Александр Жолковский - Ex ungue leonem. Детские рассказы Л. Толстого и поэтика выразительности

(4) стратегия поведения: соответствие законам жизни:

(а) познание: постичь истину можно интуицией, а не рассуждением;

(б) действия:

(б') поступать следует глубинно, радикально, на уровне законов природы и в соприкосновении с ними, открывая и в себе глубинные ресурсы природных сил; бесполезно действовать поверхностно, паллиативно, отчужденно от сил природы – как в окружающем мире, так и в самом себе;

(б'') следует гибко сообразовываться с переменчивостью, непредсказуемостью событий, а не держаться жестких, однажды принятых, условных правил4;

(б''') успешными часто оказываются действия методами самой природы, воспроизводящие что-либо из ее репертуара;

(в) следует действовать спонтанно, интуитивно, полагаясь на благотворность естественного хода событий, а не держаться за наличные позиции и имущество и рассчитывать на возможность полного вычисления всех факторов.

В проповедуемой Толстым стратегии поведения существенное место занимает следующий принцип:

(5) правильно и ведет к успеху поведение, которое с точки зрения общепринятых норм, правил, рассудка неразумно; и, наоборот, бесперспективно поведение, основанное на общепринятых нормах, логике.

В (5) заострен ряд контрастных отношений, заложенных в (4б, в): ‘интуиция / рассуждение’, ‘непредсказуемость / жесткие правила’, ‘доверие к событиям / рассудочное их вычисление’, ‘глубинное / поверхностное, кажущееся’ и др. Применен распространенный метод подчеркивания – КОНТРАСТ типа видимость / действительность. Это и дает парадокс ‘правильного, кажущегося неправильным’, и наоборот. К применению КОНТРвид предрасполагают некоторые элементы из (4) и (2): ‘отталкивание от принятого’, т. е. того, что «всем кажется», – авторитета логики, правил, норм и ‘убежденность в парадоксальной непредвиденности хода событий’.

Наряду с (5) рассмотрим еще один аспект развертывания формулы (4). Ее компонент (4в) ‘полагаясь на благотворность естественного хода событий’, понятый прямолинейно и изолированно, допускает толкование, неправомерно акцентирующее элемент пассивности в идеологии Толстого (в частности, в трактовке образа Кутузова). Однако, как показано А. П. Скафтымовым (Скафтымов 1972: 182–218), герои Толстого, реализующие тематический комплекс (4), в том числе и Кутузов, могут вести себя и вполне активно. Можно сказать, что происходит контрастное ВАРЬИРОВАНИЕ формулы (4) по признаку активность / пассивность5. В результате сформулированное в (4б', в) ‘правильное’ поведение (с учетом заострения, произведенного в (5)) принимает вид:

(6) правильный способ действий бывает как активным, так и пассивным, т. е. целесообразно как

(а) противоборство глубинным законам и силам: поступать следует активно, глубинно, радикально… гибко… методами природы… неразумно, полагаясь на естественный ход событий… открывая в себе… так и

(б) подчинение глубинным законам и силам: поступать следует пассивно, но тоже глубинно… полагаясь…

Можно видеть, что каждая из двух частей формулы (6) развертывает (4б', в) в целом, разрешая диссонанс, существующий между (4б') ‘радикально’ и (4в) ‘полагаться на’. Однако делают они это по-разному. В ‘противоборстве’ акцентируется радикальность, которая при этом СОГЛАСУЕТСЯ с доверием к ходу событий: (6а) ‘решительные действия’ предпринимаются в надежде на везение. В ‘подчинении’ акцент падает на доверие, которое, в свою очередь, не сводится к простому бездействию, а СОГЛАСУЕТСЯ с радикальностью. В ситуации (6б)

пассивная позиция занимается в непосредственном взаимодействии с глубинными силами, сопряжена со смелым решением и риском.

С этим связано характерное различие между (6а) и (6б).

Оригинальность ситуации (6б) – в ее неожиданности с точки зрения привычных представлений и литературных канонов изображения действующего героя (решительность выражается в пассивности); в то же время в рамках ПМ Толстого, в частности в свете принципа (4в), стратегия пассивного подчинения (6б) кажется наиболее близко лежащим и естественным вариантом поведения.

Напротив, осмысление (6а) требует бóльших усилий в рамках толстовской идеологии (доверие к провидению выражается в рискованных поступках), но является более легким и естественным с привычной точки зрения. Заметим, что сама противоположность между толстовским и «нормальным» мироощущением вытекает из формулы (5).

