Константин Базили - Сирия и Палестина под турецким правительством в историческом и политическом отношениях

Будучи человеком властным и способным к принятию самостоятельных решений, Базили иногда превышал свои полномочия. Испытывавший ревность к влиянию генерального консула игумен Порфирий Успенский, глава первой русской духовной миссии в Палестине, не без торжества отмечал в своих дневниковых записях: «В Петербурге директор [Азиатского департамента] Сенявин говорил мне, что Базили берет на себя много лишнего, забывая, что он не министр, а второстепенный консул…»[33]. Базили получал выговоры от начальства. Однако стоило игумену, этому «соглядатаю Востока», прибегнуть к до носу на Базили, как посольство взяло под защиту консула, и Порфирию Успенскому было недвусмысленно указано на то, что ему как лицу духовному надлежит заниматься делами церковными и не вмешиваться в круг обязанностей генерального консула[34].

Дом Базили в Бейруте был культурным центром сирийской православной общины: Константин Михайлович способствовал восстановлению православной типографии, открытию при религиозных центрах едва ли не двух десятков православных школ; в его доме собирался небольшой круг образованных греков-ортодоксов и были сделаны попытки по примеру протестантских культурных обществ организовать просветительские чтения. Сам консул собирал арабские рукописи, о чем говорится в его переписке с Порфирием Успенским, отношения с которым со временем стали дружескими.

В гостеприимном доме российского консула останавливались П. А. Вяземский, совершавший вместе с женой паломничество в Святую Землю, и Н. В. Гоголь, который прибыл в Сирию в начале февраля 1848 г., посетил Иерусалим и выехал из Бейрута в Одессу вместе с семьей Базили в апреле.

В 1853 г., с началом Крымской войны, Базили спустил флаг над зданием бейрутского генерального консульства и выехал в Италию, а оттуда в Россию. Наступил новый период его дипломатической деятельности, которая осуществлялась уже на ином уровне. Базили получает ряд ответственных назначений: в 1855 г. он состоит при русском после в Вене князе А. М. Горчакове, участвуя в Венской конференции России, Австрии, Франции, Великобритании и Османской империи, организованной с целью выработки предварительных мирных условий, а в 1856 г. принимает участие в Парижском конгрессе, будучи прикомандирован к представителю России князю А. Ф. Орлову; наконец, в 1857 г. Базили назначается в Стамбул русским комиссаром в Международную комиссию по де лам Молдавии и Валахии. В письмах к выпускнику лицея Безбородко поэту Н. В. Гербелю из Бухареста от 30 ноября 1857 г. и 31 января 1858 г. Константин Михайлович сетует на «едва выносимые занятия», на усталость от переездов из столицы в столицу и на то, что он «так завален делами» по комиссии, что решительно не имеет возможности заняться разбором своих воспоминаний и переписки. Он поговаривает об «отдыхе от служебных занятий»[35].

При всей проницательности и трезвости Базили весьма эмоционально относится к проблемам международной политики, и ему присуще оценивать позиции держав в международных конфликтах в нравственных категориях. Союз Креста и Полу месяца, осуществившийся в Крымской войне, поверг его чуть ли не в депрессию. Теперь, приобщенный к большой политике, он издает ряд брошюр по восточному вопросу в мировой политике. Однако этот период деятельности Базили еще ждет своего исследователя.

В 1858 г., достигнув звания действительного тайного советника, Базили добивается длительного служебного отпуска и больше на государственную службу не возвращается. Он поселяется в Одессе, издает «Сирию и Палестину…» и погружается в хозяйственную деятельность, обладая имениями в Одесском, Тираспольском и Елизаветградском уездах. После реформы 1861 г. — Базили был сторонником освобождения крестьян с на делением их землей — он обращается к общественной деятельности: в течение многих лет он — гласный в Одесской думе и активный участник ее комиссий, несколько лет состоит председателем съезда мировых судей Одессы, является членом Херсонского земского банка. Его общественная и хозяйственная деятельность находит признание — он вице-президент известно го Общества сельского хозяйства Южной России. Базили от дает время и средства на филантропические цели: становится товарищем председателя Одесского общества попечения больных и раненых воинов и учредителем Общества Красного Креста в Одессе.

Время от времени Константин Михайлович публикует статьи, откликаясь на злободневные внешнеполитические и внутренние вопросы[36].

