В. Лосев - Русские поэты XX века: учебное пособие

Поэзии приказывали отвлечься от ее вечных целей служения прекрасному и занять свое место «в рабочем строю». Все эти «новации» на первом съезде советских писателей в 1934 году были объявлены крупными достижениями социалистической эстетики.

Тридцатые годы не случайно – время расцвета пародии: поэзия пыталась самоочиститься:

Это – пародия на поэму А. Безыменского «Ночь начальника политотдела» одного из самых талантливых пародистов того времени А. Архангельского.

Интересные совпадения позволяет подчас наблюдать история русской поэзии. В 1889 году родились А. Ахматова и Н.Н. Асеев, в 1890 – Б. Пастернак, в 1891 – О. Мандельштам, в 1892 – М. Цветаева, в 1893 – В. Маяковский, в 1895 – С. Есенин. Их творчество составило гордость и славу русской поэзии. Им она обязана правом называться серебряным веком русской литературы.

Аналогичное явление – в 1918–1922 годах. На свет появляются М. Луконин, П. Коган, А. Галич, С. Наровчатов, М. Кульчицкий, Н. Майоров, Г. Суворов, Б. Слуцкий, Д. Самойлов, С. Орлов, С. Гудзенко. Их жизнью и творчеством судьба распорядилась по-другому. Часть из них, успев только заявить о себе, осталась лежать на полях Отечественной войны. Другие, ярко вспыхнув, превратились затем, не без помощи внутренних редакторов, в заурядных стихотворцев. Только Д. Самойлову, да еще, пожалуй, А. Галичу и Б. Слуцкому, была суждена лучшая участь.

После тяжелейших для поэзии тридцатых годов небольшая передышка для нее наступила в годы Отечественной войны. Б. Пастернак заметил: «Трагический, тяжелый период войны был живым периодом и в этом отношении вольным и радостным возвращением чувства общности со всеми».

Воспользовавшись этой передышкой, вновь появилась в печати А. Ахматова. В высшей степени знаменательно, что в стихотворении «Мужество» (1942) среди других жизненно важных ценностей, нуждающихся в защите от фашизма, она провозгласила:

Как бы спохватившись, сразу после окончания войны, в 1946 году, тоталитарное государство нанесло ответный удар. Не случайно печально известное постановление «О журналах «Звезда» и «Ленинград» было направлено именно против Ахматовой и Зощенко, хотя его вдохновители вряд ли возражали против того, чтобы русская поэзия вообще прекратила бы течение свое.

Во время подоспела оттепель. После смерти Сталина (1953) и двадцатого съезда партии (1956) обстановка в стране изменилась к лучшему. Даже небольшого ослабления цензурного гнета оказалось достаточно, чтобы поэзию будто сбрызнули живой водой. Вышли новые сборники стихов Б. Пастернака, А. Ахматовой, Н. Заболоцкого. Как уже говорилось выше, вновь зазвучали полузабытые голоса М. Светлова, Н. Асеева, В. Луговского, А. Тарковского и др. Оживилось среднее поколение – Д. Самойлов, Б. Слуцкий, Евг. Винокуров, Вл. Соколов, А. Жигулин. Читателю сразу явилось целое созвездие молодых поэтов – А. Вознесенский, Б. Ахмадулина, Евг. Евтушенко, Р. Рождественский, Н. Рубцов, А. Кушнер, И. Бродский и др. Вот когда исполнилась мечта Маяковского – «чтоб больше поэтов хороших и разных».

Многократно возрос читательский интерес к стихам. Громадные залы Лужников, концертного зала имени П.И. Чайковского, Политехнического музея в Москве, театральные и концертные залы в других городах неизменно заполнялись до отказа, когда объявлялся вечер поэзии. С книжных прилавков буквально сметались поэтические сборники. Был основан и в течение ряда лет выходил пользовавшийся большой популярностью сборник «День поэзии». Просыпавшееся общество жаждало духовной пищи.

В годы оттепели сквозь щели в железном занавесе в русскую поэзию вновь проникли «чуждые» влияния. Казалось бы, окончательно расправившись с авангардизмом после разгрома обэриутов, ревнители «идейной чистоты» опять столкнулись с проявлениями «прогнившей буржуазной идеологии». Впрочем, возможно, они напрасно грешили на чуждые влияния. Возникла группа поэтов-модернистов, получившая название лианозовской школы – семья Кропивницких, Г. Сапгир, И. Холин и др.; привлекла внимание группа СМОГ (Самое Молодое Общество Гениев) и т. п.

