Алексей Иванов - Как кроили Украину

В середине июня 1918 года белорусская делегация несолоно хлебавши уехала в Минск, оставив решение территориального вопроса на потом. А потом в Киев и Минск вступила Красная Армия и правительство БНР сбежало в эмиграцию. Навсегда.

После советско-польской войны 1920 года большинство спорных территорий окажется в Польше. После воссоединения Западной Украины и Западной Белоруссии между властями УССР и БССР чуть было не вспыхнули старые споры. Но Сталин принял соломоново решение, разрезав спорные земли пополам. С 1991 года весьма условная административная граница превратилась во вполне осязаемую государственную, по обе стороны которой живут люди, имеющие одинаковую бытовую культуру, говор, традиции, но с различной национальной самоидентификацией.

Тем, кто на Украине любит рубить с плеча в вопросах языка, веры, национальности, не следовало бы забывать, в каких сложных спорах и дискуссиях рождались эти самые границы и что нерушимыми их может сделать только политика толерантности к гуманитарным вопросам внутри Украины.

Не менее болезненно выстраивались границы и с другим восточнославянским соседом — Россией.

В свое время в Швейцарии пересеклись пути двух таких личностей, как Владимир Ленин и Дмитрий Донцов. И хотя Владимир Ильич абсолютно не принял идей будущего отца «украинского интегрального национализма», но в работах Ленина Украина стала фигурировать как территория, имеющая право на самоопределение наравне с Польшей и Финляндией.

В дальнейшем эта точка зрения была выражена в написанном 28 декабря 1919 года Лениным «Письме к рабочим и крестьянам Украины по поводу побед над Деникиным», где в частности говорилось «Мы, великорусские коммунисты, должны быть уступчивы при разногласиях с украинскими коммунистами-большевиками и боротьбистами, если разногласия касаются государственной независимости Украины, форм ее союза с Россией, вообще национального вопроса». Этот взгляд у «вождя мирового пролетариата» сохранился и в дальнейшем, например, когда началась украинизация. Владимир Ильич телеграфировал Сталину по этому поводу: «насчет языка все уступки и максимум равноправия».

Так что утверждения украинских националистов о том, что «красная Москва продолжала политику царизма по отношению к Украине», мягко говоря, не соответствуют действительности. Скорее наоборот, в 20-х — первой половине 30-х годов официальная советская позиция была весьма близка ко многим заявлениям современных украинских националистов.

Это касалось вопросов: языка (украинизация), религии (создание автокефальной церкви), исторической науки (в ней даже Хмельницкий рассматривался как приспешник русских феодалов) и многих других.

Все это привело к тому, что многие близкие к украинскому национализму люди вошли в КП(б)У и составили в ней очень влиятельную фракцию, так называемых «национал-коммунистов». Среди них выделялись генеральный секретарь ЦК КП(б)У Каганович, руководитель Украинского ГПУ Балицкий, Генпрокурор УССР, а потом — нарком образования Скрыпник, руководитель республиканского Наркомпроса Шумский и так далее. Идейную основу выстраивали и некоторые деятели типа чекиста Хвылевого (Фителев), открыто призывавшего тогда: «Геть від Москви!», и известного партийного конформиста Маяковского, написавшего в те годы столь любимые современными националистами строчки: «Москаль, на Украину зубы не скаль».

Корректность советской власти к украинскому движению проявилась и в обозначении границ Советской Украины, которые практически совпадали с границами УНР, провозглашенными в третьем универсале Центральной Рады. Находившиеся тогда в руководстве УССР товарищи уже считали себя удельными князьками, поскольку образованный в декабре 1922 года СССР еще не воспринимали как единое государство. Поэтому руководство УССР собиралось расширить зону своего влияния за счет РСФСР.

Еще в начале двадцатого века по рукам деятелей украинского националистического движения ходили карты «украинских земель», в соответствии с которыми их граница проходила по Кавказскому хребту, Каспию и Волге аж до Саратова. А в перечне украинских городов, кроме Екатеринодара (Краснодара), Ставрополя и Воронежа, значился даже город Грозный. Хотя подобный территориальный кусок был УССР явно не по зубам, но аппетит разыгрался не на шутку. И вот случай подвернулся.