Теперь его отличает умеренно консервативная позиция, которую он не без влияния славянофильских установок весьма логично обосновывает в брошюре «Беседа о конституции и о применении представительных начал в государственном управлении» (Одесса, 1881). Как человек широко и европейски образованный, долгие годы разделявший либеральные представления, он теоретически сторонник демократических форм правления: «Если бы предстояло нам решать в абстрактном смысле и с умозрительной точки зрения данный вопрос о выгодах и невыгодах того или другого начала, можно прийти к тому заключению, что чистая демократия должна служить идеалом человеческого стремления к свободе и равенству» (а законность это го стремления Базили не ставит под сомнение), но, по его мнению, «к гражданственности, к развитию, к величию и к свободе» можно прийти путем как «конституционализма», так и самодержавия, «смотря по тому, в какой степени соответствует то или другое начало историческим судьбам, внутренней и внешней обстановке, а главное — совокупности элементов данного организма». Российскому «организму» в силу особенностей его исторического развития присущи самодержавие и реформы сверху. А введение конституции и «представительных» (выборных) на чал, по Базили, грозит «многомиллионному, многоплеменному и многоязычному народонаселению» потерей государственного единства и величия.

Опыт земской деятельности привел его к разочарованию в возможностях местного самоуправления. Конечно, утверждает он, «наше самоуправление и выборное начало — это наша школа. Шалим мы, но и учимся вместе с тем». И он задает вопросы, обеспечены ли достойные общественные деятели «большинством голосов в решении предстоящих вопросов; обеспечены ли они на избирательных съездах сочувствием коноводов», и завершает свои рассуждения в пессимистическом тоне, что свойственно человеку, прошедшему большую и трудную политическую школу с крушением надежд и иллюзий.

В последние годы богатой событиями и встречами жизни Базили занимался разбором бумаг и дневников, которые вел с 1830 г. Он умер за этой работой утром 10 февраля 1884 г., и одесские газеты и журналы откликнулись на его смерть[37]. К сожалению, о судьбе ценнейшего архива К. М. Базили нам ничего не известно.

«Если книга моя, — писал К. М. Базили в предисловии, — будет включена в разряд материалов, которых изучение полезно при исследовании вопроса о судьбах Востока, то труд мой не потерян»[38]. Эти слова проливают свет на задачи, которые ставил перед собой Базили, приступая к работе над книгой. Принести практическую пользу в решении восточного вопроса — вот ради чего был предпринят им труд.

Базили не был ученым-историком, поэтому напрасно стали бы мы искать в его взглядах стройных и тем более оригинальных общеисторических концепций. Будучи широко образованным человеком, он заимствовал философско-исторические представления, распространенные в исторической науке того времени, при этом заимствовал не всегда последовательно, временами эклектически сочетая самые разные исторические направления. Можно полагать, что наиболее сильное влияние Базили испытал со стороны французских историков эпохи Реставрации, в частности их ведущего представителя Франсуа Гизо.

Вместе с тем он воспринял некоторые идеи западноевропейской и русской просветительской литературы. Он разделял основное положение исторической мысли начала XIX в. о том, что история есть процесс развития, подчиненный определенным закономерностям. Он писал о «великих законах», которые управляют человеческим обществом, и имеют общеисторическое значение. Поэтому развитие Сирии происходило, по его представлениям, теми же путями, какими развивалась Западная Европа.

Впрочем, он был непоследователен и вслед за М. П. Погодиным исключал развитие России и славянских народов из этого единого процесса. Иногда в его объяснение событий вторгаются элементы провиденционализма, подобно тому, как это можно встретить и у Погодина, и у Гизо.

Базили пытался придерживаться нового в историографии решения вопроса о, как бы мы сказали, субъекте истории. При анализе событий он не только стремился учитывать настроения народных масс, но и отводил народу активную роль. Это не исключало того, что он высоко ставил значение исторической личности, но оценивал ее деятельность с точки зрения исторической целесообразности. В связи с этим он полагал, что необходимые Турции реформы мог осуществить только единодержавный законный правитель, движимый стремлением принести благосостояние государству. Таким он видел султана Махмуда II, но не Мухаммеда Али, руководствовавшегося, по его мнению, лишь честолюбивыми целями. Критическое отношение к египетскому правителю, объяснявшееся, по-видимому, и российской официальной политикой, не помешало Базили в конечном итоге достаточно объективно оценить положительные и отрицательные последствия деятельности египетских властей в Сирии.