Николай Глубоковский - Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового завета

Эти два названія обозначаютъ всѣ каноническія и неканоническія книги Ветхаго Завѣта, переведенныя или составленныя на греческомъ языкѣ. Въ занимающіе насъ періоды іудеи „разсѣянія“ и Палестины раздѣлялись съ точки зрѣнія языка—на три категоріи: одни знали только поарамейски и поеврейски, другіе—поарамейски, поеврейски и погречески, третьи только погречески. Лишь іудеи второй и третьей категоріи могли писать книги, составленныя погречески. Въ теченіе александрійскаго періода Александрія была колыбелью іудейско-греческой литературы. Населеніе этого города заключало тогда три главнѣйшіе элемента: греческихъ поселенцевъ, коммерсантовъ и весь греческій элементъ при дворѣ и въ администраціи; египтянъ или туземцевъ; іудейскихъ поселенцевъ и коммерсантовъ изъ всѣхъ частей міра. Александрія была городомъ космополитическимъ. Іудейская колонія была многочисленна и могущественна. И именно ради нея прежде всего перевели погречески священныя еврейскія книги. Переводчики или составители LXX-ти обнаруживаютъ иногда извѣстную греческую культурность, между тѣмъ они, повидимому, не были литературно образованными, ибо не являются господами въ греческомъ языкѣ, плохо зная традиціонныя его правила. Они заранѣе и вполнѣ были открыты вліянію еврейскаго языка, который сильно воздѣйствовалъ на ихъ языкъ. Книги LXX-ти произошли отъ разныхъ переводчиковъ или составителей, писавшихъ съ извѣстными промежутками другъ послѣ друга; даже больше того,—нѣкоторыя книги могли быть составлены не въ Александріи, а въ другомъ мѣстѣ. Посему иногда чувствуется разность руки и стиля, но все-таки этотъ языкъ остается въ существенномъ тожественнымъ: это есть греческій евраистическій языкъ такой, на какомъ говорили въ Александріи, въ нѣдрахъ іудейской общины. У LXX-ти мы имѣемъ послѣклассическій греческій языкъ этого города съ мѣстными особенностями и съ огромною примѣсью евраизмовъ, изъ коихъ многіе уже должны были содержаться въ обиходномъ языкѣ александрійскихъ іудеевъ, — и вліяніе еврейскаго текста способствовало только увеличенію количества ихъ, съ неизбѣжною шероховатостью.

1. Греческій элементъ послѣклассическаго греческаго языка у LXX-ти.

Въ принципіальномъ смыслѣ считаютъ принадлежащимъ къ „общепринятому языку“ (Κοινή) все, что, съ одной стороны, уклоняется отъ языка классическаго и—съ другой— не является евраистическимъ. Примѣры: а) Новыя слова и новыя формы (діалектическія, александрійскія, народныя): ἀναθεματίζειν, ἑνωτίζεσθαι, ἕσθοντες, ἐλήμφθη. б) Слова сложныя (прямо или чрезъ производство): ἀποπεμπτόω, ἐκτοκίζειν, ὁλοκαύτωσις, προσαποθνήσκειν, πρωτοκεύω, σκηνοπηγία. в) Флексіи существительныхъ. Въ родит. пад. Βαλλᾶς, Μωυσῆ (Числ. IX, 23); въ дат. пад. μαχίρῃ (Исх. XV, 9), γήρει (Быт. XV, 15); въ вин. пад. ἅλω и ἅλωνα (Руѳ. V, 6. 14). г) Флексіи глаголовъ: ἐλεᾶν (Тов. ΧΙII, 2), ἱστᾶν (2Цр. XXII, 34) и ἰστάνω (Иезек. XXVII, 14); въ прош. несоверш. ῆγαν (2 Цр. VI, 3), ἐκρίνοσαν (Исх. XVIII, 26); въ будущ. λιθοβοληθήσεται, ἑλάσω, ἀκούσω, φάγεσαι (Пс. CXXVІІ, 2); въ аористѣ ῆλθαν, ἀπέθαναν, καθείλοσαν (Іис. Нав. VIII, 29), ἤροσαν (Іис. Нав. III, 14), εἴποσαν и εῖπαν (Руѳ. IV, 11 и I, 10), κεκράξαντες и ἐκέκραξεν (Иса. XXII, 23 и Числ. XI, 2), ἀνέσαισαν—желат 3-го л. множ. ч. отъ ἀνασείω (Быт. XLIX, 9), ἔλθοισαν (Іов. XVIII, 9); въ прош. сов. παρέστηκαν (Исх. V, 29). д) Синтаксиса. Употребленіе непереходнаго значенія отъ нѣкоторыхъ глаголовъ въ родѣ κατισχύω (Исх. VII, 13), κορέννυμι (Второз. XXXI, 20), καταπαύω (Исх. XXXI, 18). Совсѣмъ нѣтъ двойственнаго числа. Послѣ собирательнаго един. числа тѣ слова, которыя относятся къ нему непосредственно, обыкновенно согласуются съ нимъ (въ числѣ), но въ дальнѣйшемъ теченіи фразы глаголъ является уже во множ. числѣ. Нарѣчныя частицы движенія могутъ быть замѣняемы частицами покоя. Частица нерѣшительности есть ἑάν; она соединяется съ относительными (ὅς, ὅστις, ὅπου, ἡνίκα и пр.) для обозначенія, что смыслъ относительнаго или частота дѣйствія неопредѣленны, при чемъ во второмъ случаѣ употребляется съ временемъ въ изъявительномъ наклоненіи (Исх. XVI, 3). Много мѣстоименій въ качествѣ подлежащихъ или дополненій. Частицы подчиненія менѣе многочисленны и менѣе употребительны, чѣмъ въ классическомъ греческомъ языкѣ, а въ обычномъ простомъ языкѣ говорили безъ связныхъ періодовъ. Необычайно часто употребленіе неопредѣленнаго наклоненія съ членомъ или безъ него (напр., τοῦ). Непрямая рѣчь регулярно уклоняется при всѣхъ формахъ и—слѣдовательно—при косвенномъ желательномъ. Распространено употребленіе причастія въ качествѣ родит. самостоятельнаго. Сочетаніе глагола со своимъ дополненіемъ можетъ измѣняться, напр съ πολεμεῖν (Исх. XIV, 25), ἐξελθεῖν (Числ. XXXV, 26). Есть тенденція употреблять предлогъ между глаголомъ и дополненіемъ и пр.

