседневная работа по дому, по хозяйству) who was left at the ranch that time (которого оставили тогда на ранчо) and told not to let any one get any hay (и сказали никому не давать сена: «никому не позволять брать сено»), and that old bastard from the Forks (и этот старый мерзавец из Форкса) who had beaten the boy when he had worked for him (который бил мальчика, когда тот работал у него) stopping to get some feed (остановился, чтобы взять корма). The boy refusing and the old man saying he would beat him again (мальчик отказал = не дал, и старик сказал, что опять изобьет его). The boy got the rifle from the kitchen (мальчик принес из кухни винтовку) and shot him when he tried to come into the barn (и застрелил его = старика, когда тот попытался войти в сарай) and when they came back to the ranch he'd been dead a week (и когда они вернулись на ранчо, он уже неделю был мертв), frozen in the corral (/лежал/ замерзший в загоне для скота; to freeze), and the dogs had eaten part of him (и собаки изгрызли его: «съели часть его»). But what was left you packed on a sled wrapped in a blanket (а то, что осталось, ты, завернув в одеяло, уложил в санки) and roped on (привязал веревками; rope — канат; веревка; to rope — привязывать) and you got the boy to help you haul it (и заставил мальчика помогать тебе тащить это = санки), and the two of you took it out over the road on skis (и вдвоем, на лыжах, вы волокли их по дороге), and sixty miles down to town to turn the boy over (и /так/ шестьдесят миль до города, чтобы = где надо было передать мальчика /властям/; to turn over — переворачивать; передавать). He having no idea that he would be arrested (у того и мысли /такой/ не было, что его арестуют). Thinking he had done his duty (он думал, что исполнил свой долг) and that you were his friend (и ты его друг) and he would be rewarded (и что его наградят). He'd helped to haul the old man in (он помогал тащить старика /в участок/) so everybody could know how bad the old man had been (чтобы все знали, какой этот старик был нехороший) and how he'd tried to steal some feed that didn't belong to him (и как он пытался украсть корм, который ему не принадлежал), and when the sheriff put the hand-cuffs on the boy he couldn't believe it (и когда шериф надел на мальчика наручники, тот не мог в это поверить; cuff — манжета; обшлаг; /hand-/cuffs — наручники). Then he'd started to cry (потом заплакал). That was one story he had saved to write (это была одна из историй, которые он приберегал /на будущее/). He knew at least twenty good stories from out there (он знал = у него было по крайней мере двадцать хороших историй из тех мест) and he had never written one (и ни об одной он так и не написал). Why (почему)?

rifle [raIfl], corral [kO'rRl, kq'rRl], reward [rI'wLd]

About the half-wit chore boy who was left at the ranch that time and told not to let any one get any hay, and that old bastard from the Forks who had beaten the boy when he had worked for him stopping to get some feed. The boy refusing and the old man saying he would beat him again. The boy got the rifle from the kitchen and shot him when he tried to come into the barn and when they came back to the ranch he'd been dead a week, frozen in the corral, and the dogs had eaten part of him. But what was left you packed on a sled wrapped in a blanket and roped on and you got the boy to help you haul it, and the two of you took it out over the road on skis, and sixty miles down to town to turn the boy over. He having no idea that he would be arrested. Thinking he had done his duty and that you were his friend and he would be rewarded. He'd helped to haul the old man in so everybody could know how bad the old man had been and how he'd tried to steal some feed that didn't belong to him, and when the sheriff put the hand-cuffs on the boy he couldn't believe it. Then he'd started to cry. That was one story he had saved to write. He knew at least twenty good stories from out there and he had never written one. Why?

"You tell them why (/попробуй/ скажи, почему)," he said.

"Why what, dear (что “почему”, дорогой)?"

"Why nothing (ничего)."

She didn't drink so much, now, since she had him (она теперь не пила так много, с тех пор как у нее был он). But if he lived he would never write about her (но если даже он выживет, он никогда не напишет о ней), he knew that now (теперь он это знал /наверняка/). Nor about any of them (ни о ком из них). The rich were dull and they drank too much (богатые скучны, и они слишком много пьют), or they played too much backgammon[22] (или слишком много играют в бакгаммон). They were dull and they were repetitious (они скучны и говорят и ведут себя все одинаково; repetitious — повторяющийся; repetition — повторение). He remembered poor Julian[23] and his romantic awe of them (он вспомнил бедного = беднягу Джулиана и его восторженное благоговение перед ними) and how he had started a story once that began (и как он однажды начал /писать/ рассказ, который начинался), "The very rich are different from you and me (очень богатые люди не похожи на нас с вами: «отличны от вас и меня»)." And how some one had said to Julian (и как кто-то сказал Джулиану), Yes, they have more money (да = разумется, у них денег больше). But that was not humorous to Julian (но Джулиан не понял шутки: «это не было смешным для Джулиана»). He thought they were a special glamorous race (он считал их особой таинственной/вызывающей восхищение расой; glamor /или glamour/ — волшебство, чары; романтический ореол) and when he found they weren't (и когда он убедился, что они не /такие/; to find — находить, обнаруживать; убеждаться) it wrecked him just as much as any other thing that wrecked him (это согнуло его не меньше, чем что-либо другое: «так же сильно, как любая другая вещь, которая его сгибала»; to wreck — терпеть крушение; рушить/ся/; подрывать, губить; wreck — остатки кораблекрушения; развалины; крушение).

