Сергей Кургинян - Суд времени. Выпуски № 23-34

Сванидзе: Здравствуйте! У нас в России, как известно, прошлое непредсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания исторические события, персонажи, проблемы и их связь с настоящим. У Вас, нашей телевизионной аудитории, также будет возможность высказаться, т. е. проголосовать. Такая же возможность будет и у сидящих в зале.

Тема наших сегодняшних слушаний: «Лев Троцкий — упущенный шанс русской революции или худший из возможных сценариев?»

Троцкий — топ-менеджер октябрьского переворота 1917 года. Когда Ленин прибудет в Смольный, дело уже фактически сделано, власть взята. Потом Троцкий создаст Красную Армию. Проплатит китайских наёмников, террором заставит царских офицеров возглавить Красную Армию. Они выиграют Гражданскую войну. Троцкий первый выскажется за отмену «военного коммунизма», и он же — автор идеи коллективизации. У него масса идей, некоторые из которых позже реализует Сталин.

Повторяю вопрос слушаний: «Лев Троцкий — упущенный шанс русской революции или худший из возможных сценариев?»

Мы запускаем голосование для нашей телевизионной аудитории. Номера телефонов вы видите на своих экранах.

Обвинитель на процессе — политолог, президент международного общественного фонда «Экспериментальный Творческий Центр» Сергей Кургинян.

Защитник на процессе — писатель Леонид Млечин.

Прошу вывести на экран материалы по делу.

Материалы по делу.

Лейба Бронштейн впервые попал в тюрьму в 1898 году. Девятнадцатилетнего марксиста потряс местный надзиратель. Спокойный и властный, он крепко держал заключённых в узде. Фамилия тюремщика была Троцкий. После побега Бронштейн вписал в фальшивый паспорт новую фамилию, под которой он и стал известен всему миру. Лев Троцкий-Бронштейн довольно быстро добился признания в рядах социал-демократов. Из Иркутской ссылки, куда был направлен за участие в Южно-Русском рабочем союзе, он бежит в 1902 году и сразу же отправляется к Ленину, в Лондон. За то, что горячо отстаивает идеи Ленина, Троцкий получает прозвище «ленинской дубинки». После долгих лет скитаний за рубежом в 1917 году Троцкий возвращается в Россию и практически сразу встаёт во главе революционных сил. Он избирается председателем Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, а в решающие дни октября 1917 года руководит подготовкой переворота. «Организация восстания происходила под непосредственным руководством товарища Троцкого» — напишет спустя год Иосиф Сталин. Через 20 лет он же объявит Троцкого врагом народа.

Сванидзе: До начала прений у меня вопрос и к Кургиняну, и к Млечину: в чём актуальность темы?

Пожалуйста, Сергей Ервандович, сторона обвинения, актуализируйте тему, связанную с Троцким.

Кургинян: Троцкий был очень долго совсем запрещённой фигурой в советский период. О нём вообще нельзя было говорить. Да и в хрущёвский период тоже. А когда потом это всё было открыто, то возникло сразу три Троцких. Первый Троцкий — это тот, который возник у радикалов белого движения. Он как бы был абсолютно создан для того чтобы стать предметом накалённой ненависти наиболее радикальных белых групп: Бронштейн и так далее. Они всё это использовали, и он постепенно стал вот этим «демоном». Второй Троцкий — это Троцкий, который бог левых радикалов. На него молятся все те люди, которые занимают позицию крайне леворадикальную, такой левый экстрим. И ещё возник третий Троцкий — враг Сталина. А если Сталин — это ужас, то значит Троцкий — это душка-милашка, мягкий вариант. Вот эти три мифа мешают нам прорваться к пониманию реального человека, реальной фигуры, очень масштабной и важной. И к пониманию того, что, на самом деле, эта фигура, при её масштабных и ярких чертах — это есть самый страшный вариант власти. Самый страшный, самый беспощадный и самый разрушительный. Потому что настолько радикальный, что уже государство бы под этой радикальностью разрушилось. И я считаю, что понять реального Троцкого — это крайне актуально сегодня, крайне!

Сванидзе: Спасибо Сергей Ервандович. Прошу Вас, Леонид Михайлович, сторона защиты.