В (6) речь шла о правильных способах поведения. Остановимся теперь на одном характерном для ПМ Толстого типе неправильного поведения:

(7) бесперспективны попытки рассудочного противодействия событиям и управления ими с помощью поверхностных, паллиативных средств, неадекватными силами и по условным, заранее данным правилам.

Формула (7) – своего рода противовес к (6а), поскольку в ней представлен неправильный вариант того же действия – сопротивления жизни и природе. Будучи тождественными по этому параметру, (6а) и (7) контрастируют по целому ряду компонентов формулы (4): поскольку в (7) противодействию придан почти весь набор неправильностей. Таким образом, (7) оттеняет (6) по КОНТРАСТУ, усиленному, в свою очередь, тождеством (КОНТРтожд).

Можно представить себе и неправильную альтернативу к (6б) – некую дурную пассивность (ср. ниже, в п. II.3.2 и V.8, о блоке ‘Неадекватная Деятельность’ и о ТР Уклонение).

Даже беглый взгляд на образы, сюжеты и авторские высказывания Толстого убеждает, что темы (2) – (7) занимают важное место в его ПМ. Проиллюстрируем их, имея в виду, что чистые примеры подобрать трудно – ведь это абстракции, представленные в реальных текстах не изолированно, а в сложном переплетении друг с другом.

Начнем с (2а). Многие сюжеты Толстого являют собой опровержение гладкого и логичного хода событий и демонстрируют его непредвиденность.

В линии исторических персонажей ВМ красноречив эпизод с Наполеоном (III, 3, XIХ), который ожидает, что сдача Москвы произойдет по заранее известному сценарию (депутация с ключами и т. д.); вместо этого ему достается город, оставленный жителями и охваченный пожаром.

В судьбе частных лиц примером (2а) могут служить отношения Наташи и князя Андрея, которые идут не по намеченному матримониальному плану, а развиваются зигзагообразно, благодаря неожиданному вмешательству сил судьбы (история с Анатолем, встреча при отходе из Москвы).

Гладко течет лишь жизнь тех персонажей, которые воплощают неподлинное, неживое начало и полностью отключены от источников мировой силы; такова семья Бергов, благополучие которой, раз и навсегда рассчитанное, не в состоянии поколебать даже драма 1812 года.

Переломы в судьбе народа и отдельных лиц часто вызываются и сопровождаются извержением могучих жизненных сил, перед которыми отступает все неподлинное (2б).

Примеры: в масштабе всей эпопеи – переход к народной войне, в рамках отдельного эпизода – пожар Москвы, стихийность и неотвратимость которого специально подчеркивается.

Тема (3) ‘утверждение истинных и отбрасывание ложных ценностей’ воплощена, в частности,

в характерном для Толстого типе сюжета (путь познания); в делении персонажей на носителей искусственного (Наполеон, отец и сын Болконские, Каренин, герои «Плодов просвещения» и т. п.) и естественного начал (Наташа и почти все остальные Ростовы, Каратаев и другие представители народной почвы); в многочисленных резонерских пассажах.

Разумеется, сказанное – лишь огрубленная схема. Во-первых, толстовские персонажи несводимы к одной черте и обладают указанными свойствами в разных комбинациях, для них характерна эволюция от одного полюса к другому (таков, например, путь познания у князя Андрея). Во-вторых, сами ценности, как естественные, так и искусственные, представлены широкой гаммой вариаций, определяемых социальными, историческими и возрастными характеристиками.

Так, существенно различны искусственные ценности князя Андрея (честолюбие, служение общественному благу), Каренина (бюрократические фикции) и мужика Пахома из рассказа «Много ли человеку земли нужно» (богатство).

Из типичных для Толстого ценностей нам в дальнейшем часто придется иметь дело с (8) – (10).

(8) истинны и ценны – сама жизнь и ее наиболее элементарные, минимальные проявления: здоровье, труд, отдых, насыщение, общение, любовь.

Хрестоматийная формулировка этих ценностей содержится в

размышлениях Пьера, пережившего тяготы плена, об «удовлетворении потребностей как совершенном счастии» (ВМ, IV, 2, ХII); и

сюжете КП, акцентирующем простые, первобытные, натуральные отношения и чувства, лишенные болезненности или утонченности; все действие КП построено на «элементарной борьбе за жизнь» (Эйхенбаум 1974: 73)6.