Чарльз Эндрейн - Сравнительный анализ политических систем

Мобилизаторам элитарного типа, захватившим государственную власть в таких странах, как бывший Советский Союз, Китай и Вьетнам, редко удавалось сохранять мобилизационную систему в течение длительного времени. Вера в священную миссию идеологии улетучилась. Сильная государственная бюрократия уже не стремится к социалистическому преобразованию общества, а стоит на охране существующего строя. Вместо того чтобы служить народу, партийно–государственная бюрократия заботится о собственных интересах. Государственно–социалистическая экономика едва ли отвечала требованиям, предъявляемым демократической политической системой. На идеологических основаниях вожди требовали от масс активного участия в политике. Однако массовое участие рабочих, крестьян, молодежи и женщин находилось под контролем руководителей партии–государства. Оно не было ни добровольным, ни стихийным. По мере трансформации элитарной мобилизационной системы в бюрократический авторитарный режим даже принудительное участие масс снизилось. Массовая апатия сменила деятельное участие. Хотя семьям, конфессиям, мелким крестьянским хозяйствам и малому предпринимательству удалось–таки сохранить за собой известную долю автономии от прямого государственного контроля, все эти социальные группы обладали слишком небольшим общественным весом, чтобы оказывать противодействие правящей элите, правительственной политике и самой общественно–политической системе. Соперничество происходило главным образом между отдельными группировками внутри правящей партии и государственного аппарата, а не между стоящими у власти вождями и институционализированной оппозицией.

В течение XX в. бюрократическими авторитарными системами проводились в жизнь как государственно–социалистическая, так и государственно–капиталистическая политика. Ни та ни другая не сопровождалась демократическим политическим процессом, развитию которого способствовали бы институционализированная конкуренция и добровольное участие в политике широких масс. После смерти Сталина и Мао советская и китайская системы из элитистских мобилизационных переродились в бюрократические авторитарные. Несмотря на то, что практика широкомасштабного принуждения сохранялась, начал набирать силу плюрализм. Иностранные корпорации, мелкие надомные и семейные предприятия получили определенную экономическую самостоятельность. Государственный аппарат, партийная элита и технократы (инженеры, экономисты, плановики) координировали свои усилия при выработке политического курса. Прочие социальные группы не имели возможности влиять на формирование государственной политики. К числу первостепенных социалистических задач относились индустриализация и модернизация экономики. Такого же направления придерживались и бюрократические авторитарные режимы, нацеленные на осуществление программ построения госкапитализма. Между тем в Азии и Латинской Америке военные, частные отечественные предприятия и ТНК пользовались большим политическим влиянием. В частности, в Латинской Америке в середине 70–х годов экономическая политика претерпела изменения. Так, если на протяжении 60–х годов военные режимы делали упор на высокие таможенные пошлины, государственные предприятия и развитие промышленности, то в следующее десятилетие стала проводиться более интернационалистская политика, ориентированная на конкуренцию в рамках мировой капиталистической экономики. Усилилась роль транснациональных корпораций. Многие государственные предприятия были приватизированы. Правительства отказались от регулирования цен. Рекомендованная МВФ политика жесткой экономии привела к сокращению правительственных аппаратов и уменьшению субсидий частным предпринимателям. Потребители–горожане остались без субсидий на продовольствие. Были снижены правительственные расходы на здравоохранение и образование. По мере того как в экономике центр тяжести переносился на сельское хозяйство, информационные услуги и производство на экспорт, росла безработица в обрабатывающей промышленности[15]. Все эти проявления политики жесткой экономии усилили в народе требования изменить бюрократический авторитарный режим правления. Руководство вооруженных сил согласилось на участие в выборах на конкурентной основе. Несмотря на то что избранные таким образом правители осуществляют законодательную и исполнительную (президентскую) власть по типу согласительных систем, ключевую экономическую политику проводят в жизнь и даже разрабатывают бюрократические авторитарные элиты. Как и в Восточной Европе, в Латинской Америке и Азии идет соперничество за командные посты между группировками, ориентированными на согласительные системы, и элитами, стремящимися к сохранению бюрократических авторитарных режимов.

