Анатолий Тилле - Советский социалистический феодализм 1917–1990

Что изменилось после ликвидации КПСС? Практически, ничего. Только «установки» исходят из несколько иной системы. ЦК КПСС заменила администрация президента на той же Старой площади, в том же здании, в тех же кабинетах.

Испокон веков наука строилась на исследовании фактов, после чего ученые делали выводы. У нас же как раз наоборот – сначала берется «теоретический вывод», а затем под него подбираются факты, да и то не всегда. Сейчас весь мир осведомлен о катастрофическом уровне жизни советских трудящихся. Руководство великой страны выпрашивает срочную помощь продовольствием даже у Люксембурга, который в 18 раз меньше Московской области, однако в каталоге библиотеки им Ленина я насчитал около двухсот диссертаций о «непрерывном повышении благосостояния советского народа». Книг же и статей не пересчитать. Некий С.Ротань взял для своей докторской диссертации тему «Социальное равенство и советское трудовое право», в которой доказывал тезис Ф. Энгельса – при капитализме происходит расслоение общества, т. е. обогащение буржуазии и обнищание трудящихся, а при социализме наступает социальное равенство. К этому времени благодаря «гласности» вся печать была полна сообщениями о сформировавшихся в нашей стране кастах, о миллионерах и мафиях, с одной стороны, и об ужасающей нищете народа, с другой. Я спросил на защите у автора, какие исследования он проделал, позволяющие ему сделать такой вывод? Ответить он не смог. В своем выступлении я подчеркнул, что диссертант не привел фактов, подтверждающих его тезис. Никаких, ни одного! Но оппоненты Лифшиц, Кондратьев, Никитинский, как положено, расхвалили диссертацию и ученый совет Института советского законодательства единогласно присудил автору степень доктора юридических наук! А как могло быть иначе? Кто позволил бы ему опровергнуть Энгельса?

Поскольку ученые обязаны следовать партийным установкам независимо от их соответствия реальности, то ложь становится основой науки. Если теория марксизма утверждает, что при капитализме происходит обнищание трудящихся и рост преступности, то это, независимо от фактов, и должны доказывать советские ученые, а все их утверждения, будто они опираются на факты и остаются «на почве фактов», носят чисто словесный, рекламный и демагогический характер.

На деле они тенденциозно отбирают факты и делают из них фальшивые выводы, противоречащие действительности. А когда и этого недостаточно, они извращают и искажают факты и преподносят под видом фактов всякие вымыслы, вроде вымысла, например, о том, что в США господствует демократия».[19]

Обратимся к целой отрасли советской правовой науки – «криминологии», отметившей в 1989 г. свое тридцатилетие. До 1989 г. данные о преступности были абсолютно секретными. Какая же наука может существовать без фактов? А зачем нужны факты, если наша наука базируется на утопии Маркса и Энгельса, согласно которой преступность порождается капитализмом, а при социализме исчезает? Это и «доказывали» все «криминологи».

Занимаясь специально преступностью, даже без статистических данных, они не могли не знать того, что знал весь народ на собственной спине, т. е., что преступность растет. Но они в угоду «теории» подтасовывали факты и потому лгали заведомо. Нынешний глава юридической науки – В. Кудрявцев на VI конференции ООН по криминологии убеждал международную общественность, что: 1) преступность в СССР неуклонно сокращается; 2) снижается общественная опасность преступных проявлений; 3) перестает существовать организованная преступность.[20] Трижды лгал, все как раз наоборот! Подчеркиваю, не ошибался, а лгал заведомо!

И именно за эту постыдную ложь, за дымовую завесу вокруг уголовно-милицейской щелоковской мафии удостоилась в 1985 году группа «криминологов» во главе с В.Кудрявцевым Государственной премии!

