Николай Глубоковский - Библейский греческий язык в писаниях Ветхого и Нового завета

4. Распредѣленіе греческаго элемента (литературнаго языка) въ Новомъ Завѣтѣ.

Греческій элементъ неравномѣрно распредѣленъ по новозавѣтнымъ писаніямъ какъ по количеству, такъ и по качеству. Здѣсь на первомъ планѣ выступаютъ посланія къ Евреямъ, книга Дѣяній и посланіе Iакова, а на послѣднемъ—Апокалипсисъ, въ срединѣ же другія новозавѣтныя писанія съ нѣкоторыми степенными различіями между ними. Языкъ въ обѣихъ книгахъ св. Луки представляетъ одинаковый контрастъ: съ одной стороны, изысканная корректность и литературные обороты,—напр. въ повѣствованіяхъ, и особенно въ Дѣян., а съ другой—самыя запутанныя конструкціи, самые грубые евраизмы или густой евраистическій колоритъ, главнымъ образомъ въ рѣчахъ или въ нѣкоторыхъ разсказахъ реферирующаго характера (гдѣ можетъ предполагаться первооснова арамейская или на греческомъ языкѣ арамаизованномъ). Наконецъ, этотъ языкъ у св. Павла и св. Луки имѣетъ много пунктовъ сходства, даже для детальныхъ сближеній.

5. Евраистическій элементъ въ Новомъ Завѣтѣ.

Сказанное о евраистическомъ элементѣ у LXX-τи примѣнимо безъ исключенія къ этому элементу также и въ Новомъ Завѣтѣ. Природнымъ языкомъ Іисуса Христа и Его Апостоловъ былъ арамейскій, а такъ какъ они жили „въ провинціи“, то ихъ арамейскій языкъ былъ болѣе грубъ, чѣмъ у образованныхъ людей городовъ и особенно Іерусалима. Всѣ новозавѣтные писатели—даже свв. Павелъ и Лука, родившіеся внѣ Палестины,—были подъ евраистическими вліяніями и вносили въ свои писанія евраистическій элементъ. Къ арамаизмамъ нужно присоединить еще „раввинизмы“, т. е. извѣстныя выраженія, ходившія въ школахъ и въ устахъ раввиновъ или учителей закона. Евраизмы Новаго Завѣта суть совершенные или полные, когда нѣтъ ничего греческаго: несовершенные, неполные или частичные, когда въ нихъ есть и нѣчто греческое. Всѣ новозавѣтные евраизмы можно отыскать въ новозавѣтныхъ, лексиконахъ и грамматикахъ и въ спеціальныхъ трактатахъ о нихъ. Однако вотъ нѣкоторые примѣры. I. Слова: а) слова еврейскія склоняемыя и несклоняемыя: ἁβαδδών, γεέννα, ἁμήν σατᾶν и σατανᾶς.—б) Греческія слова съ евраистическимъ смысломъ: θάνατος „гибель, язва“; κακία „мученіе, трудъ, забота“; ο̇ διάβολος „обвинитель, клеветникъ“ (въ рѣчи о сатанѣ); ἡ θάλασσα „озеро“; ἡ ἅδης „преисподняя“ (въ смыслѣ еврейскаго „шеола“); το ὑποζυγιον „ослица“; είς „первый“.