Эдвард Люттвак - Переворот

Это резко контрастировало с относительной приверженностью к системе конституционной монархии, которая наблюдалась в XIX веке. Когда греки, болгары и румыны завоевали независимость от турецкого колониального господства, они немедленно обратились к Германии, чтобы найти там для себя подходящую королевскую династию. Короны, балдахины и регалии были заказаны обладающим высокой репутацией английским поставщикам (Англия); были построены королевские дворцы, и, где возможно, в качестве дополнительных льгот предоставлены охотничьи угодья, королевские любовницы и местная аристократия. Народы XX столетия, напротив, продемонстрировали отсутствие интереса к монархиям и их атрибутам; когда британцы любезно снабдили иракцев подходящей королевской династией, то последние предприняли несколько попыток, чтобы избавиться от нее, и, в конце концов, в 1958 году добились успеха. Военные и другие правые силы тем временем пытались действовать так же, как и народные движения, и использовали их незаконные методы для того, чтобы захватить власть и свергнуть правящие режимы.

Почему режимы в XX веке оказались такими хрупкими? Ведь парадоксально, что эта хрупкость только выросла, в то время как установленные процедуры для обеспечения смены правительства стали в целом более гибкими. Политолог может ответить на это, заявив, что хотя процедуры и стали гибче, давление со стороны населения в пользу смены режимов сделалось сильнее, и что этот рост гибкости был более медленным, чем рост давления в пользу социальных и экономических перемен[6].

Насильственные методы смены власти применяются обычно тогда, когда легальные методы бесполезны либо потому, что они слишком жестки — как в случае с правящими монархиями, где правитель контролирует формирование политики, — либо недостаточно жестки. Уже не раз отмечалось то обстоятельство, что в России трон до XVII столетия был не наследственным или выборным, а «оккупированным». Длинная череда отречений, к которым царей вынуждали боярская землевладельческая знать и стрельцы дворцовой охраны, ослабила принцип наследования, и поэтому любой, кто захватывал тpoн, становился царем, а преимущественное право рождения мало что значило.

Некоторые современные республики также очутились в подобной ситуации, которая обусловлена тем, что длинная череда незаконных захватов власти привела к упадку юридических и политических структур, необходимых для того, чтобы менять правительства. Например, в послевоенной Сирии было больше дюжины переворотов, а положения Конституции об открытых всеобщих выборах не могли быть применены, потому что надзиравший за их выполнением аппарат перестал функционировать. Однако если предположить, что существует установленная процедура смены руководства, то все иные методы, кроме этого, в той или иной степени незаконны и расцениваются нами в зависимости от того, на чьей стороне мы находимся. Но если отвлечься от семантики, то можно констатировать следующее:

Действия, во всяком случае поначалу, осуществляются неорганизованными народными массами и направлены на смену социальных и политических структур, равно как и на замену конкретных личностей в руководстве страны. Этот термин приобрел определенную популярность. Им были обозначены многие перевороты, так как считалось, что они было делом рук «народа», а не нескольких заговорщиков. Например, скрытые цели, которые провозглашал генерал Касем в Ираке[7], когда свергал режим короля Фейсала, стали известны в стране как «священные принципы революции 14 июля».

Гражданская война сегодня представляет собой военные действия между элементами национальных вооруженных сил, ведущие к смене правительства.

Этот термин не слишком моден. Скажем, если вы испанец и сторонник Франко, вы назовете события 1936–1939 годов «крестовым походом» (cruzada). А если вы не сторонник Франко, то просто назовете это «событиями».

В целом — испанская и южноамериканская версия военного переворота, хотя именно ей соответствовали многие перевороты, произошедшие за последнее время в Африке. В своей первоначальной испанской форме XIX века это был процесс со своими четкими ритуалами. Сначала проводилась «работа» (trabajos): зондировалось мнение офицеров армии. Затем достигались компромиссы с будущими заговорщиками путем обещания наград в обмен на выполнение определенных действий. Потом звучал призыв к действию. И, наконец, — воззвание к войскам следовать за своими офицерами в восстании против правительства.