2. Евраистическій элементъ LXX-mu.

Еврейскій языкъ, по существу своему, есть языкъ простой, безыскусственный и народный, нѣсколько даже примитивный и зачаточный по сравненію съ греческимъ классическимъ. При писаніи еврей не составлялъ періодовъ; онъ не соподчинялъ идей, не группировалъ и не соединялъ ихъ синтетически. Для него всѣ идеи равны и всѣ занимаютъ мѣсто на одинаковомъ уровнѣ, однѣ вслѣдъ за другими; предложенія идутъ другъ за другомъ, то не будучи связаны, то связанныя особою частицей, именуемою „вавъ consecutivum“. Функція этой частицы состоитъ не только въ грамматическомъ соединеніи фразы дальнѣйшей съ предыдущей, но и для указанія между ними логическаго соотношенія — причинности, цѣли, условія, сравненія, послѣдовательности, одновременности, сопутствованія и предшествованія, даже способа и пр. Въ греческомъ языкѣ у LXX-ти этотъ „вавъ consecutivum“ обыкновенно передается чрезъ καί. Отсюда у LXX-ти множество маленькихъ фразъ и обрывковъ фразъ; неисчислимое множество καί, которыя загромождаютъ страницы греческаго Ветхаго Завѣта; встрѣчающіеся неудачные періоды и довольно частая безпорядочность этихъ періодовъ; затрудненіе, которое при чтеніи сразу испытывается предъ такимъ способомъ выраженія мысли, а равно при овладѣніи новымъ оттѣнкомъ значенія въ частицѣ καί.—Таковъ въ элементарныхъ основахъ механизмъ языка еврейскаго и греческаго библейскаго. Отселѣ объясняются общій ходъ и строй этихъ языковъ.—Если сравнить артистическій періодъ классическихъ авторовъ съ фразами авторовъ, пользовавшихся этимъ простымъ языкомъ, то кажется, словно бы греческій періодъ расчлененъ и разъединенъ на части, дабы свести его къ элементамъ, которые и полагаются здѣсь раздѣльно. Такое образованіе греческаго языка послѣклассическаго, обыденнаго, съ аналитическимъ наклономъ, было необходимо для сближенія греческаго съ еврейскимъ, для примѣненiя перваго къ еврейской мысли и для полученія отъ нея нѣкоторой необычной формовки, тогда какъ аттическій литературный языкъ уклонился бы отъ этого съ возмущеніемъ. Разъ это необходимое условіе исполнено,—послѣ сего іудейство могло усвоятъ себѣ греческій языкъ, а затѣмъ произошло сліяніе этихъ двухъ языковъ столь безусловно различнаго духа или—лучше сказать—вторженіе (внѣдреніе) мысли, души іудейской въ тѣло греческое—съ приспособленіемъ его себѣ при посредствѣ внутренней, весьма глубокой и широкой работы этой мысли.—Два примѣра осязательно покажутъ преобразованіе греческаго языка подъ вліяніемъ еврейскаго согласно сказанному сейчасъ: καὶ ἑτάχυνεν ἡ γυνἡ καὶ ἕδραμεν κὰ ἁνήγγειλεν κτλ. (Суд. XIII, 10) буквально, по свойству языка еврейскаго, значитъ „женщина поспѣшила и побѣжала и возвѣстила“, а по собственной природѣ языка греческаго тутъ требовалось бы: ταχέωχ δἑ ἡ γυνὴ δραμοδσα ἀνήγγειλεν въ смыслѣ „женщина быстро побѣжала, чтобы возвѣстить“; πῶς ὑμεῖς βουλεύεσθε καὶ ἀποκριθῶ τῷ λαῷ τούτῳ λόγον (3 Цр. XII, 6) буквально: „какъ вы совѣтуете и я отвѣчу слово народу сему?“ погречески же нужно бы сказать: πῶς ὑμεῖς βουλεύεσθέ (—έτέ)μοι ἀποκριθῆναι τῷ λαῳ τούτῳ; т. е. „какъ вы совѣтуете мнѣ отвѣчать народу сему?“.