Галина Китова - Научная политика. Глобальный контекст и российская практика

• Возрастающая сложность производственных технологий, расширение их спектра, требуемого для осуществления инноваций, и многообразие потенциальных источников научных и технологических знаний затрудняют лидирование на мировых рынках даже крупных компаний, которые уже не могут постоянно поддерживать высокий уровень ИР по всем необходимым направлениям. В этих условиях компании вынуждены сдерживать диверсификацию ИР, выполняемых собственными силами, усиливая специализацию корпоративных лабораторий и концентрируя ресурсы в определенных областях.

• С другой стороны, расширяются интеграционные каналы получения и распространения знаний и технологий. В их числе – прямые иностранные инвестиции, международные стратегические альянсы, слияния и поглощения компаний, развитие сектора наукоемких деловых услуг, мобильность инженерных и научных кадров, получение прав на объекты интеллектуальной собственности и др. В итоге сложилось новое сочетание процессов накопления знаний и компетенций и диверсификации и интернационализации фирменной науки. Межфирменная кооперация в сфере науки и инноваций принимает самые разнообразные организационные формы – от всесторонней интеграции до контроля в рамках соглашений, контрактов, сделок; причем многие технологические альянсы между компаниями все чаще имеют межстрановыи характер. [11]

• Концентрация научно-технологической деятельности сочетается с ее децентрализацией на мезо– и микроуровнях. Многие перспективные технологии и наукоемкие сектора требуют «разброса» траекторий исследований, одновременного существования и быстрой смены разнообразных (а иногда и альтернативных) проектов и институтов, способных к продвижению новых подходов. Интернационализация в этом случае имеет совсем иные проявления. Научные подразделения крупных фирм стремятся базироваться в непосредственной близости к исследовательским университетам, центрам превосходства (т. е. в тех регионах, где наблюдается концентрация научного потенциала и высококвалифицированных кадров). С этой точки зрения фирмы становятся не столько многонациональными, сколько «мультилокальными или многополюсными» [Laredo, 2003, р. 4—12].

• Процесс либерализации мировой экономики и торговли (включая высокотехнологичную продукцию, услуги, технологии) сопровождается, как уже отмечалось, проявлениями (и ростом в кризисные периоды) промышленного, технологического и научного протекционизма. Эго формирует особые требования к национальной политике в области внешнеэкономической деятельности, которая должна охватывать весь комплекс вопросов, связанных со стимулированием экспортно ориентированных производств (через различные формы финансирования, кредитования, налогообложения, амортизационной политики, гарантий и т. д.) и собственно экспорта (через кредитование, страхование, квотирование, информационную и представительскую поддержку).

Во-вторых, произошли заметные сдвиги в структуре факторов, традиционно определявших конкурентоспособность стран и их позиции на мировых рынках. В первую очередь имеются в виду:

• относительное снижение значимости фактора дешевизны сырья и рабочей силы;

• усиление роли образования и уровня квалификации работников;

• повышение наукоемкости и инновационной активности всех секторов экономики, в том числе интенсивное распространение высоких технологий в традиционных производствах;

• рост «стоимости эксплуатации» научно-технических достижений, связанной с их доведением до стадии промышленного внедрения и вывода на рынок. Обеспечение конкурентоспособности продуктов и услуг предполагает особое внимание к качеству, дизайну, надежности, экологичности, наличию постпродажных сервисов, адаптивности и т. п., что требует соответствующих инвестиций, причем весьма существенных.

В-третьих, новые закономерности развития мировой экономики, интернационализация сферы ИР ставят перед государствами и их правительствами многочисленные вопросы, связанные с их способностью мобилизовать науку и технологии в интересах активизации инновационных процессов, повышения конкурентоспособности, защиты окружающей среды, обеспечения высокого уровня жизни [An Industrial Competitive Policy for the European Union, 1994; Laredo, 2003; The OECD Innovavation Strategy, 2010]. При усилении взаимосвязи между наукой, технологией и экономическим ростом, распространением знаний, диффузией технологий и усилиями по подъему экономики научная политика любой страны должна обосновывать целесообразность вложений в науку, их направления и масштабы, ограничения по импорту (заимствованию) технологий и т. д. Этот тезис особенно важен для государств, пытающихся улучшить свою конкурентоспособность и конкурентные позиции в условиях, когда отрыв лидеров от остального мира постоянно нарастает.