К донским казакам Советская власть была не столь лояльна, как к украинцам, и поэтому до 1924 года территория Всевеликого войска Донского была включена в состав Северо-Кавказского края РСФСР. Но потом, осознав, что такой крупной территориальной единицей управлять будет нелегко, из края вычленили так называемую Юго-Восточную область (предшественницу нынешней Ростовской), которая получилась географически и экономически довольно чахлой. Тогда руководство Юго-Восточной области обратилось к руководству УССР, а также почему-то в НКВД, с просьбой передать в их состав порт Таганрог и город Александро-Грушевск (ныне город Шахты). Мотивировалось это тем, что Советская Украина имеет три порта на Азовском море (Таганрог, Бердянск и Мариуполь), а в РСФСР таких портов нет. Неожиданно ответ украинского руководства оказался позитивным.

Причиной тому послужил совсем не альтруизм украинского руководства, а надежда на обмен территориями между двумя советскими республиками. В обмен на два райцентра УССР захотела (в современной географии) Белгородскую область, около половины Курской, частично Воронежскую и Брянскую области, плюс часть Гомельской области Советской Белоруссии.

То есть Советская Украина за территорию с 200 тыс. населения хотела получить территорию с населением в 2 млн. человек. Писать обоснование на подобные территориальные претензии посадили профессора Дмитрия Багалея и вернувшегося в 1924-м году из эмиграции Михаила Грушевского. Последний обосновал притязания на новые территории справкой «К вопросу о восточных границах Украины», в которой, в частности, говорилось, что названные территории это — «Украинский «Новый Свет», где украинский крестьянин искал себе места для своей работы, свободной от панской эксплуатации».

В принципе руководство УССР могло рассчитывать на успех. С одной стороны, в то время СССР активно выступал как защитник прав украинцев в тогдашней Польше. К «украинским» товарищам были весьма благосклонны Троцкий и ряд членов ЦК. Была надежда и на поддержку других республик СССР, во главе которых в большинстве своем стояли представители аналогичных украинской национал-коммунистических группировок. Например, Компартия Грузии в начале двадцатых годов обложила дополнительными налогами всех проживающих в республике негрузин.

Но не сбылось, как мечталось. Сопротивление планам руководства УССР пришло оттуда, откуда вообще не ожидалось, с самих «присоединяемых территорий». Руководство Воронежа, Брянска и Курска не хотело терять свои земли. Тем более, что «радянська Україна» претендовала на наиболее экономически развитые районы. Воронежцы, например, в противовес комиссии Багалей-Грушевского, создали свою историческую комиссию во главе с профессором Введенским, который обратил внимание на то, что в освещении украинских профессоров «остался в тени вопрос о самой территории, куда направлялись эти переселенцы. Создается впечатление, будто массы новых поселенцев оседали на местах, представлявших собой действительно «Новый Свет» — области, не принадлежавшие и никем не освоенные ни исторически, ни со стороны их географической номенклатуры. Территория Воронежской губернии всецело входила в состав коренных областей, освоенных великорусским племенем и никогда не представляла собой нейтральной, никому не принадлежащей или спорной полосы между двумя какими-либо этнографическими единицами».

Кроме того, начались массовые заявления со стороны партийных и хозяйственных органов «спорных территорий», выступавших против их присоединения к УССР. Причин тому было две. Как сейчас, так и тогда у руля Украины находились люди, всецело поглощенные гуманитарными вопросами в ущерб хозяйственным. Поэтому, например, крестьянам в РСФСР жилось чуть лучше, чем в «радянській Україні». В России, скажем, можно было брать так называемую «посевссуду», в УССР ее не было. Вторая причина — массированная «украинизация», развернувшаяся в УССР с 1920 года. Она многих пугала в самой республике, не говоря уже о «заграничье». В то время в Украинской ССР за плохое знание украинского языка или несогласие с проводимой политикой украинизации могли оштрафовать, выгнать из партии и с работы, даже арестовать. Учитывая, что в начале 20-х годов на «спорных территориях» полностью провалилась украинизация в так называемых «национальных районах», где только 9 из предполагаемых 44 сельских обществ высказались «за» украинизацию местных школ и делопроизводства, местное руководство вполне резонно посчитало, что после включения в состав УССР их за это по голове не погладят. Поэтому уездные съезды советов «спорных территорий» проголосовали против присоединения к УССР.