Юрий Мухин - Кому выгодны мировые войны?

А я еще раз хочу напомнить, что отцы-основатели сионизма были фанатиками, т. е. людьми, думающими о будущих поколениях не просто евреев, а израильтян. Даже те из евреев, кто этой цели просто не служили, были для сионистов хуже неевреев, — они были ничего не значащим мусором, и их жизнь в глазах сионистов ничего не стоила. Первый премьер-министр государства Израиль Бен-Гурион заявил без обиняков перед сионистскими руководителями поселенцев: «Если бы я знал, что можно спасти всех детей Германии и вывезти их в Англию или лишь половину и вывез ти их в Эрец Израиль, я выбрал бы второе, потому что мы должны принимать во внимание не только жизнь этих де тей, но и судьбу народа Израиля» [101]. А Анатолий Пинский сообщает: «Хаим Вейцман как-то выразился о евреях, уцелевших в лагерях смерти и прибывших в Палестину (то есть, о тех, кто прибыл в Палестину, практически вопреки своей воле. — Ю.М .), как о «пыли человеческой». Амнон Рубин штейн, бывший министром просвещения в правительстве Рабина, ко всему этому адекватно отнесся: «Такие высказы вания трудно не только оправдать, но и просто охватить разумом» [102]. А что здесь трудного? Вейцман, первый президент Израиля, был фанатик этого государства, он для его создания жизнь положил, а те евреи, кто не хотел жить в Израиле, были для него ничтожными предателями, и только… Тут-то, как раз, все понятно.

А уж советские евреи, смеющие отказываться не только от Израиля, но и от своего еврейства! Цымбал сообщает о судьбе председателя еврейской коммуны «Войя нова», в переводе с эсперанто: «Новый путь» (выделено мною):

«— Мендель Элькинд был яркой и решительной личностью. В Израиле он долгое время считался врагом народа , потому что вначале привез в Палестину эмигрантов из России, соблазнив новой прекрасной жизнью, а потом — около сотни человек — увез обратно в Крым, решив, что Палестина, в которой шла перманентная война с арабами, не лучшее место, чтобы начать новую жизнь на собственной земле» [103]. 

И поэтому для меня нет никаких сомнений, что в ходе Второй мировой войны немцы уничтожали евреев Советского Союза не по собственному почину, а по наущению сионистов. Это подтверждают не только сообщения очевидцев о том, что накануне истребления немцами еврейского населения того или иного советского города или местечка туда приезжали из оккупированной немцами Польши тамошние евреи и уговаривали советских евреев подчиниться немцам и не разбегаться. Характерна также и выборочность расстрелов. На территориях, которые до войны всего 1–2 года были в составе СССР, евреи расстреливались не все — кто-то отбирал их для этого. К примеру, во Львове, освобожденном от немцев в 1944 г., проживало никак не тронутое расстрелами многочисленное еврейское население. В то же время в чисто советских областях СССР — в Киеве, Днепропетровске, Крыму — евреи уничтожались поголовно. Согласитесь, если бы уничтожение евреев было выдумкой немцев, то они уничтожали бы евреев без разбора: им-то сортировать евреев не было никакой необходимости.

Еще момент. Согласно сионистской версии Холокоста, план уничтожения евреев гитлеровской верхушкой был впервые принят на так называемом Ванзейском совещании в январе 1942 г. [104], а их «уничтожение» началось в 1943 г. [105] Но советские-то евреи начали уничтожаться с началом Великой Отечественной войны. Если немецкий план «окончательного решения еврейского вопроса» был принят в 1942 г., по чьему плану они в СССР начали уничтожаться уже в 1941 г.? [106].

Особенно четко сионистская физиономия видна в экономической бессмысленности уничтожения советских евреев. Кох, назначенный Гитлером комиссаром оккупированной Украины, разъяснял руководителям прессы: «Украина является для нас всего лишь объектом эксплуатации, она должна оплатить войну, и население должно быть в известной степени как второсортный народ использовано на решение военных задач, даже если его надо ловить с помощью лассо» [107]. Такая неприкрытая потребность немцев во «второсортном» населении объясняется тем, что они уже к началу 1941 г. ощущали огромную нехватку рабочих рук, как в собственно Германии, так и в оккупированных областях. Они заставляли работать на себя всю Европу и свозили в Германию рабов со всей Европы. Чем еврейские руки были хуже других? Зачем надо было тратить усилия и уничтожать в СССР сотни тысяч рабочих рук? Уничтожили бы, если уж очень хотелось, после войны.