Часто пронунсиаменто было либеральным, а не реакционным явлением. Теоретическим обоснованием переворота было стремление обеспечить выполнение «воли нации» — типично либеральная концепция. Позднее, когда армия стала более правой, а испанские правительства — наоборот, теория пронунсиаменто сдвинулась от неолиберальной «национальной воли» в сторону неоконсервативной «реальной воли». Последняя исходит из апелляции к существованию некой национальной сущности, своего рода постоянной духовной структуры, которая не всегда отражает желания большинства. Армии было доверено интерпретировать и сохранять «истинную Испанию» и защищать ее от правительства, а если нужно, то и от народа[8].

Пронунсиаменто организовывал и возглавлял определенный военный лидер, однако осуществлялось оно от имени всего офицерского корпуса. В отличие от путча, который проводила только часть армии, или от государственного переворота, который осуществлялся гражданскими лицами, использовавшими некоторые армейские подразделения, пронунсиаменто ведет к взятию власти армией как единым целым. Этим многие африканские перевороты, в которых участвовала вся армия, очень похожи на классические пронунсиаменто.

В основе своей это феномен военного и короткого послевоенного периода. Путч предпринимается формальным органом внутри вооруженных сил и под их назначенным руководством. Явный пример — путч Корнилова: командующий группой войск на севере России попытался захватить Ленинград, чтобы установить «сражающийся» режим, который продолжил бы участие страны в Первой мировой войне[9]. Если бы он преуспел, то город, возможно, носил бы его имя, а не Ленина.

Сторонники перемен могут утверждать, что государство «освобождено», если его правительство свергнуто с помощью иностранной военной или дипломатической интервенции. Классический пример тому — установление коммунистического режима в Румынии в 1947 году. СССР заставил тогдашнего короля Михая согласиться с новым кабинетом министров, угрожая, что в случае отказа силы Советской армии в Румынии начнут действовать.

В данной форме внутреннего конфликта целью начинающей его стороны является не захват власти в государстве, а скорее создание соперничающих государственных структур. Они могут быть основаны на политических или этнических принципах.

Движение за освобождение Южного Вьетнама стремится создать новую структуру общества и, как следствие, новое государство. Курды в Ираке, сомалийцы в Кении, карены в Бирме и наги в Индии хотят добиться выхода населяемых ими территорий из состава соответствующих государств.

Государственный переворот включает в себя некоторые элементы упомянутых выше форм, с помощью которых можно захватить власть, однако, в отличие от них, не всегда полагается на помощь народных масс или на силу армии.

Содействие этих сил, несомненно, сделает захват власти более легким делом, но было бы нереалистично думать, что они находятся в распоряжении организаторов переворота. Если мы не командуем вооруженными силами, то, начиная планировать переворот, еще не располагаем достаточным количеством сторонников, на которых могли бы опереться. А правительство, которое мы намерены свергнуть, как правило, не дает нам возможности развить пропаганду и создать организацию, способную эффективно задействовать «народные массы».

Вторая отличительная особенность переворота — то, что он не предполагает определенной политической ориентации. Революции обычно организуются левыми силами, а путчи и пронунсиаменто — правыми силами. Переворот же политически нейтрален, и нельзя предположить, что после захвата власти будет проводиться определенная политика.

Правда и то, что многие перевороты были откровенно правого толка, но здесь нет ничего предрешенного.

Если переворот не использует массы или боевые действия, то какой же инструмент позволяет ему захватить власть? Короткий ответ может звучать следующим образом: этот инструмент заложен внутри самого государства. Длинный ответ составляет большую часть данной книги. Далее следует наше формальное и функциональное определение переворота: он состоит в проникновении в государственный аппарат небольшой критически настроенной группы, которая использует его, чтобы устранить правительство от контроля над оставшейся частью госаппарата.