К чести русской культуры она долго и упорно, десятилетиями, сопротивлялась наступлению на красоту и образность русской речи, намерению свести все богатство духовной жизни человека и его языка к убогой, тупиковой философии «винтика», объяснить разнообразие, сложность, противоречивость жизни мертвящими догмами, словесными штампами и примитивом.

В годы оттепели возобновилась активная борьба с новоязом. Против оскудения языка, против косноязычия выступали писатели, ученые, учителя, артисты. Можно вспомнить теорию мовизма В. Катаева; прогремевшую статью К. Паустовского «Живое и мертвое слово»: «Я подумал: до какого же холодного безразличия к своей стране, к своему народу, до какого невежества и наплевательского отношения к истории России, к ее настоящему и будущему нужно дойти, чтобы заменить живой и светлый русский язык речевым мусором». Книга К. Чуковского «Живой как жизнь» – яркое, убедительное обличение мертвечины канцелярита (так писатель называл метастазы новояза), доказательство его несовместимости с искусством, с художественным словом.

В одном из последних своих стихотворений Б. Пастернак завещал читателю:

Поэтический бум шестидесятых годов остался да, видимо, и останется уникальным явлением в истории русской литературы. Все-таки Пушкин был прав: «…поэзия не всегда ли есть наслаждение малого числа избранных, между тем, как повести и романы читаются всеми и везде». Поэтому возвращение поэтической реки после бурного половодья в обычные берега не может оцениваться как регресс. Поэзия 70—90-х годов, лишившись массовой аудитории, не остановилась. Творческие поиски были продолжены, и результат говорит сам за себя.

Публицистическая «событийная» поэзия ушла на второй план, хотя начало периода характеризуется преобладанием «традиционной поэзии», представленной именами Ю. Друниной и С. Орлова, А. Тарковского и Мартынова, Д. Самойлова и Б. Слуцкого, К. Ван-шенкина и Б. Чичибабина, В. Соколова и Евг. Винокурова. Не смолкли и голоса шестидесятников – А. Вознесенского, Б. Окуджавы, Б. Ахмадулиной, Евг. Евтушенко.

Ближе к сегодняшнему дню, сначала в андеграунде, а затем и открыто зазвучали голоса модернистов самых различных направлений. Традиции лианозовской школы были продолжены и развиты в поэзии метареалистов (О. Седакова, И. Жданов, Е. Шварц) и концептуалистов (Л. Рубинштейн, Д. Пригов, Т. Кибиров, Н. Иск-ренко). Нашли своего читателя создатели иронической поэзии – И. Иртеньев, Вл. Вишневский.

Общая для литературы 70—90-х годов тенденция взаимодействия искусств обнаружила себя в оригинальных жанрах авторской песни (А. Галич, Н. Матвеева, В. Высоцкий и другие), рок-поэзии (А. Башлачев, Б. Гребенщиков, А. Макаревич и другие), видеом (А. Вознесенский).

Ведущими в поэзии этого времени стали небольшие лирические жанры. Поэма явно сдала свои позиции. Может быть это следствие особого качества поэтических сборников. Все реже они представляют случайный подбор стихотворений поэта, получившего счастливую возможность издать свои сочинения. Поэтические сборники теперь – чаще всего результат тщательно продуманного отбора и расположения стихов. Они рассчитаны на целостное восприятие. Отдельные стихотворения в них – как зерна мозаики, создающие одну картину. Таковы сборники И. Бродского, А. Вознесенского, Б. Ахмадулиной и некоторых других поэтов.

В целом поэзия 70—90-х годов представляет собой органический сплав в самом широком диапазоне реалистических и модернистских тенденций. Ей равно присущи яркие поэтические открытия, новые оригинальные ритмы, размеры, рифмы и опора на уже известные, традиционные образы и приемы.

Доказательством нового качества современной русской поэзии может служить, среди прочего, возрождение духовной лирики (3. Мир-кина, С. Аверинцев, О. Николаева, Ю. Кублановский).

Русская поэзия, несмотря на страшный урон, понесенный в годы тоталитаризма, возрождается. Достаточно перелистать толстые журналы за несколько последних лет – много новых и старых имен, много отличных стихов. Не кажется преувеличением попытка именовать стихи последних лет «бронзовым веком» русской поэзии. Однако язык – этот точный и надежный индикатор – свидетельствует: в обществе идут разные процессы. Да, ведется борьба за культуру, за духовность, за нравственность. Но язык, язык неопровержимо доказывает, как еще долог будет и труден путь. Поэт был прав: душа обязана трудиться. Здесь – спасение! Живое слово должно восторжествовать!