—в) Евраистическія метаформы въ іудейскомъ вкусѣ: σὰρξ καὶ αῖμα =человѣкъ со стороны его слабой и немощной природы; πλατύνειν τὴν καρδίαν „расширять сердце = распространять свою нѣжность“; σπλαγχνίζομαι „чувствую состраданіе“ и σπλάγχνα „расположеніе, состраданіе (жалость), нѣжность“; τάς ὁδούς μου ἑν Χριστῷ „мой способъ дѣйствованія“; στηρίζειν τὸν πρόσωπον αὐτοῦ τοῦ πορεύεσθαι „рѣшиться идти“; πορευεσθαι и περιπατεῖν „вести себя, жить, дѣйствовать“. Но много такихъ фигуральныхъ выраженій общи всѣмъ языкамъ, ибо они непроизвольно раждаются въ умахъ людей, напр. „успеніе смерти“, „жаждать отмщенія“, „поглотить свое состояніе“. Самая ординарная проза не обходится безъ такихъ фигуръ,—и разъ ихъ находятъ въ Новомъ Завѣтѣ, тутъ должно предполагать а priori, что онѣ—евраистическія, какъ напр., πίνειν τὀ ποτήριον=„нести свой жребій“, „подчиняться своей участи“.—г) Евраистическія выраженія внесены въ греческую рѣчь: ἑν γεννητοῖς γυναικῶν=ἑν ἀνθρώποις; οι̇ υἱοὶ τῆς ἀπειθείας=οἱ ἀπειθοῦντες; καὶ προσθείς εἶπεν и προσέθετο πέμψαι.—д) Усилительныя утвержденія и наглядныя представленія идеи: πάντες α̇πὸ μικροῦ ἕως μεγάλου (Дѣян. VIII, 10); καὶ ὡμολόγησε καὶ οὐκ η̇ρνήσατο (Ін. I, 20); ἁνοίξας τὸ στόμα αὐτοῦ εἶπεν (Дѣян.VIII 35. X, 34); διὰ στόματος Δαυείδ (Дѣян. 1,16. IV, 25); ἐποίησεν κράτος ἑς βραχίονι αὐτοὐ (Лк. 1, 51).—II. Синтаксисъ. а) Евраистическія конструкціи: α̇νέπεσον πρασιαὶ πρασιαί (Мрк. VI, 40) „группами, рядами“; τρίτην ταύτης ἡυέραν ἅγει (Лк. XXIV, 21); ὁτι ἥδη ἡμέραι τρεῖς προσμένουσίν μοι (Мѳ. XV, 32).—б) независимая конструкція слова, поставленнаго въ главѣ фразы, или обособленнаго приложенія, въ качествѣ casus pendens (косвеннаго падежа): Мрк. XII, 38. Лк. XX, 27. Дѣян. X, 37. Филипп. III, 18. 19. Апок. I, 6. III, 21.—в) Родит. пад. связывается съ предшествующимъ словомъ для его квалификаціи или описанія: ἀνάστασις ζωῆς, ἀνάστασις κρίσεως, δικαίωσις τῆς ζωῆς; σῶμα τῆς αμαρτίας; τὸν οι̇κονόμον τῆς α̇δικίας=τὸν ἅδικον οι̇κονόμον; τὸν μαμωνᾶ τῆς α̇δικίας, τέκνα φωτός, πληγὴ θανάτου „смертельная рана“. г) Степени сравненія: καλὸν σοί ἑστιν εἰσελθεῖν… ὴ δύο χείρας ἕχοντα βληθῆναι (Мѳ. XVII, 8) и λυσιτελεῖ αὐτῷ… ἣ ἵνα σκανδαλίσῃ (Лк. XVII, 2), χαλεποὶ λίαν ὡστε (Мѳ. VIII, 28), πιστός ἑστιν καὶ δίκαιος ίνα ἀφῇ (1 Іо. I, 9)=„Онъ достаточно вѣренъ своему слову и достаточно праведенъ, чтобы отпустить“…—д) Отрицательная клятва (клятвенное отрицаніе): ἀμὴν λέγω ὑμῖν, εἰ δοθήσεται τῇ γενεᾷ ταύτῃ σημεῖον у Марк. VIIІ, 12 и ср. греческую конструкцію у Мѳ. XVI, 4: σημεῖον οὐ δοθήσεται αὐτῷ.—е) Евраистическій смыслъ сообщается греческой конструкціи; такъ, будущ. время съ значеніемъ повелѣнія въ обыкновенной греческой рѣчи сохраняло этотъ оттѣнокъ лишь въ ослабленной степени, а въ греческомъ евраистическомъ онъ снова усиливается (Мѳ. I, 21).