КАК УБИТЬ ДРАКОНА: Пособие для начинающих революционеров - Михаил Ходорковский

Но были и «первые ученики» — те, кто создавал и пестовал эту матрицу, развращая нацию и делая государство мафиозным. Они же стали и главными бенефициарами. К ним должен быть иной подход.

В-пятых, мы должны наконец понять: хотя переделать сложнее, чем расстрелять, задача состоит именно в том, чтобы переделать, убедить жить по-новому, играть по новым правилам.

Мы не можем завезти с Луны другой народ и заменить прежний «идеальными гражданами». Практически все наши чиновники коррумпированы, и не потому, что от рождения такие «уроды», а потому, что в сложившейся матрице иначе не получается: не будешь красть — не выживешь. Но мы не можем просто в один день уволить всех чиновников. Культурный и подготовленный слой очень узок и тонок: попробуй кто-нибудь пойти на такой эксперимент — и страна вмиг станет неуправляемой.

Кстати, это очень быстро понял Ленин, когда коммунистическая Россия за полтора года свалилась в разруху и голод. Даже если бы мы смогли уволить всех чиновников и набрать на их место новых и свежих людей из народа, то очень скоро обнаружили бы, что эти новые люди обирают народ похлеще прежних «хозяев жизни». И это в России видели не один раз. Задача не в том, чтобы убрать, отстранить, а в том, чтобы заставить работать по-новому, что гораздо сложнее.

Все это побуждает меня высказаться по двум важнейшим темам общественной дискуссии последних лет — о люстрации и о революции.

Люстрация. Есть мнение, отчасти оправданное, что компромиссность горбачевско-ельцинской революции, особенно в вопросах запрета деятельности компартии и люстрации сотрудников КГБ СССР, сыграла роковую роль в истории посткоммунистической России и привела нас туда, где мы сейчас находимся. Это кажется правдоподобным, учитывая ту роль, которую выходцы из КГБ СССР сыграли в начале XXI века в решительной реставрации советского режима, и ту оппортунистическую роль, которую играют сегодня самозваные наследники КПСС, скатившиеся на старости политических лет к «православному сталинизму» и «черносотенному популизму».

Нужно ли извлечь из этого урок на будущее и, когда режим рухнет (а он рано или поздно обязательно рухнет — это лишь вопрос времени), обрушить карающий меч на всех сотрудников силовых структур, судей, прокуроров и так далее? Нужно ли запретить наконец коммунистов, а заодно лишить права поступления на государственную службу членов «Единой» и «Справедливой России», адептов ЛДПР, активистов ОНФ?

Выглядит заманчиво. Настораживает, что в Украине и в Грузии, где нечто подобное воплотили в жизнь, это не особенно помогло.

Во-первых, по причинам, указанным выше («всех не перестреляешь»), работать некому будет.

Во-вторых, нет никаких гарантий, что те, кто придет на смену, будут намного лучше.

В-третьих, многие из тех, кто работает сегодня в тех же силовых структурах, честно исполняют свой долг и с риском для жизни действительно борются с терроризмом и криминалом.

Да, судьи у нас поголовно развращены и растлены беззаконием. Но, может быть, дело не только и не столько в судьях, сколько в растлителях? Если убрать кремлевскую банду, если провести серьезный разбор полетов, если дать людям, профессионалам возможность быть людьми и профессионалами… Нет, конечно, лучше начать с чистого листа, только вот где взять такой лист? Да и миллионы сограждан не пыль — смахнешь, и вот она, рябая сталинская рожа в зеркале…

Я против тотальной люстрации — мало где она была действительно эффективной. Более всех в этом вопросе продвинулись большевики: они фактически завершили люстрацию мясорубкой большого террора 1937 года, но поставленных целей все равно не достигли.

Вообще, подход ко всем с каким-то одним лекалом редко дает хороший результат. Безусловно, необходимо провести тщательное и масштабное расследование преступлений режима и выявить ключевых бенефициаров мафиозного государства, реальных виновников эскалации репрессий и произвола. Эти люди должны быть судимы и наказаны в рамках публичного и правового процесса (с соблюдением всех тех гарантий, которых сами они лишали других), даже если потом общество решит их амнистировать.

В отношении остальных, менее значимых персонажей достаточно ограничиться «условными мерами».

Другое дело — «институциональная люстрация», которая должна быть проведена самым строгим и последовательным образом. Суть не в том, что не были люстрированы офицеры КГБ СССР, а в том, что со временем этот самый КГБ был восстановлен как универсальная репрессивная институция, выполняющая роль второго (а иногда и первого) правительства. Такая люстрация не охота на ведьм, а безжалостное прореживание дремучего леса, превращающего людей в ведьм и леших.

У нас же обычно происходит наоборот: в борьбе за справедливость мы готовы перестрелять нечисть как дичь и оставить нетронутым сам заповедник, в котором она водилась. Решение — настоящее, длительное, а не временное — не в сведении счетов, не в люстрациях и чистках, а в глубоких институциональных реформах. Без чисток не обойтись, но они должны сдерживаться тем самым милосердием, которое окорачивает желание мстить.

Революция. Все идет к тому, что очередная революция в России становится неизбежной. Режим свалился в репрессивную колею, из которой, даже если есть желание, не так просто выбраться, а тут и желания никакого нет. Есть одно желание — удержать власть в своих руках любой ценой. Слово «любой» здесь ключевое. Это ощущение надвигающейся революции постепенно проникает в самые разные слои общества, инфицирует даже тех, кто в целом лоялен режиму и получает от этого немалые выгоды. Что уж говорить о тех, кто избрал стезю профессиональных революционеров…

Власть так много сделала, чтобы превратить революцию в пугало, что теперь пожинает обратную реакцию: для многих людей революция, и чем более крутая, тем лучше, является самым желательным и самым позитивным исходом нарастающего кризиса.

Так ли хороша революция, как рисует ее наше воображение? Отнюдь нет. У революции есть своя, очень темная, оборотная сторона. Желать революции для человека вообще-то противоестественно, ибо это действительно великое потрясение для всего общества. Но теперь об этом уже поздно думать: она нужна как нож хирурга. Понимая и принимая эту историческую необходимость и имея за плечами опыт, который есть у немногих народов мира, мы должны сделать, однако, все возможное, чтобы революция не превратилась в самоцель. Нельзя прекратить произвол и насилие путем организации фестиваля насилия и произвола.

Революции обходятся обществу слишком дорого, чтобы они становились инструментами сведения счетов и перераспределения ресурсов. Восхищаясь революциями на постсоветском пространстве, мы обязаны помнить, что их среднесрочные результаты оказались далеки от ожиданий их вдохновителей и творцов.

Нельзя выпускать