Вышеприведенный анализ капиталистических, социалистических и других политических систем поднимает ряд центральных проблем выработки политики, что составляет предмет исследования данной книги. В первой части рассматривается, как в различных системах протекает процесс осуществления политики, нацеленный на социально–экономическое преобразование самой системы. Как уже было сказано, анализ политической системы проводится по трем аспектам: социально–политические структуры, культурные ценности и поведение индивидов. Что касается структур, то часть книги посвящена рассмотрению институтов, организаций и групп, осуществляющих разработку и проведение той или иной политики: правительственных учреждений, политических партий, социальных групп внутри страны и зарубежных организаций. Решающее воздействие на политический процесс оказывают правительственные и коммерческие организации, а также ТНК. Теоретики модернизации показали характер воздействия Connie-альных групп внутри страны, в особенности коммерческих корпораций и профсоюзов, на правительственные институты. Институционалисты полагают, что часто правительственные учреждения принимают самостоятельные решения, идущие вразрез с политическими предпочтениями деловых кругов. Приверженцы неодепендализма изучают безличные экономические перемещения, такие, как инвестиции ТНК, займы Всемирного банка, внешний государственный долг, торговые балансы, общий объем капитала, декапитализация и темпы роста. Между тем мало кто из исследователей подверг анализу реальные структурные взаимоотношения между ТНК, внутренним бизнесом, иностранными государствами и правительственными учреждениями, включая выборное руководство, служащих, полицию и военных.

Раскрывая смысл культурных ценностей, системный аналитик исследует, каким образом общепринятые ценности благодаря усилиям системных руководителей трансформируются в те или иные конкретные политические приоритеты: ускорение темпов роста, снижение инфляции, достижение большего равенства доходов. Ценности, присущие конституционному либерализму, демократическому социализму и марксизму–ленинизму, помогают выделить насущные общественные проблемы и очертить политическую повестку дня. Действующие через средства массовой информации общественные и религиозные организации, политические партии и культурно–просветительские учреждения дают этим ценностям определенную интерпретацию, формирующую позицию общественности по тем или иным вопросам.

В поведенческом плане системный аналитик изучает стили руководства, а также участие в политике населения. Его интересует, как принимаются политические решения, в частности открытость политика к новой информации, поступающей от населения, групп влияния и экспертов. Активность политика зависит от свободного доступа к нему всего объема информации, от его способности осмыслить эту информацию и от наличия в его распоряжении организационных средств, чтобы адекватно отреагировать на нее. Так, например, в демократических обществах отношение лидеров к политическим предпочтениям общественности является показателем их ответственности перед гражданами страны.

Во второй части книги исследуется, как политический курс государства и его предполагаемый результат влияют на изменения в политической системе. В одних случаях высокие налоги или рост финансового дефицита способны вызвать распад всей системы и переход от одной, например согласительной, к, скажем, бюрократической авторитарной. В других случаях изменение системы вызвано последствиями проведения определенной политики: высоким уровнем инфляции, низкими темпами экономического роста и углублением пропасти между богатыми и бедными. Я полагаю, что политические курсы и их результаты способны порождать определенные культурные, структурные и поведенческие кризисы, которыми, в свою очередь, объясняются системные трансформации.

В заключительной главе анализируется, как эффективность осуществления государственной политики влияет на демократию, капитализм и социализм. Критерии прогресса в развитии общества — такие результаты проводимой политики, как обеспечение прав человека, экономический рост, равенство доходов и общее благосостояние — являются различными для разных систем. Сравнивая несколько политических систем, существовавших с конца второй мировой войны до начала 90–х годов, я даю оценку эффективности проводившейся ими политики. Насколько успешно обеспечивали согласительные системы главных индустриальных капиталистических стран защиту прав человека, ускорение экономического роста, реализацию экономического равенства и повышение доступности образования и здравоохранения? Почему бюрократические авторитарные государства Восточной Азии достигли более высоких темпов экономического роста и большего равенства доходов, чем аналогичные режимы в Латинской Америке? Почему государственно–социалистические экономические системы бывшего Советского Союза и Восточной Европы не смогли осуществить поставленные задачи и потерпели крах? Пытаясь найти ответы на подобные вопросы, я надеюсь достичь более полного понимания сложных взаимоотношений между капитализмом, социализмом и политическими системами.