Уже в 1986 г. Верховный суд СССР признал (но без цифр!), что преступность у нас растет «во впечатляющих размерах», но в вышедшем в 1988 г, под редакцией профессоров Б.Коробейникова, Н.Кузнецовой и Г.Миньковского учебнике для юридических вузов, как и тридцать лет назад, утверждается, что преступность в СССР – «рудимент прошлых формаций» и «относится к числу затухающих явлений; ее коренные причины необратимо (?!) ликвидированы».[21]

Ученые могут заблуждаться, кроме того, не каждый может, как Джордано Бруно, взойти за свои идеи на костер (великий Галилей перед судом инквизиции отрекся от своего учения), но советские «криминологи» заведомую ложь сделали своей профессией. Чтобы читатель не подумал, что сказанное – месть обделенного премией конкурента, приведу текст покаяния одного из лауреатов: «Отступления от правды, замалчивания и искажения имели место в борьбе с преступностью, причем не только в практической деятельности, но и в теории, в криминологической науке. Не было правды (!) ни в оценке состояния преступности, ни в объяснении причин»[22]. Все верно, но «кающийся грешник» не забыл поставить перед своей фамилией «Лауреат Государственной премии».

Вот так и сочинялись в угоду партии ничего не имеющие общего с действительностью мифы о непрерывном повышении благосостояния советского народа, о несравненных преимуществах социализма, об отсутствии эксплуатации человека человеком, об отсутствии безработицы, о законности, о верховенстве закона и народовластии и т. д. и т. п. И разве теперь эти мифы рухнули? Большинство из них повторяется по формуле: «да, были ошибки, отступления от правды, но теперь… теперь мы перестроились».

Что касается основ теории советской юридической науки, то здесь необходимо и достаточно остановиться на важнейшем вопросе – понятии права.

Не входя в рассмотрение многословных вариантов, все определения права можно свести к двум: 1) право есть возведенная в закон воля экономически господствующего класса;[23] 2) право есть совокупность норм, установленных государством и выражающих волю экономически господствующего класса.[24]

«Классики марксизма-ленинизма» праву уделяли мало внимания и редкие упоминания о нем выискиваются, тщательно анализируются и развиваются. Первое определение выведено из «Манифеста коммунистической партии» К.Маркса и Ф.Энгельса. Определения права там нет, есть упрек в адрес буржуазии, что свою волю она возвела в закон. Отсюда марксисты заключили, что всякое право есть возведенная в закон воля господствующего класса.

Второе определение было представлено (от авторства он отказывался) А. Вышинским и господствовало в науке пока в ней господствовал сам А.Вышинский.[25]

Различие в определениях сводится к акценту: воля в первом, норма во втором.[26] Нельзя сказать, что акцент не имеет значения: первое определение, ставит на первое место волю господствующего класса, второе же подчеркивает роль закона как формы выражения воли, но в любом случае социалистическое право «всегда является выражением интересов трудящихся и государственной воли, опосредствующей эти интересы.»[27]

Но 90-95 % объема законодательства вообще не известны трудящимся (и это не только секретные акты), в том числе и членам партии. Кто же формулирует «волю партии»? Мы уже видели, что ЦК (в смысле членов ЦК, а не аппарата) ее не определяет. Остается политбюро. А отсюда недалеко и до мысли, что волю партии и народа может выражать один человек – вождь (кондукатор, дуче, каудильо, фюрер). Так оно и было при Сталине, затем при Хрущеве и Брежневе.

Если мы предположим, что вождь все же может выразить интересы трудящихся, тогда получится, что Закон от 7 августа 1932 года, по которому расстреливали за сбор колосков, за мешок картошки; акты 1934 года о внесудебной расправе с «террористами»; указ от 26 июня 1940 года об уголовной отвегственности за отсутствие на работе в течение 20 минут и прочие драконовские законы были изданы по воле народа и в его интересах.

На этой идее воспитывались поколения работников партии и государственного аппарата, юристов и, в конечном счете, всего населения.

Поэтому, если закон запрещает использование детского труда, но «первый» района в Узбекистане или в Молдавии (естественно, с одобрения обкома и ЦК) считает, что экономические условия требуют участия детей в уборке хлопка или табака, то он дает такой приказ и по его воле маленькие дети на отравленных пестицидами и гербицидами полях должны работать от зари до зари под палящим солнцем, а потом спать на земле в овечьих кошарах. И кто воспротивится «воле партии»? Прокурор – член бюро райкома? Это несерьезно. Сами дети? Но они беззащитны. Их родители? Но они так же забиты и бесправны, как их дети.

А как же со строительством «правового государства», этим «звездным часом права»? Ответ прост: сама постановка вопроса о строительстве «правового государства» означает, что правового государства у нас нет, а сроки его построения даже приблизительно не определены.