В Барышников - Вступление Финляндии во вторую мировую войну 1940-1941 гг.

В целом из воспоминаний Паасикиви видно, что он, как весьма прозорливый политический деятель, уже тогда осознавал, что вступление Финляндии во вторую мировую войну было отнюдь не стихийным явлением, а осознанной линией действий ее руководства. Воспоминания будущего президента страны ценны и потому, что их автор одним из первых тогда смог разобраться в существе складывавшихся советско-финляндских отношений и пришел к заключению, что ход развития событий неотвратимо вел к возникновению новой войны между СССР и Финляндией.

Спустя пять лет после мемуаров Ю. К. Паасикиви в 1963 г. появились воспоминания другого дипломата, работавшего в 1940–1944 гг. в Москве, — шведского посланника Вильгельма Ассарссона. Свою книгу он назвал «В тени Сталина».[39] Интерес к этим мемуарам обусловлен прежде всего тем, что в них рассматриваются отношения двух государств как бы «со стороны». В. Ассарссон очень внимательно следил за развитием отношений между СССР и Финляндией и при этом стремился во многом помогать финской стороне с тем, чтобы не допустить возникновения у соседа Швеции нового конфликта с СССР. Паасикиви, оценивая своего коллегу по работе в Москве, писал: «Лучшим моим другом дипломатом был шведский посланник Ассарссон… Мои отношения с ним были близкими и доверительными, а также приятными».[40] Действительно, на страницах своих воспоминаний Ассарссон приводит содержание ряда бесед с Паасикиви, в ходе которых финский посланник довольно подробно рассказывал о встречах с Молотовым,[41] что позволяло Ассарссону быть весьма осведомленным в финляндских проблемах. Однако воспоминания шведского дипломата, не содержавшие анализа обстановки, скорее лишь подтверждали наблюдения Паасикиви.

Сходными по манере изложения с книгой Ассарссона были воспоминания, опубликованные финским дипломатом И. Нюкоппом.[42] В 1940–1941 гг. он являлся советником финляндского представительства в Москве и постарался обобщить деятельность финской миссии в СССР. В своих мемуарах Нюкопп особое внимание обращал на наличие «постоянной опасности», которая исходила для Финляндии из Москвы. Даже за год до начала войны он считал лето 1940 г. «угрожающим».[43] Когда все же произошло так, что Финляндия вступила в войну против СССР на стороне Германии, то Нюкопп вынужден был отметить, что в беседе с ним один из сотрудников советских органов безопасности выразил надежду на возможность скорого прекращения ее финнами и высоко оценил деятельность Ю. К. Паасикиви на посту посланника. Он сказал: «Паасикиви является очень ответственным человеком и не допустил бы того, чтобы дела в Финляндии зашли бы так далеко».[44]

Наряду с выяснением советско-финляндских отношений в 1940–1941 гг. немаловажным и не менее сложным аспектом оставались и складывавшиеся в тот период финско-германские отношения. Доступная же источниковая база не позволяла представить объективную картину происходивших в этой сфере событий.

Тем не менее в 1960–1970 гг. и здесь обозначился определенный прорыв благодаря появлению ряда дневников и воспоминаний тех военных и государственных деятелей, которые конкретно участвовали в подготовке Финляндии к войне против СССР.

Прежде всего безусловный интерес представлял «Военный дневник» начальника генерального штаба сухопутных войск Германии генерал-полковника Ф. Гальдера. С 1936 по 1942 г. он, находясь на этой должности, принял активное участие в подготовке и осуществлении начала второй мировой войны. Столь ответственный человек в вермахте вел ежедневные записи, которые удалось сохранить и опубликовать спустя более чем двадцать лет после окончания войны.[45] Эти записи охватывают довольно продолжительный отрезок времени (с августа 1939 г. до сентября 1942 г.) и представляют собой весьма лаконичные фразы о происходивших событиях, которые ежедневно записывал в свой дневник Ф. Гальдер. Он также в сжатом виде давал свои оценки тем или иным явлениям, связанным с деятельностью вооруженных сил Германии.

Для анализа процесса подключения Финляндии к военному походу Германии на восток наиболее важным представляется второй том дневников Гальдера, который охватывает период с 1 июля 1940 г. по 21 июня 1942 г.[46] Именно на страницах этой части записей раскрывается процесс подготовки вермахта к нападению на Советский Союз и содержатся детали разработки плана «Барбаросса».

