Андрей Зорин - «Столетья на сотрут...»: Русские классики и их читатели

176

Мы бы, однако, рекомендовали не слишком доверяться открывающейся историко–литературной перспективе, а заглянуть в книгу, несомненно бывшую в руках у Пушкина, — вышедшие в 1829 году под именем Луи Антуана де Бурьена «Воспоминания о Наполеоне, Директории, Консулате, Империи и Реставрации», на которые автор «Пиковой дамы» ссылается в стихотворении «Герой». Представленный здесь взгляд на Наполеона очень важен для понимания пушкинской повести. Цитируем по русскому переводу С. С. де Шаплета (Спб., 1834. Т. 2, ч. 3. С. 23—24): «Многие говорят о счастии, которое привязывается к человеку и сопутствует ему в продолжение всей его жизни; хоть я, впрочем, и не верю такому предопределению, но, рассматривая столь многочисленные, столь различные опасности, коих Бонапарте избегнул в стольких предприятиях, равно как случайности, коим он подвергался, и удачные его во всем попытки, я постигаю, что многие питают эту веру; но, долго наблюдая того, коего прозвали мужем судьбы, я видел, что называемое им фортуною было не что иное, как его гений; что счастие его происходило от глубокой его прозорливости, от его быстрых, как молния, соображений, от одновременности его действий с мыслью и от убеждения его в том, что смелость часто делается мудростью». И в другом месте (С. 6—8), относящемся ко времени возвращения из египетского похода: «…мы искали в картах рассеяния от скуки. И даже в этом, столь ничтожном препровождении времени, характер Наполеона обнаруживался. Генерал не любил игру; <…> и если, отдавая отчет о своих знаменитых подвигах, он любил украшать, превозносить свое счастие, то он не пренебрегал пособлять ему в картах; одним словом, он плутовал. <…> Спешу прибавить, что он никогда не пользовался этими небольшими насилиями, делаемыми им счастию, и что по окончании игры он отдавал весь свой выигрыш, который разделялся между всеми. Он, как можно себе представить, мало заботился о том, чтобы выиграть; но хотел, чтобы фортуна по заказу давала ему тузов и десяток, так же как она доставляла ему благоприятное время в день битвы; и если фортуна нарушала свою обязанность, то он хотел, чтобы никто того не замечал».

Турбин В. Н. О литературных источниках одного эпизода поэмы Гоголя «Мертвые души» II Замысел, труд, воплощение… М., 1977. С. 197.

Из многих примеров последнего парадокса укажем на посвященную иллюстрациям к повести, но важную и для ее интерпретации статью Л. А. Аннинского «Читая «Пиковую даму». Графика Андрея Николаева» (Лит. обозрение. 1980. № 2. С. 100—101).

Ромм М. И. Вопросы киномонтажа. М., 1959. С. 49.

Первое мнение см.: Никитин. А. С. Пушкин и Урал: По следам находок и утрат. Пермь, 1984. С. 177—189; второе принадлежит А. Л. Бему (см. его соч., указанное в 26–й сноске.

С. 68); третье см.: Чхаидзе Л. В. О реальном значении мотива трех карт в «Пиковой даме» // Пушкин. Исслед. и материалы. М.; Л., 1960. Т. 3. С. 459.

Муравьева О. С. «Пиковая дама» в исследованиях последнего десятилетия. С. 225—226.

Первый кадетский (сухопутный) корпус, среди выпускников которого — и знаменитый фельдмаршал П. А. Румянцев, и известные литераторы (Сумароков, Озеров, Херасков, Княжнин), был не только одним из самых солидных учебных заведений, но и важнейшим центром дворянской культуры XVIII века. Поэтому и созданная при нем (1757) собственная типография не специализировалась на издании сугубо военных книг. Здесь печатались и учебники, и оперные либретто (в кадетском сухопутном поощрялось увлечение воспитанников театром); издавалась и беллетристика, главным образом переводная; переводили, как правило, сами кадеты; они же и редактировали, не чуждались и прочих "черных" издательских профессий. Впрочем, в ту пору это было в обычае. Сам Алексей Петрович Ермолов был искусным переплетчиком.

См.: Гречихова Ю. Ю. Книги круга чтения А. С. Пушкина: Лафатер. "Искусство познания людей по чертам лица". Париж. 1820. Т. 1 —10. ГМП, Отдел книжных фондов, паспорт музея книги, составленный в 1983 году.

