Клим Дегтярев - Внешняя разведка СССР

• установление за рубежом правительственных и частных организаций, занимающихся военным, политическим и экономическим шпионажем;

• освещение политической линии каждого государства и его правительства по основным вопросам международной политики, выявление их намерений в отношении СССР, получение сведений об их экономическом положении;

• добывание документальных материалов по всем направлениям работы, в том числе таких, которые могли бы быть использованы для компрометации как лидеров контрреволюционных групп, так и целых организаций;

• контрразведывательное обеспечение советских учреждений и граждан за границей.

Для решения этих задач Трилиссер привел с собой в ИНО большую группу своих соратников по подпольной борьбе в царское время и в период Гражданской войны и интервенции на Дальнем Востоке. Двое из них: Сергей Георгиевич Вележев (с которым Трилиссер сблизился в 1917–1918 годах в Сибири) и Алексей Васильевич Логинов (настоящая фамилия — Бустрем, соратник Трилиссера по дореволюционному подполью) — стали его заместителями. Остальные: Альфред Нейман и Евгений Фортунатов (тоже дореволюционные соратники Трилиссера) и работавшие под руководством Трилиссера на Дальнем Востоке во время Гражданской войны Яков Минскер, Яков Бодеско, Арпад Мюллер и другие — стали ответственными работниками отдела.

Первоначально помощниками Трилиссера в руководстве ИНО являлись Георгий Евгеньевич Прокофьев и Владимир Сергеевич Селезнев. Закордонное отделение ИНО возглавлял сам Трилиссер, бюро виз — по-прежнему Николай Угаров. Позднее помощниками Трилиссера в разное время были Иван Васильевич Запорожец, Михаил Савельевич Горб, Алексей Васильевич Логинов — Бустрем и Сергей Георгиевич Вележев. А отделение иностранной регистратуры возглавлял И. А. Бабкин.

При Трилиссере Иностранный отдел был значительно расширен и укреплен кадрами. Центральный аппарат в период его руководства отделом достигал 70 человек. А к моменту ухода Трилиссера из ИНО (1929 год) общий штат ИНО достиг 122 человек, из них 62 человека — сотрудники резидентур за рубежом. Кроме того, для решения вышеперечисленных задач была несколько изменена структура ИНО[40].

В июне 1922 года в составе Секретно-оперативного управления ГПУ на базе 14-го специального отделения Особого отдела ГПУ был организован Восточный отдел. На него были возложены задачи:

• «…объединение всей работы органов ГПУ на Кавказе, в Туркестане, Хиве, Бухаре, Киргизии, Татарии, Башкирии и Крыму в части, касающейся специфической восточной контрреволюции и восточного шпионажа»;

• разработка всего материала, «получаемого закордонной частью ИНО ОГПУ из Константинополя, Ангорской Турции, Персии, Афганистана, Кашгарии[41], Иллийского края[42], Джунгарии[43], Индии, Тибета, Монголии, Китая, Кореи и Японии и дает ИНО ОГПУ соответствующие оперативные задания, которые для него являются обязательными».

Структура Восточного отдела:

• 1-е отделение «ведет разработку закордонного материала и борьбу с восточным шпионажем»;

• 2-е отделение «объединяет всю работу в автономных республиках Средней Азии, Киргизии, Татарии, Башкирии, Калмыкии, Туркестана, Хивы и Бухары»;

• 3-е отделение «объединяет всю работу в Кавказских автономных республиках (Горреспублика, Дагестан, Азербайджан, Армения, Грузия, Абхазия)»[44].

В декабре 1922 года ИНО СОУ ОГПУ имел такую структуру:

Закордонное отделение;

Бюро виз[45].

В декабре 1922 года Восточный отдел имел такую структуру:

1-е отделение — Ближний Восток — Кавказ (начальник В. А. Стырне);

2-е отделение — Средний Восток — Средняя Азия (начальник Ф. И. Эйхманс);

3-е отделение — Дальний Восток (начальник М. М. Казас)[46].

В середине двадцатых годов прошлого века ИНО имел такую структуру:

• закордонное отделение;

• канцелярия закордонного отделения;

• бюро виз;

• стол выездов;

• стол въездов;

• стол въездов и выездов эшелонами;

• стол приема заявлений;

• общая канцелярия.

