Лин Картер - Создатели миров

Я не очень далеко зашел в своей работе над Лемурийскими книгами, когда сообразил, что мне лучше, во избежание ошибок, написать кое-что из их литературы заранее. Например, в моих записных книжках содержится весь текст «Летописей Лемурии», а в одном из романов «Тонгор в городе магов» (1968) я счел, что будет забавно пустить в виде эпиграфа полный текст «Саги о Тонгоре». Таким образом, в той книге есть полный текст песни (все сто двадцать четыре строки), которая в остальных книгах цитируется по частям. Однако ни «Алая Эдда», ни «Свидетельства Эа», ни любая из песен не существует в моих записных книжках в полном виде, хотя «Песня Диомбара» законченная баллада опубликована в фэнзине «Амра» и будет перепечатана в издательстве «Аркхэм хауз» в выходящей книге моих стихов «Грезы из Рьлиеха».

Некоторые сочинения в жанре воображаемых миров довольствуются ограниченной сферой действия (события развиваются в пределах одного государства), но большинство писателей расширяют масштаб своих сюжетов, охватывая континент или даже полушарие. Например, говардовские повести о Конане переносят читателя из протоскандинавской Киммерии, Асгарда, Хайбории и тому подобное в Протокитай на далеком востоке, называемый Кхитаем, на юг к первобытным королевствам того, что мы назовем Африкой, и так далее, включая визит-другой в Вендию (говардовское название Индии).

Конструируя воображаемую среду для романа фэнтези, в общем-то неплохо намекнуть на присутствие — по крайней мере закулисное присутствие — целого разнообразного мира. Романы Морриса включают в себя приключения на целом континенте до самого Конца Света и тому подобное, ни одно из проезжаемых героями королевств не является для них особенно странным или чуждым. Он писал, конечно же, в традициях романов о поисках святого Грааля, Мэлори, «Персиваля» Вольфрама фон Эшенбаха и в определенной степени всемирной панорамы у Арлосто, Спенсера и «Амадиса». В таких средневековых сочинениях мир изображался продолжением знакомой читателю культуры, без всяких попыток заставить чужие страны казаться действительно чужими. Все жители мира «Амадиса Гэльского» или «Парсиваля» говорят на одном языке; у Баяра и Аристо принцессу далекого Китая зовут Анжеликой. Моррис писал в этой же традиции: его мир или миры — это продолжения гобелена средневековой Европы.

Однако современные создатели миров придерживаются более реалистичных взглядов. В «Колодце Единорога» Прэтта действие происходит в Дейларне, стране, очень похожей на средневековую Скандинавию, находящуюся под тиранией валькингов — тесно сплоченной воинской касты вроде средневековых тамплиеров или мальтийских рыцарей. Однако хотя сюжет разворачивается в Дейларне, Прзтт заставляет читателей понять, что Дейларна — веет лишь малая часть огромного мира. На юго-западе, говорит он, находится царство, называемое просто «Империя», которое очень похоже на Римскую империю; на юге расположен Додекаполис — конфедерация свободных городов, по сути своей неотличимая от классической Греции; а на западе обитают «белобрысые язычники Дзика». Схожим образом у Де Кампа в «Башне гоблинов» сюжет вращается вокруг государств, прилегающих к Новарии, которые, как и сама Новария, походят на средневековую Европу. Но на севере обитают кочевники (белокурые нордические племена с кочевой культурой монгольского типа), в то время как на юге находятся страны Федирана (более-менее арабы) и громадная, но статичная империя (более-менее Индия). Хотя круг действия этих романов по необходимости ограничивается, мы имеем дело с целым миром.

В литературе такого рода есть несколько способов намекнуть на необъятность окружающего мира. Один — использовать сюжет экскурсионной поездки, то есть связать вместе центральную тему романа с путешествием по окружающему миру. Так поступал Толкиен, а также и Эддисон. Конечно, они действовали так на протяжении всего романа, но такой сюжет можно ввести и в рассказах.

Для примера того, как это сделать, можно посмотреть рассказ Дансени «Праздничные дни на Янне». В этом рассказе очень много статики, хотя рассказ короткий.Но даже если в вашем сочинении речь идет о внутренних проблемах единственного государства, все же надо намекнуть на присутствие, так сказать, за кулисами различных городов и королевств.

