Осень патриарха. Советская держава в 1945–1953 годах - Евгений Юрьевич Спицын

По мнению целого ряда зарубежных и современных российских историков (В.П. Попов, Р.Г. Пихоя, А.В. Пыжиков, А.А. Данилов, В.Д. Кузнечевский, А.И. Вдовина, Р. Конквест, В. Хан[3]), вскоре после окончания войны, на рубеже 1945–1946 гг., при рассмотрении проекта плана 4-й пятилетки возникла очень острая дискуссия о путях восстановления и развития советской экономики в послевоенный период. Руководители высшего, республиканского и регионального звена, в том числе член Политбюро секретарь ЦК ВКП(б) Андрей Александрович Жданов, кандидат в члены Политбюро председатель Госплана СССР Николай Алексеевич Вознесенский, председатель СНК РСФСР Михаил Иванович Родионов и первый секретарь Курского обкома ВКП(б) Павел Иванович Доронин выступили за изменение наиболее жёстких (и уже давно привычных) элементов советской экономической политики предвоенного и военного периодов, за более сбалансированное развитие народного хозяйства страны, за частичную децентрализацию его управления и другие новшества. В своих расчётах и прогнозах эти представители правящей элиты исходили не только из анализа тяжёлой социальной ситуации в стране, но и опирались на личные оценки развития международной обстановки в мире. В частности, они наивно полагали, что окончание войны вызовет острейший экономический, а вслед за ним и политический кризис в странах Западной Европы и США, что не только станет надёжной преградой для создания очередной антисоветской коалиции, но и создаст благоприятные условия для завоевания СССР новых рынков сбыта и сырья, охваченных кризисом западных буржуазных экономик по типу очередной Великой депрессии. Причём, как утверждают ряд современных авторов (Ю.Н. Жуков, В.П. Попов, Ю.В. Емельянов, А.В. Пыжиков, Т.В. Волокитина[4]), И.В. Сталин, искренне оставаясь в первые послевоенные месяцы активным приверженцем курса на мирное сосуществование с ведущими буржуазными державами и дальнейшее развитие партнёрских отношений с Великобританией, Францией и США, первоначально склонялся в сторону именно этой правящей группировки. Более того, в январе 1946 г. в своём известном интервью ведущему американскому журналу Look, отвечая на вопрос его корреспондента о возможности предотвращения новой мировой войны путём «достижения широкого экономического соглашения о взаимном обмене», И.В. Сталин дословно заявил, «что это являлось бы важным шагом по пути к установлению всеобщего мира», поскольку «расширение международной торговли во многих отношениях благоприятствовало бы развитию добрых отношений между нашими двумя странами».

По данным тех же авторов, сторонниками сохранения прежней военной (как и довоенной) модели мобилизационной экономики были, прежде всего, кандидаты в члены Политбюро секретарь ЦК ВКП(б) Георгий Максимилианович Маленков и нарком внутренних дел СССР Лаврентий Павлович Берия, которые курировали все ключевые военно-оборонные проекты страны, а также руководители всех важнейших отраслевых наркоматов тяжёлой и оборонной промышленности, в частности Иван Фёдорович Тевосян, Борис Львович Ванников, Михаил Георгиевич Первухин, Авраамий Павлович Завенягин, Вячеслав Александрович Малышев, Дмитрий Фёдорович Устинов и другие сталинские наркомы. В своём споре с оппонентами они в основном апеллировали к оценкам известного советского экономиста академика Евгения Самуиловича Варги, в частности к его работе «Изменения в экономике капитализма после Второй мировой войны», который ещё в 1944 г. выступил с опровержением устоявшейся теории скорого краха капитализма под влиянием собственных антагонистических (неразрешимых) противоречий и доказывал его уникальную живучесть и особую способность приспособиться к новым историческим условиям через политику кейнсианства, взятую на вооружение правительствами западных держав в годы Великой депрессии, а затем и Второй мировой войны. Таким образом, члены этой правящей когорты, разумно полагая, что именно данное обстоятельство как раз и не способствует разрядке международной напряжённости, активно выступали за дальнейшее приоритетное развитие тяжёлой индустрии и военно-промышленного комплекса страны.

