Хамелеон. Похождения литературных негодяев - Павел Антонинович Стеллиферовский
Помощь проекту
Хамелеон. Похождения литературных негодяев читать книгу онлайн
Весьма объемная характеристика, читая ее, не раз вспомнишь того или другого нашего персонажа. Видите, как оборачивается дело. Действительно, непрост полицейский надзиратель Очумелов, с которого мы начали знакомство с семейством. Оказывается, знать-то мы его знаем, но до конца так и не разобрались. И потому, наверное, не в полной мере осознаем его опасность. А писатели наши поняли это давно и целых полтора века составляли зловонное генеалогическое древо в назидание потомкам.
А теперь оглянитесь вокруг себя, присмотритесь внимательно. Нет ли рядом кого из наших персонажей? Нет? Может быть, плохо смотрели? Давайте еще раз перечитаем классиков, а потом опять обернемся…
Можно ль против всех?
Что ни болтай, а я – великий муж!
Был воином, носил недаром шпагу;
Как секретарь, судебную бумагу
Вам начерню, перебелю; к тому ж
Я знаю свет, – держусь Христа и беса,
С ханжой ханжа, с повесою повеса;
В одном лице могу все лица я
Представить вам! Хотя под старость века,
Фаддей, мой друг, Фаддей, душа моя,
Представь лицо честного человека.
Е. Баратынский
Семьдесят лет прожил на свете герой этой эпиграммы – печально известный Фаддей Венедиктович Булгарин. Гораздо больше, чем многие его современники. Пушкин – 37, Лермонтов – 26, Белинский – 37, Веневитинов – 22, Баратынский – 44, Гоголь – 43, Грибоедов – 34, Полежаев – 33, Рылеев – 31, Дельвиг – 33, Александр Одоевский – 37. Они сгорали, а он тихо тлел и подбрасывал полешки в их костры. Те имена вошли в историю, а это…
Булгарин знаменит по-своему. Поляк по происхождению, в начале 1800-х годов служил в русской армии, участвовал в походах против наполеоновских войск. Потом дезертировал, бежал в Варшаву и вступил в польский легион в чине капитана французской армии. Воевал на стороне французов в Отечественную войну 1812 года. В 1814-м взят в плен прусскими войсками и выдан России.
После амнистии и возвращения в Петербург Булгарин познакомился со многими писателями, принимал участие в различных изданиях, высказывал вполне либеральные взгляды. Стал выпускать собственный журнал «Северный архив», а позже – «Северную пчелу», первую в России частную политическую и литературную газету.
Восстание декабристов окончательно определило дальнейшую жизнь Булгарина. Его верноподданнические выступления, политические оценки и литературные доносы заслужили полное одобрение власть имущих. Докладная записка «О цензуре в России и книгопечатании вообще», в которой он предлагал правительству усилить надзор за печатью и передать цензуру периодических изданий Особой канцелярии Министерства внутренних дел, пришлась по душе царю. Булгарин был сделан чиновником особых поручений при Министерстве просвещения, игравшем в ту пору далеко не просветительную роль, и тайным агентом «Третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии» – органа политического сыска и надзора.
Вышло то, что предчувствовал Рылеев, написавший как-то Булгарину: «Ты не „Пчелу“, а „Клопа“ издаешь… Когда случится революция, мы тебе на „Северной пчеле“ голову отрубим!»
Измена политическая легко дополнилась литературной. Газета Булгарина, которая при рождении своем предоставляла страницы произведениям Пушкина, Грибоедова и Рылеева, хвалила альманах «Полярная звезда», теперь заполнилась чтивом, рассчитанным на нетребовательные вкусы и неискушенного в премудростях словесности читателя. Более того, она с готовностью поливала грязью любое мало-мальски талантливое произведение, если оно выходило из-под пера противников Булгарина или хоть в чем-то отступало от официального и общепринятого мнения.
Как свидетельствовал один из современников, газета обрела своего характерного читателя: провинциальные чиновники «ничего не читают, кроме „Северной пчелы“, в которую веруют, как в Священное Писание. Когда ее цитируют, должно умолкнуть всякое противоречие».
Газета Булгарина была доходным предприятием. Уже к началу 1830-х годов она имела четыре тысячи подписчиков – число по тем временам очень большое. И это вполне объяснимо. Булгарин стал единственным издателем, которому правительство разрешило помещать политические новости. Он не брезговал вымыслом и недобросовестными фактами. Печатал многочисленные – хорошо оплаченные – «рекомендации» и рекламные объявления. Одним словом, возвел свою беспринципность в журналистское кредо и в конечном счете руководствовался лишь личной выгодой.
Именно поэтому «Северная пчела», совершив крутой поворот, стала родоначальницей «торгового направления» в отечественной периодике. О ее дальней родственнице, газете «Новое время», выходившей в 1868–1917 годах и также поменявшей окраску с либеральной на консервативную, в статье с многозначительным названием «Карьера» отозвался В. Ленин: «Новое время Суворина на много десятилетий закрепило за собой это прозвище „Чего изволите?“ Эта газета стала в России образцом продажных газет. „Нововременство“ стало выражением, однозначащим с понятиями: отступничество, ренегатство, подхалимство. „Новое время“ Суворина – образец бойкой торговли „на вынос и распивочно“. Здесь торгуют всем, начиная от политических убеждений и кончая порнографическими объявлениями». Такая характеристика вполне бы подошла и «Северной пчеле».
Булгаринская многоликость не оставалась безнаказанной. Трудно найти порядочного литератора, который устно или письменно не высказал бы своего резкого мнения. Особенно доставалось Булгарину от Пушкина, Вяземского, Баратынского и их единомышленников. Выступая против, как выразился Пушкин, «полицейского Фаддея», они отстаивали идеалы человеческой и творческой независимости и порядочности.
Характерный пример. В 1830 году «Литературная газета» опубликовала пушкинский памфлет «О записках Видока» – французского авантюриста и мошенника, начальника парижской сыскной полиции, намекавшего в своих мемуарах, которые были изданы в 1826–1829 годах, на дружбу с известными писателями. Правительство всполошилось и приказало изъять книгу и портреты Видока из продажи. Объяснялось все просто. Памфлет построен на сходстве некоторых моментов биографий Видока и Булгарина (дезертирство из армии, доносительство, мошенничество и т. п.), что сразу же поняли читатели.
Пушкин публично и печатно указал на политическую подоплеку литературной деятельности Булгарина и его связь с органами тайного полицейского надзора. И хотя имя названо не было, все узнали настоящего героя. Памфлет, кстати, первоначально предназначался для журнала «Московский вестник», но его редактор – М. Погодин – не решился на публикацию. В дневнике 18 марта 1830 года он записал: «Пушкин давал статью о Видоке и догадался, что мне не хочется помещать ее (о доносах, о фискальстве Булгарина), и взял ее».
Особенно едко и резко нападал на Булгарина П. Вяземский, сам