В закордонном отделении первоначально было шесть географических секторов, которые должны были заниматься агентурной работой за рубежом. Позднее сектора стали называться отделениями, а их число увеличивалось по мере появления новых зарубежных резидентур. Работникам зарубежных резидентур была предоставлена большая свобода в вербовке агентуры, а резиденты имели право без согласования с Москвой утверждать новоприобретенных агентов[47].

Расскажем теперь о внешних и внутренних угрозах для Советской России, в нейтрализации которых принимали активное участие сотрудники советской внешней разведки.

Осенью 1917 года большевики монополизировали власть в стране, оставив «за бортом» корабля Россия лидеров и активистов многочисленных левых, центристских и правых партий. А ведь среди них были не только относительно мирные октябристы, кадеты и монархисты, практикующие бескровные методы политической борьбы (вспомним организованную ими Февральскую революцию), но и радикалы-эсеры и анархисты, которые были мастерами терактов. Поэтому нет ничего удивительного в том, что многие из «боевиков» — членов левых политических партий после революции сделали блестящую карьеру в советских органах госбезопасности и военной разведки. Так, на 1 октября 1929 года 16 бывших левых эсеров, 11 бундовцев, семеро представителей еврейских социалистических сионистских партий, шестеро анархистов, шестеро членов польской социалистической партии и еще по одному-три представителя от кадетов, меньшевиков и т. п. служили в центральном аппарате ОГПУ. Многие из них (выходцы из левых партий) имели прекрасный опыт не только в сфере конспирации, но и боевой деятельности. Чем активно и пользовались большевики. Карьера этих людей меркнет на фоне биографии легендарного советского разведчика-нелегала Якова Исааковича Серебрянского. О его жизни после Октябрьской революции охотно и подробно рассказывают журналисты и историки. Понятно, что человек, причастный к серии похищений и убийств противников советской власти в тридцатые годы прошлого века, — желанный персонаж публикаций на широкий спектр тем, начиная от жестокого и коварного диктатора Иосифа Сталина и заканчивая историей спецназа Лубянки[48]. С 1908 года по 1910 год он был активным членом левого крыла партии эсеров — эсеров-максималистов, принимал участие в акциях эсеров-боевиков против организаторов еврейских погромов и потворствующих им полицейских.

20 мая 1909 года был впервые взят под стражу полицией за обнаруженную в ходе обыска «переписку преступного содержания» и «по подозрению в соучастии в убийстве начальника Минской тюрьмы» Александра Ивановича Оецома[49]. Справедливости ради отметим, что после 1910 года он больше не пытался бороться с царской властью[50]. Просто движение эсеров-максималистов к 1909 году пришло в упадок, просуществовав всего пять лет[51].

Не все члены левых партий оказались на службе у советской власти. Большинство эмигрировало или продолжало воевать с большевиками. Организаторами большинства крестьянских восстаний в начале двадцатых годов прошлого века были эсеры. Позиции этой партии традиционно были сильны в деревне. А ведь в сельской местности в то время шла настоящая крестьянская война!

На подавление крестьянских мятежей и восстаний в 1921–1922 годах были брошены лучшие силы РККА и войск ВЧК-ОГПУ. Общая их численность только в Тамбовской губернии доходила до 120 000 военнослужащих, на Украине — более 56 000 военнослужащих, в Карелии — 12 000[52]. По сведениям Статистического управления РККА, боевые потери Красной Армии в 1921 году превысили 170 000 человек, а в 1922 году — 21 000 человек[53].

Сюда следует добавить потери внутренних войск, продотрядов, а также тех, кто погиб от рук повстанцев. И это в стране, где Гражданская война закончилась в конце 1920 года и началось мирное социалистическое строительство! Несмотря на это, до конца 1922 года военное положение сохранялось в 39 губерниях, областях и автономных республиках страны. В 1921 году ареной вооруженных столкновений правительственных сил и повстанцев стали территории центральной России, Северного Кавказа, Сибири, Украины, Белоруссии и Дальнего Востока[54].

Мы не будем подробно рассказывать о крестьянских восстаниях начала двадцатых годов прошлого века на территории Советской России. Желающие могут ознакомиться с ними самостоятельно[55]. Отметим лишь, что к середине 1921 года властям удалось почти полностью[56] (за исключением территории Сибири и Средней Азии) ликвидировать очаги антисоветского повстанчества.