Млечин: Самое поразительное состоит в том, что уже после многих десятилетий открытых документов и возможности прочитать, что сам Троцкий говорил и делал, что говорили о нём другие, что вообще происходило вокруг Троцкого, мы живём в абсолютном царстве мифов, и вы только что всё это услышали. Самое поразительное состоит в том, что люди и в самом деле говорят (даже те которые не любят Сталина): «Ну, слава богу, что не Троцкий пришёл к власти! А то было бы ещё хуже». А что, разве могло быть хуже, чем было при Сталине? Где, когда и что сделал Троцкий, чтобы его можно было так бояться? Можно ценить его или не ценить, можно восхищаться тем, что он совершил Октябрьский переворот и создал Красную Армию, которая победила в Гражданской войне. Можно говорить о том, что лучше бы большевики этого не свершали и не было бы революции. Это всё точки зрения и взгляды. Но говорить о том, чего он не совершал, приписывать ему то, чего он не делал и не собирался делать — это смешно и нелепо. Да, Троцкий вёл себя довольно жестко, когда был главнокомандующим, фактическим главнокомандующим Красной Армии. Да, когда дезертиры бежали, их расстреливали. Так происходило до Троцкого, происходило после него, так делали все командиры и маршалы. Но никогда и никого не убивал в мирное время. Ему даже не приходило это в голову. Он был человеком совершенно другого склада, чем Сталин. И в этом различие между ними. Леворадикал, праворадикал — всё это какие-то придуманные сталинской историографией мифы! Тот Троцкий, о котором мы все слышали десятилетиями, никогда не существовал. Мы сегодня расскажем о реальном.

Сванидзе: Спасибо. После краткого перерыва мы приступим к нашим слушаниям.

Сванидзе: В эфире «Суд Времени». В центре нашего внимания — Лев Троцкий.

Первый вопрос сторонам: место Троцкого в русском революционном движении.

Прошу Вас, сторона обвинения, Сергей Ервандович, Вам слово. Ваш тезис, Ваш свидетель.

Кургинян: Пожалуйста, доказательство № 1. Понимаете, у каждого революционного процесса есть определённые этапы. Они обычно рассматриваются на примере Французской Революции. Первый этап — это умеренные (во Франции — Мирабо), потом — радикалы (Дантон, Марат, Робеспьер), потом в экстремуме возникает один Робеспьер, потом — термидор и Наполеон. Это рассматривается всегда и во всех работах как классическая схема Французской Революции. Но в этой схеме есть ещё один элемент, он называется «бешенные». Ну, Жак Ру, может быть, кому-то ближе Эббер, но мне кажется, что Жак Ру наиболее нагляден. Так, в этом смысле, Троцкий — это и есть вот этот экстрим, это и есть вот эти «бешенные», по всем идеологиям. Причём «бешенные» — не в смысле сумасшедшие, а в смысле — крайние радикалы. И это и есть безусловность, о которой мы собираемся говорить.

Сталин — это странный симбиоз термидора и Бонапарта, и Троцкий очень много об этом говорил. Но сам он всегда помещал себя именно в этом экстриме.

Несколько примеров этого. Я зачту доказательства.

Из книги Л. Троцкого «1905-й» (1922 г.):

«Он [взявший власть российский пролетариат] придёт во враждебные столкновения не только со всеми группировками буржуазии… но и с широкими массами крестьянства…Противоречия в положении рабочего класса в отсталой стране, с подавляющим большинством крестьянского населения, могут найти своё разрешение только в международном масштабе, на арене мирового революционного пролетариата».

Значит, о чём идёт речь? Что всегда в революционном движении было две концепции. Одна — смычка города и деревни, союз рабочего класса и крестьянства, серп и молот. Другая — это то, что пролетариат находится во вражде с этим крестьянством.

Но если он находится во вражде с крестьянским большинством и является меньшинством, то представляете себе, каким образом он должен реализовывать власть, без этой смычки. Он должен реализовывать её супер-свирепыми методами.

Дальше доказательства. Уже в декабре 1919 года возникают тезисы Троцкого о милитаризации труда, и мы понимаем, что будет с самим рабочим классом, который должен управлять крестьянством как быдлом. Потом публикуются тезисы «О мобилизации индустриального труда», потом создаются трудармии. Трудовые армии я не хочу дискредитировать — они решили свои задачи в определённом периоде. Но он же хотел использовать их не для отдельных случаев разрухи. Он хотел построить на этой основе труд рабочих.