Позвольте мне проиллюстрировать это, сославшись на некоторые из своих произведений. Второй том моей атлантической трилогии (пока, правда, даже первый том ее «Черная звезда» не опубликован) будет называться «Белый трон». Действие в нем происходит, конечно же, в Атлантиде, и повествование начинается на большом базаре Адалона — белого города. На протяжении первых трех страниц рукописи юный герой — Крисарион из Ита — шагает по базару, спрашивая, как пройти к дому мага Хсрпесса Зостера. Спрашивает он у торговца драгоценными камнями по имени Ворочан, и тот пытается заинтересовать молодого человека «изумрудами с гор Даквалотом», «рубинами из древнего Питогтула» и черным опалом, «привезенным с большим трудом и огромными расходами с далекого севера за легендарным Итом, где горы Map наступают на черные берега Хом Мур Паза, Гиперборейского моря. Такие камни, хитро замечает он, глядя на довольно тощий кошелек юноши, хоть и редки, не менее дороги, чем можно подумать, даже в нынешнее беспокойные времена, «когда Керейский король-брат Малидорн закрыл горные перевалы для всех караванов». Крисарион ничего не покупает, узнает, как пройти к дому мага, и уходит, оставляя старого купца переполненным подозрениями. Ворочан подзывает одного шатающегося неподалеку лоботряса «в линялой стрифаксийской юбке-кильте» и поручает ему:

« — Пойди и скажи хозяину, что какой-то воин, одетый в алое наемника из Вольных Мечей, разыскивает Херпеса Зостера, старого чародея из Ульфара. На мундире его герб Дома Истизиса. Хоть он и наемник, черты его и осанка обличают высокое... даже знатное... происхождение. Судя по оттенку его кожи, он туранец, и все же волосы у него причесаны по моде Северных Королевств, а говорит он с акцентом урожденца Иллурдиса. Это может оказаться важным, так что не мешкай!»

Я цитирую этот абзац не как образец бессмертной прозы, а для того, чтобы показать, как можно легко и незаметно ввести немалую толику фоновой географии даже в сцену разговора. Заметьте, что из одной лишь этой страницы читатель узнает о городах и королевствах Адалон, Ит, Даквалот, Питонтул, о горах Map, Хом Мур Паза — Гиперборейском море, Керне, Ульфаре, Туране, Северных королевствах, Стрифаксе и Иллурдисе. Я намекнул на исписанную забытую карту, где полно всяких стран, на целый мир за пределами страницы.

Заметьте, как разнообразны введенные мной имена и названия, варьирующиеся от односложных «Мир» до многосложного «Крисарион». И заметьте, как эти вымышленные имена и названия довольно ровно распределяются по алфавиту:

Адалон, Атлантида

Борачан

Гиперборея

Даквалот

Иллурдис, Истизис, Ит

Крисарион, Керне

Малидор, Map

Питонтул

Стрифакс

Туран

Ульфар

Херлес Зостер, Хом Мур Паз

Но выбор названий для своего вымышленного мира — это отдельная тема для отдельной статьи.

В одном эссе из сборника «Рука красильщика» (1962) У. X. Оден затрагивает проблему, которой я бы хотел заняться подробнее и рассмотреть в этой статье.

«По-моему, это Эдвард Лир сказал, что испытание для воображения — это способность назвать кошку „кошкой", а в „Бытии" нам говорят, что Господь привел к несогрешившему Адаму всех тварей, дабы тот назвал их. И как называл живую тварь Адам, такое и получала она название, то есть Надлежащее Имя. Здесь Адам играет роль протопоэта, а не протопрозаика. Надлежащее имя должно не только обозначать какое-то существо, оно должно обозначать его правильно. И эта правильность должна быть общепризнанной».

Господин Оден не прав насчет замечания о названии кошек — оно принадлежит Сэмюэлю Батлеру, а не Лиру 1, — но в остальном его утверждение кажется мне правильным, за исключением того, что проводимое им различие между поэтом и прозаиком представляется мне бессмысленным. По крайней мере в области фэнтези выдумывание имен и названий — нахождение «Надлежащего Имени» — имеет первостепенное значение.

Создавая вымышленный мир с помощью слов, писатель невольно выступает в роли Адама. Назвать надо все: королей, богов и людей, а также королевства, города, реки, океаны, горы, леса, пустыни, острова и всех зверей и птиц, обитающих в этом мире. Адаму-то было легко: ему требовалось назвать всего лишь зверей!

И вдобавок это особенные имена и названия, их вес, цвет, музыка и вкус тоже имеют огромное значение. Признаться, я фанатик в этом плане: всегда отличался сверхчувствительностью к звучанию, виду и привкусу выдуманных имен и названий. У некоторых людей превосходный слух для их выдумывания: Дансени — старый мастер по этой части, а Джек Вэнс — гений. Другие менее компетентны. У некоторых такое умение вообще отсутствует; этих несчастных писателей либо вовсе нет слуха для звуков неокогномики, либо они не готовятся заранее, составив список в пятьдесят-шестьдесят вымышленных имен названий, чтоб иметь их под рукой, когда возникнет необходимость, — именно такую систему я рекомендую всем новым труженикам в искусстве фэнтези. Более торопливые из таких писателей (а к ним я могу отнести и Гарднера Фокса), столкнувшись с необходимостью вставить в абзац выдуманное имя или название, делают одно из двух: либо беззастенчиво выхватывают существительное из истории, географии или легенды и видоизменяют его, выкинув слог или изменив гласную; либо с ходу лепят имя и название, обычно неудобоваримое, полное «х», «z» и «q».