—Если евраистическій способъ выраженія находитъ въ греческомъ соотвѣтствующее выраженіе, онъ благопріятствуетъ употребленію именно этого послѣдняго; таковы: употребленіе вопросительнаго оборота для усиленія утвержденія и отрицанія, употребленіе перифрастическаго (описательнаго) спряженія, употребленіе настоящ. и прош. несоверш. временъ за счетъ аориста повѣствовательнаго, употребленіе неопредѣл. наклон. съ τοῦ. Вслѣдствіе сего вліяніе еврейскаго языка простирается и на собственно греческія конструкціи: увеличивая ихъ употребленіе. Наконецъ, говоря вообще, языки еврейскій и арамейскій, какъ простые и народные, способствовали тому, что новозавѣтные писатели стали употреблять обиходный греческій языкъ съ простыми и даже народными конструкцiями.—III. Арамаизмы въ собственномъ смыслѣ.—а) Слова: ἀββᾶ, ρακά, μαμωνᾶς, ἐφφαθά, Κηφᾶς, γεύεσθαι τοῦ θανάτου „подвергнуться смерти“; ἕρχου καὶ ἴδε „иди посмотрѣть, смотри“—формула приглашенія; δέω καὶ λυω „запрещаю и позволяю“; τὰ ο̇φελήματα „грѣхи“; τὰ ο̇φελήματα или τὰς αμαρτίας α̇φιέναι; σὰρξ καὶ αῖμα, какъ отмѣчено выше; ο̇ αι̇ὼν οῦτος, ὁ ἑνεστὼς αἰών, ο̇ αι̇ὼν ο νῦν αἰών „вѣкъ нынѣшній до его скончанія“; ο̇ αἰὼν ἐκεῖνος, ο̇ αι̇ὼν ὁ ἐρχόμενος; „вѣкь будущій послѣ окончанія нынѣшняго“; μεθιστάνειν ὅρη „переставлять горы“; θάνατος (Апок. VI, 8. ХVIII, 8) „погибель“; εἰς „одинъ“ въ смыслѣ неопредѣленнаго члена и перифрастическое спряженіе—это особенно замѣтные арамаизмы; τί ὐμῖν δοκεῖ;—это есть раввинистическая формула для вступленія къ обсужденію.—б) Конструкціи. Здѣсь евраизмы менѣе многочисленны, чѣмъ по отношенію къ смыслу словъ. Еврейскій языкъ существенно отличается отъ греческаго; погречески невозможно подражать большинству конструкцій еврейскаго языка, но было легко—по аналогіи—придать греческому слову еврейскій смыслъ. Вѣдь и вообще всякій иностранецъ довольно легко схватываетъ здѣсь ходячія и простыя конструкціи извѣстнаго языка, но совсѣмъ не такъ легко усвояетъ всѣ слова лексикона со всѣми ихъ значеніями или общій характеръ, „геній“ (духъ) своего новаго языка (Іосифъ Флав. Древн. іуд. XX, 11).—Когда извѣстное евраистическое или послѣклассическое выраженіе свойственно Новому Завѣту и потомъ встрѣчается у христіанскихъ писателей, тутъ нужно а priori предполагать, что послѣдніе заимствовали ихъ изъ Новаго Завѣта, напр., στηρίζειν τὸ πρόσωπον, ἐνωτίζεσθαι.—Въ каждой категоріи евраизмовъ есть законъ или правило, и полезно отыскать ихъ основаніе. Такъ, въ библейскомъ греческомъ языкѣ глаголы со значеніемъ „вѣровать, думать, замѣчать, чувствовать, говорить и объявлять“ принимаютъ одинаковую конструкцію—съ ὅτι—или наклоняются къ сему, а глаголы со значеніемъ „думать“ часто содержатъ идею „говорить, сказывать“, напр., ἕδοξαν (Мѳ. III, 9. Мрк VI, 49). Основаніе обоихъ этихъ явленій въ томъ, что думать и высказывать свои думы—это часто было для еврея одно и то же (см. и выше). Равно желат. наклон.— кромѣ пожеланій—есть форма абстракціи, возможности, смягченнаго утвержденія, а такіе пріемы мышленія по природѣ противны еврею.