Еще вопрос, чисто принципиальный: а зачем Гитлеру нужно было евреев уничтожать? Ответ: он их очень не любил — не подходит! Если он их так уж сильно не любил, ему имело смысл уничтожить их всех! Но ведь это было технически невозможно — он не мог уничтожить американских евреев, он не мог уничтожить даже итальянских евреев, на защите которых стоял Муссолини. Какой же был смысл уничтожать часть? Ведь этим ничего не решаешь, но тебя, признанного в США в 1939 г. человеком года [108], во всем мире начнут считать вурдалаком. Зачем это Гитлеру надо было? Ответа нет…

А вот сионистам уничтожение советских евреев было ой как необходимо, и даже не из мести. Советские евреи чаще всего расстреливались не собственно немцами, а предателями из местного населения. И сионисты этими расправами наводили ужас на евреев Польши, Румынии, Венгрии и остальных стран Европы, заставляя их искать спасения не в остальном мире, а исключительно в собственном государстве — в Палестине.

Когда мне было лет 8–9, меня на лето отправляли к дяде в село Златоустовка Криворожского района Днепропетровской области. Дядя Федосей был полупарализован ударом молнии еще в юности, пережил оккупацию немцев. В то время, когда я проводил в его семье лето, он работал кучером, возил почту из райцентра в село и иногда брал меня с собой в поездки. В одной из поездок он вдруг, прервав молчание, показал мне кнутом на складку местности метрах в пятистах от дороги и сказал, что там немцы расстреляли всех евреев соседнего еврейского колхоза. Когда немцы после расстрела сняли оцепление, дядя с однопосельчанами пошел посмотреть. Могила была засыпана и земля выровнена, но когда они наступили на эту рыхлую землю, их следы стали заполняться кровью. А я, естественно, все жаркие дни проводил у пруда, из которого поили скот. И обратил внимание, что, когда лошадь вынимает копыто из топкого берега, след ее медленно заполняется подпочвенной водой. Следы, заполняющиеся кровью, настолько поразили меня, что спустя десятилетия я долго не мог вспомнить имени дяди, но его рассказ врезался в память намертво, хотя, конечно, он гиперболизирован.

У моего товарища Григория Чертковера отец был родом из еврейского местечка Западной Белоруссии. 22 июня 1941 г. его призвали политруком, и он окончил войну командиром пулеметной роты с солидным количеством орденов. В день начала войны он сумел найти подводу для эвакуации в тыл жены с детьми, но то ли мать, то ли теща категорически отказались уезжать, уверенные, что немцы им ничего не сделают. Осталась и жена с детьми. Немцы расстреляли их всех и всех его родственников. Мать Григория тоже фронтовичка, медсестра, ее семью немцы также расстреляли полностью. Гришин отец, когда рассказывал свою историю, сообщая, что они с матерью Григория поженились уже после войны вторым браком, пошутил: «А песню «Вот и встретились два одиночества…» сочинили уже потом».

Я привел эти личные воспоминания вот почему. В Западной Европе, как я уже писал, несмотря на дикие, чисто фашистские гонения со стороны еврейских расистов, продолжает существовать сообщество историков, которых называют «ревизионистами». Эти историки убедительно доказали: легенды о том, что, якобы, в немецких концентрационных лагерях евреев травили в неких «газовых камерах», а потом миллионами сжигали в крематориях, — ложь. За такие утверждения сегодня уже около 50 историков-ревизионистов осуждены европейскими судами к тюремному заключению.

Что этим историкам приходится терпеть, вкратце описал в предисловии к своей книге один из ревизионистов Ричард Харвуд: «Сионисты, будучи не в состоянии опро вергнуть научную сторону этих исследований, прибегли к испытанной тактике политического давления и запугивания людей, вовлеченных в это. Они даже не остановились перед тактикой террора. Марсель Дюпра, который распространял эту книгу во Франции, был убит бомбой, подложенной в его машину, после чего еврейские организации сделали заявление для прессы, в котором они выражали одобрение этому убийству и предупреждали остальных о последствиях попыток проанализировать тот период истории. Э. Цунделю посылали бомбы по почте, была взорвана бомба возле его дома, потом его дом был подожжен, в результате чего был принесен значительный материальный ущерб. Дом швейцарского историка Юргена Граффа (Jurgen Graff) был сожжен, а также дом шведского исследователя, проживавшего в Дании. Книжный склад американской организации, объединяющей несколько исследователей этого вопроса, также был подожжен. Французский историк, профессор Р. Фориссон (Faurisson), который занимается этим вопросом, был жестоко избит, и только вмешательство людей, находящихся поблизости, спасло ему жизнь.