См. в Предисловии к "Человеческой комедии": "Я повторяю здесь кратко то, что высказал посвященный в мои планы Феликс Давен, талантливый юноша, преждевременно похищенный смертью".

Не отказывая автору в замечательном таланте и даже вроде бы угадав внутреннюю природу его ("Почти каждое произведение Лермонтова есть отголосок какой‑нибудь сильно прожитой минуты"), С. Шевырев, с помощью ловко сцепленных силлогизмов, доказывает читателям "Москвитянина", что Печорин не просто злодей, "пигмей зла", но вообще не "имеет в себе ничего существенного относительно к чисто русской жизни", а так как именно он — главная фигура в романе, то, следовательно, и роман в целом — явление не русское, а только "тень, отброшенная на нас западом".

П. И. Панин рассказывает, что в конце XVIII века один из русских вельмож, "имея перед глазами довольные примеры, сколько в нашем отечестве помещики претерпевают от разбойников, нарядил из своих собственных слуг шесть или восемь человек гусарами". От тех стародавних времен, видимо, и пошел у следящих за модой причудников обычай — шить для лакеев специальное дорожное платье на манер мадьярского. А вообще‑то венгерку, то есть сюртук военного образца, отрезной в талии и отделанный плетеными шнурами, носили, как правило, провинциальные щеголи из бывших военных.

Как выглядела курьерская тройка и как мчала курьерских, рассказывает Е. П. Лачинова:

"Послышался колокольчик. Вмиг тройка влетела во двор: коренная, коротко запряженная, пристяжные в польских шлейках вместо хомутов выходили вполтела вперед коренной. Два колокольчика на пестрой дуге, лошади все в мыле, новая крепкая телега: все показывало, какого рода был проезжий. Лихой ямщик, в красной рубахе, с фуражкой, обращенной козырьком к затылку, подтвердил эти догадки, когда закричал, останавливая тройку:

— Курьерских!

Магическое слово на станциях! Не успел приезжий, сбросив шинель, с видом сильной усталости вылезть из повозки, а ямщик поехать на рысях проваживать тройку, как на почтовом дворе все закипело. Из избы высыпал целый рой ямщиков, кто с мазальницею, кто с хомутом на плече" (Проделки на Кавказе. С. 244).

Махлевич Я. Расшифровка некоторых сокращений в "Герое нашего времени" // Вопр. лит. 1976. № 4.

Чтобы уловить едкость авторской иронии, надо знать: Георгий — своего рода "патент" на воинское благородство, знак высшей доблести. За всю историю России кавалеров Георгия Первой степени было всего двадцать пять; среди них — Суворов, Румянцев, Потемкин; тогда как орденом Андрея Первозванного (высший орден империи) награждены свыше тысячи человек. Солдатский же Георгиевский крест учрежден в начале XIX века.

Фельдман О. Судьба "Горя от ума" на сцене // "Горе от ума" на русской и советской сцене. М., 1987. С. 12.

Заметим для полноты исторической истины, что даже просвещенный П. X. Граббе пребывал в уверенности, что черкесы — "это дикие звери".

В правоте Белинского (Печорин—это он сам, как есть) во всю свою жизнь не усомнился даже Герцен, и для него Лермонтов не существует отдельно от Печорина, а Печорин от Лермонтова: "Лермонтов летами был товарищ Белинского, он был вместе с нами в университете, а умер в безвыходной безнадежности печоринского направления".

Гоголь Н. В. Поли. собр. соч.: В 14 т. М., 1952. Т. 8. С. 439—440. Далее ссылки на это издание в тексте.

Обо всем этом рассказал в своих воспоминаниях И. П. Липранди (Рус. архив. 1866. Ст. 1462—1468).

Рус. архив. 1865. № 5 и 6. С. 745.

Рус. мысль. 1902. № 1. С. 85 — 86.

Лит. наследство. 1952. Т. 58. С. 774.

Белинский В. Г. Поли. собр. соч. М., 1955. Т. 6. С. 218.

Kayser Wolfgang. Das sprachliche Kunstwerk. Bern und Munchen, 1973. S. 112.

Кюхельбекер В. К. Ижорский. Мистерия. Спб., 1835. С. 24 (курсив мой. — Ю. М.).

Там же. С. 149.

Мнемозина. М., 1824. Ч. 2. С. 49. Случай этот подсказан мне С. Гончаровым.

Новый путь. 1903, янв. С. 65.

Гоголь в воспоминаниях современников. М., 1952. С. 224.