Итак, современный этап взаимодействия государства и науки характеризуется, в частности, тем, что, хотя взаимозависимость и взаимовлияние научных комплексов различных стран заметно усилились и они стали гораздо менее «национальными», чем 20–30 лет назад, собственно национальная политика по отношению к ним и национальные институты в значительной степени предопределяют состояние этих комплексов и динамику их развития[12].

Более того, если интернационализация науки диктует дополнительные и весьма жесткие требования к содержанию национальной научной политики в части отражения в ней глобальных вызовов, тенденций и ограничений, то использование ее механизмов и инструментов внутри страны, в свою очередь, требует их адекватного конструирования и выбора с учетом особенностей данной страны [Issues Paper, 2008]. Обоснованность и сбалансированность комбинации внешних и внутренних – в указанном выше смысле – требований к формированию и реализации современной национальной научной политики в значительной мере определяют ее действенность и эффективность.

К началу мирового кризиса 2008–2009 гг. взаимодействие государства и науки характеризовалось безусловным приоритетом этой сферы в национальных системах государственного регулирования практически всех развитых стран. Эго стало закономерным следствием нараставшего в последние десятилетия вклада науки в социально-экономический прогресс, ее превращения в ключевой фактор экономического роста, успеха и процветания. Правда, реализовать новый потенциал науки (т. е. извлекать своего рода «научную ренту» и «трансформировать» ее в инновационное развитие и рост конкурентоспособности) удалось только тем странам, которые создали эффективные механизмы непрерывного воспроизводства и распространения знаний, их коммерциализации, воплощения в инновационные продукты и услуги.

Реализация этого потенциала была обеспечена:

• интенсивным ростом инвестиций в образование, ИР, технологические, организационно-управленческие, маркетинговые, экологические и социальные инновации, эффект которых проявляется не столько в результате непосредственного первоначального их внедрения, сколько за счет последующего широкого распространения и практического применения инновационных продуктов, услуг, технологий;

• формированием и развитием институтов, обеспечивающих эффективное функционирование НИС;

• структурными сдвигами в экономике, связанными, в частности, с опережающей динамикой сектора интеллектуальных услуг и других секторов сферы услуг, а также высокотехнологичных отраслей промышленности; ростом инновационной активности во всех секторах экономики (включая средне-и низкотехнологичные); появлением новых видов экономической деятельности (например, услуги интернет-провайдеров, электронная торговля, производство контента и т. п.).

Условием и стимулом этих и иных трансформаций, во многом обеспечивших в последние десятилетия устойчивость развития стран – традиционных экономических лидеров, их конкурентоспособность и высокий уровень жизни населения, стала, как уже отмечалось, деятельность государства в сфере науки, технологий и инноваций. Это выделило ее среди прочих направлений политики, придало особый статус и приоритет, предопределило необходимость практически непрерывного совершенствования и развития ее моделей и методов, поиска новых инструментов, анализа и учета последствий и эффектов реализации.

Одним из основных индикаторов рейтинга науки и научной политики в системе целей и приоритетов социально-экономического развития страны считается отношение внутренних затрат на ИР к ВВП, причем принимается во внимание не только вариация этого показателя между отдельными странами, но и его динамика. Так, за период с 1995 по 2007 г. в Израиле рассматриваемая величина выросла с 2,62 до 4,65 %, на Тайване – с 1,72 до 2,58 %, в Сингапуре – с 1,15 до 2,31 %. Хотя докризисная динамика данного индикатора и стимулировалась усилением зависимости между вложениями в науку и конкурентоспособностью, ее конкретные параметры определялись теми усилиями, которые предпринимались в тех или иных странах с целью поддержки и развития науки, технологий и инноваций.