He had been contemptuous of those who wrecked (он презирал тех, кто сгибается /под ударами жизни/; contemptuous — презрительный; пренебрежительный; contempt — презрение). You did not have to like it because you understood it (ему не должно было это нравиться, потому что он понимал это). He could beat anything, he thought (он сможет справиться с чем угодно, думал он; to beat — бить, колотить; побеждать; превосходить), because no thing could hurt him if he did not care (потому что ничто не сможет причинить ему боль, если он не придает /этому/ значения; to care — беспокоиться, волноваться; проявлять интерес).

All right. Now he would not care for death (хорошо = значит, сейчас он не станет придавать значения смерти). One thing he had always dreaded was the pain (единственное, чего он всегда боялся, — это боли). He could stand pain as well as any man (он мог выносить боль как мужчина: «так же хорошо, как = не хуже, чем какой угодно мужчина»), until it went on too long (пока = если только она не продолжалась слишком долго), and wore him out (и /не/ изматывала его; to wear out — изнашивать; изнурять, изматывать), but here he had something that had hurt frightfully (но здесь = в этот раз мучения были ужасны: «у него было то, что болело ужасно») and just when he had felt it breaking him, the pain had stopped (и когда он уже чувствовал, что это = боль его сломит/победит, она прекратилась).

repetitious ["repI'tISqs], glamorous ['glxmqrqs], wreck [rek], contemptuous [kqn'tempCVqs], dread [dred]

"You tell them why," he said.

"Why what, dear?"

"Why nothing."

She didn't drink so much, now, since she had him. But if he lived he would never write about her, he knew that now. Nor about any of them. The rich were dull and they drank too much, or they played too much backgammon. They were dull and they were repetitious. He remembered poor Julian and his romantic awe of them and how he had started a story once that began, "The very rich are different from you and me." And how some one had said to Julian, Yes, they have more money. But that was not humorous to Julian. He thought they were a special glamorous race and when he found they weren't it wrecked him just as much as any other thing that wrecked him.

He had been contemptuous of those who wrecked. You did not have to like it because you understood it. He could beat anything, he thought, because no thing could hurt him if he did not care.

All right. Now he would not care for death. One thing he had always dreaded was the pain. He could stand pain as well as any man, until it went on too long, and wore him out, but here he had something that had hurt frightfully and just when he had felt it breaking him, the pain had stopped.

He remembered long ago (он вспомнил давний случай) when Williamson, the bombing officer, had been hit by a stick bomb (когда Уильямсон, артиллерийский офицер, был ранен ручной гранатой; bomb — бомба; мина /миномета/; ручная граната; stick — палка /немецкие гранаты имели рукояти/; to hit — ударять; поражать) some one in a German patrol had thrown (которую бросил кто-то из немецкого патруля) as he was coming in through the wire that night (когда он перебирался через проволоку = проволочное заграждение) and, screaming, had begged every one to kill him (и он кричал, умолял всех, чтобы его пристрелили). He was a fat man (он был толстяк), very brave, and a good officer (очень храбрый и хороший офицер), although addicted to fantastic shows (хотя и склонный к позерским выходкам; to addict — предаваться /чему-либо, обыкн. плохому/, увлекаться, быть заядлым любителем чего-либо; show — показ, демонстрация; внешний эффект). But that night he was caught in the wire (но той ночью он был опутан проволокой; to catch — ловить; поймать; захватывать; зацепить), with a flare lighting him up (его осветил прожектор; flare — вспышка; яркий, неровный свет, сверкание) and his bowels spilled out into the wire (и его внутренности вывалились на проволоку; to spill out — выливать/ся/; высыпать/ся/), so when they brought him in, alive (так что когда они его забирали, живого), they had to cut him loose (пришлось вырезать его /оттуда/; loose — свободный, несвязанный; to cut loose — освобождать при помощи режущего или рубящего инструмента). Shoot me, Harry (пристрели меня, Гарри). For Christ sake shoot me (ради Бога, пристрели меня). They had had an argument one time (как-то раз у них зашел разговор; argument — спор; обсуждение) about our Lord never sending you anything you could not bear (о том, что Господь никогда не посылает того, что ты не сможешь вынести) and some one's theory had been (и у кого-то была теория = кто-то защищал теорию) that meant that at a certain time the pain passed you out automatically (что: «которая подразумевала/означала, что» в определенный момент человек теряет от боли сознание: «боль автоматически заставляет тебя потерять сознание»; to pass — идти; проходить; to pass out — терять сознание; умирать). But he had always remembered Williamson, that night (но он навсегда запомнил Уильямсона = что было с Уильямсоном в ту ночь). Nothing passed out Williamson (Уильямсон не терял сознание: «ничто не выводило его из сознания») until he gave him all his morphine tablets (пока он не отдал ему все свои таблетки морфия) that he had always saved to use himself (которые давно приберегал для себя: «чтобы использовать самому») and then they did not work right away (да и они подействовали не сразу).