По чисто умозрительной оценке ряда либеральных авторов (Г.Х. Попов, А.А. Данилов, В.М. Зубок[5]), И.В. Сталин, взявший сразу после окончания войны курс на развязывание новой мировой бойни и разжигание пожара мировой пролетарской революции, изначально поддержал именно эту правящую группировку. Однако такое утверждение, как совершенно справедливо отметили ряд их оппонентов (Г.И. Ханин, Ю.А. Алексеев[6]), абсурдно и никоим образом не соответствует реальному положению вещей, поскольку инициатива новой конфронтации на мировой арене исходила не от СССР, а жаркие дискуссии в советском руководстве вскоре разрешила сама жизнь. В марте 1946 г., после знаменитой фултоновской речи У. Черчилля, давшей старт холодной войне, И.В. Сталин сделал окончательный выбор в дискуссии своих ближайших соратников и поддержал сторонников сохранения старого экономического курса.

При этом следует также сказать, что целый ряд современных историков, в частности профессор О.В. Хлевнюк,[7] ссылаясь в основном на работы западных советологов (Дж. Миллер, Э. Залесски[8]), опубликованные ещё в 1980-х гг., вообще отрицают какой-либо дуализм внутри высшего партийно-государственного руководства и полагают, что все члены тогдашнего Политбюро ЦК, как и руководители всех промышленных наркоматов и ведомств, вполне консолидировано выступали за неприкосновенность основных принципов и целей советской мобилизационной экономики, сложившейся в годы предвоенных пятилеток, и приоритетное и максимально быстрое развитие отраслей тяжёлой индустрии. Между тем, вероятно, всё же правы те историки, в частности профессор А.В. Пыжиков,[9] которые говорят о наличии в верхних эшелонах власти разных подходов в определении приоритетов в экономическом развитии страны в первые послевоенные месяцы, вплоть до резкого обострения международной обстановки весной 1946 г.

Как уже не раз отмечалось в научной литературе, перспективные цели экономического развития после войны И.В. Сталин первые изложил в своей предвыборной речи в начале февраля 1946 г. Параметры этой грандиозной экономической программы были таковы: к концу 4-й пятилетки, то есть к началу 1951 г., необходимо было добыть 500 млн тонн угля, выплавить 60 млн тонн стали и 50 млн тонн чугуна, добыть 60 млн тонн нефти и т. д. Достижение таких целей в условиях послевоенной разрухи действительно являлось огромной, но вполне выполнимой задачей, поскольку по итогам очень непростого 1946 г. уже было добыто 163,8 млн тонн угля и 21,7 млн тонн нефти и выплавлено 13,3 млн тонн стали и 9,9 млн тонн чугуна.

Первую крупную победу сторонники «консервативного» курса внутри Политбюро одержали при утверждении 4-го пятилетнего плана развития народного хозяйства страны, поскольку принятый в мае 1946 г. Верховным Советом СССР закон «О пятилетием плане восстановления и развития народного хозяйства СССР на 1946–1950 гг.» в качестве основной и приоритетной задачи провозглашал «первоочередное восстановление и развитие тяжёлой промышленности и железнодорожного транспорта». Тем не менее многие аспекты экономической стратегии всё ещё не были определены, и конкретные задания 4-й пятилетки отнюдь не исключали определённой вариативности в экономической политике внутри страны. Однако окончательный распад союзной антигитлеровской коалиции и начало холодной войны, конечно, поспособствовали полной победе сторонников дальнейшей централизации управления, опережающего развития отраслей тяжёлой индустрии и военно-промышленного комплекса страны.