Невозможное в науке. Расследование загадочных артефактов - Александр Петрович Никонов

Глава 3. «Ищут давно, но не могут найти…»

Жил да был в одном секретном советском «ящике» двойного подчинения молодой в ту пору исследователь по фамилии Филимоненко. Дорос он до начальника подразделения, которое занималось прямоточными ракетными двигателями. В шестидесятые годы это было модно, как вы понимаете!

И как-то, экспериментируя на длинных камерах сгорания, ребята вдруг заметили, что при удлинении камеры сгорания почему-то начинала расти тяга, словно возникал дополнительный источник энергии. А анализ отходящих газов показал, что в них откуда-то взялись гелий-3, гелий-4, тритий, кислород-16, кислород-17, кислород-18, кислород-19 и кислород-20.

Читатель уже догадывается, в чем тут дело, а Филимоненко в 1963 году этого не знал. Правда, читатель, который уже привык искать во всех трансмутационных процессах молнии и вихри, может озадаченно почесать голову и спросить: а при чем тут горение топлива, это же чистая химия!

Развеем недоумение доброго читателя. Получив странные результаты, экспериментаторы полезли со щупом в камеру сгорания и увидели, как в ней проскакивают молнии. Примерно как в торнадо.

В СССР на «военку» денег не жалели, поэтому Филимоненко заказал масс-спектрограф за баснословные по тем временам 1,7 миллиона рублей, в Ленинграде обучили двух специалистов из его лаборатории на нем работать, и ребята углубились в исследования. После чего утвердились во мнении, что иногда ядерные реакции могут идти при обычном сжигании химического топлива. С точки зрения тогдашней, да и современной физики это совершенно невозможно. Но филимоновцы доложили о своих выводах куда следует. И им дали зеленый свет. Благо начальство в физике не разбиралось.

Филимоненко выделили для экспериментов 10 кг пентаборана, 200 граммов декаборана и 17 кг дейтерида лития-6. Жги!.. Кроме того, в его лаборатории шли эксперименты с гидридами палладия – кристаллическая решетка металла насыщалась водородом (то есть, по сути, набивалась протонами и электронами), после чего Филимоненко стал получать на своих палладиевых установках избыток энергии. Это была эпоха покорения космоса, и для снабжения электричеством своих космических кораблей и военных спутников Сергей Королев и Министерство обороны как раз нуждались в относительно небольших источниках энергии, поэтому работы Филимоненко всячески поддерживались.

Курировали работы Филимоненко Королев, Келдыш и Жуков. По военной линии его опекал Жуков, по космической – Королев, а по научной – Келдыш. И когда все его покровители умерли, звезда Филимоненко закатилась. На его несчастье примерно в то же время, вскоре после смерти Королева, умерли и несколько руководителей его организации – Фескин, Бондарюк – в результате чего Филимоненко остался без «прикрытия». Что я имею в виду?

В плановой советской экономике конкуренции не было. Вернее, она была, но только в одной области – в оборонке, где разные коллективы конкурировали между собой, выставляя на государственные испытания свои системы и изделия. Поэтому военная продукция Советов еще куда-то годилась, в отличие от гражданской. Так вот, когда наш герой остался «голым», конкурирующие организации его сожрали. Филимоненко с его дешевым ядерным синтезом при низких температурах был костью в горле термоядерщиков. Старики помнят, что в те годы мир грезил термоядерными станциями. Взорвали атомную бомбу – и вскоре появились атомные электростанции. Взорвали водородную – и наука пообещала миру термоядерные станции. Термояд – игрушка безумно дорогая, поэтому на него выделялись десятки миллионов советских рублей, на это жили целые институты – ходили на овощебазы, участвовали в социалистическом соревновании, ездили на картошку и в пансионаты на Черное море, их начальство получало звания, служебные «Волги» и пайки в спецраспределителях. Разработка же Филимоненко вполне могла закрыть всю эту малину – термоядерный колосс (который, к слову, за шестьдесят