Достаточно пунктуально проведенная Гальдером фиксация происходивших событий позволяет составить довольно четкое представление об эволюции взглядов в отношении Финляндии в германском военном руководстве, а также показать те связи, которые были установлены с финским генеральным штабом. В частности, весьма полезными сведениями стали данные о переговорах в январе 1941 г. Ф. Гальдера с начальником генерального штаба Финляндии А. Э. Хейнриксом.

В целом материал, приводимый в служебном дневнике этого высокопоставленного немецкого генерала, фактически позволил понять скрытый механизм подключения Финляндии к войне против Советского Союза. Но скупые записи, которые делал Ф. Гальдер, все же скорее наводили на определенные предположения по поводу данного процесса, нежели чем давали четкие на них ответы. К тому же служебный дневник Гальдера касался его личного восприятия происходивших событий.

Несколько иначе по сравнению с дневником Гальдера выглядит работа бывшего представителя финских вооруженных сил Мартти В. Теря. Этот человек не был столь высокопоставленным офицером, как Ф. Гальдер. Он имел лишь чин майора и до отставки проходил службу в генеральном штабе финской армии. Однако В. Теря входил в круг лиц, непосредственно занимавшихся в 1940–1941 гг. тесным военным сотрудничеством Финляндии и Германии, о чем написал ряд работ.[47] Но в отличие от дневников Ф. Гальдера он свои впечатления и имевшиеся в его распоряжении документы постарался расположить таким образом, чтобы представленный материал выглядел как исследование, в которое вплетались его личные воспоминания.

В центре внимания В. Теря были события конца лета — начала осени 1940 г., когда он участвовал в организации итого посещения Хельсинки эмиссаром Г. Геринга Ёзефом Велтьенсом. Именно этот визит открыл новую страницу в финско-германском военном сотрудничестве. Об этих событиях имелись скудные сведения, поскольку в Хельсинки относительно данного визита не отложилось документальных материалов. Не сохранилось также и немецких источников. Что же касалось Теря, оказавшегося причастным к указанному визиту, то он был одним из прежних знакомых Велтьенса и потому был весьма осведомлен о характере происходивших переговоров.

Спустя более двадцати лет после этих переговоров Теря решил как-то пролить свет на суть той засекреченной тогда истории. В своей работе автор использовал дневниковые записи, которые он делал для памяти и в которых фиксировал все подробности происходившего. Кроме того, в основную свою публикацию «На распутье. События осенью 1940 г. на фоне плана "Барбаросса"» Теря включил и достаточно внушительное приложение, которое составило третью часть всего изложения. Оно представляло собой подборку большого количества документов, характеризовавшую и подтверждавшую достоверность основного содержания.

Определяя задачи своей работы, Теря решил внести ясность в проблему так называемого транзита немецких поиск через Финляндию в конце 1940 г. Причем изложенное явилось своеобразным ответом на воспоминания другого участника рассматриваемых событий М. К. Стевена.[48] Подполковник Стевен, так же как и Теря, выполнял задания по организации «транзита». Он представлял оперативный отдел генштаба финской армии и, в свою очередь, вел секретные переговоры с представителями Германии, которые проходили в конце лета — начале осени 1940 г. При этом именно Стевен и подписал 12 сентября 1940 г. «технический» договор о транзите немецких войск через финскую территорию.

Однако у двух этих финских офицеров имелись разночтения в приводившихся ими сведениях. Возникла, в частности, дискуссия по поводу договоренности о численности германских солдат в Финляндии в момент их транзита.[49] Теря считал, что как в этом случае, так и по иным вопросам Стевен допускает отклонения от истины и приводит ошибочные утверждения и поэтому необходимо внести ясность.[50]

Автор достаточно подробно изложил фактический материал, относившийся к организации «транзита» и, характеризуя достигнутые между Финляндией и Германией соглашения, сделал весьма важные уточнения. Однако центральная мысль Теря, касавшаяся вступления немецких войск в Финляндию, все же была изложена весьма тенденциозно, что вызывает сомнения относительно объективности и беспристрастности в раскрытии и других событий. Профессор Мауно Ёкипии, известный специалист в области финско-германского сотрудничества в межвоенный период, вообще усомнился в исторической достоверности публикации Теря, отметив, что она «сильно ограничена ссылками на источники», и указывает на то, что пока еще были живы главные участники раскрываемых Теря событий, он ничего не писал.[51]