Патриотизм снизу. «Как такое возможно, чтобы люди жили так бедно в богатой стране?» - Карин Клеман

Снизу: разные срезы общества

Поскольку для нас важно было понять, как социальное происхождение влияет на представления о патриотизме, при выборе респондентов мы постарались разнообразить социальные среды. Нашей основной практической целью было выйти за рамки обычного круга общения ученого из Санкт-Петербурга. Наиболее полно эта задача была решена в Санкт-Петербурге, поскольку этот город был основным полем: здесь было собрано 95 интервью. Среди затронутых исследованием социально-профессиональных групп оказались рабочие (13 интервью), пенсионеры (14), IT-работники (6), учителя (11), преподаватели вузов и научные сотрудники (7), управляющий персонал (9), мелкие предприниматели (10), школьники (8), студенты (8) и общественные или политические активисты (разных социально-профессиональных профилей) (19). Количество респондентов, относящихся к каждому профилю, достаточно для сравнения групп между собой.

Таблица 1. Распределение доходов (по данным Росстата за 2017 год)

Распределение общего объема денежных доходов и характеристики дифференциации денежных доходов населения в целом по России и по субъектам Российской Федерации за 2017 год (предварительные данные)

Источник: оценка на основании данных выборочного обследования бюджетов домашних хозяйств и макроэкономического показателя денежных доходов населения.

Хотя из-за меньшего количества интервью в остальных регионах проводить сравнение по группам было менее целесообразно, были тем не менее также отобраны респонденты с разными профилями. При наличии достаточного количества интервью можно было сравнивать одинаковые социально-профессиональные группы в Санкт-Петербурге и в других городах, чтобы таким образом подтвердить или опровергнуть выводы, сделанные на основании одного только петербургского поля.

Исследователи старались также соблюсти определенный баланс между мужчинами и женщинами, разными возрастными группами и людьми с разным уровнем образования. Однако самый важный вклад исследования в рассматриваемую тему состоит в том, что оно дает возможность выделить в отношении к нации некоторые особенности, характерные для отдельных социально-профессиональных групп. Выводы по этой части во многом противоречат стереотипам о шовинизме и провластном ура-патриотизме, будто бы свойственном социально ущемленным людям и/или работникам неинтеллектуальных профессий.

Традиционно национализм объясняется целенаправленными усилиями, прилагаемыми интеллектуальными, экономическими и политическими элитами к формированию национального сознания. Считается, что элиты заинтересованы в унификации языка и нравов, в возникновении чувства лояльности к национальной системе управления и государству, в преодолении общинной замкнутости и в патриотическом настрое рабочей силы. Патриотизм выгоден элитам, поскольку он укрепляет их власть и легитимизирует их господство. Во имя нации люди воюют и убивают, жертвуют своей жизнью или другими сторонами своей идентичности (например, классовой солидарностью).

Однако механически спустить националистический проект в массы сверху не так просто. Даже усиленная пропаганда не гарантирует, что люди снизу воспримут этот проект в соответствии с замыслом элит. Многие исследования показывают расхождение или неполное совпадение между «верхушечным» национализмом (нацеленным на укрепление государства и лояльности правящим элитам) и низовым (то есть пониманием нации и ее значимости в повседневной жизни и рутинных отношениях). Роджер Брубейкер показал в своем знаменитом этнографическом исследовании трансильванского города Клуж-Напока второй половины 1990-х[29], что усилия политического руководства города по националистической мобилизации румынского большинства против венгерского меньшинства остались тщетными. Большинство обычных людей проявляли к националистической пропаганде равнодушие. Это доказывает, что националистическая политика не обязательно вызывает изменения в повседневной жизни.

В другом исследовании, посвященном изучению идентичности, Брубейкер подчеркивал, что «связь между официальными категориями и обычными самопониманиями редко становится предметом детального анализа»[30]. С его точки зрения, «категории, используемые обычными людьми в обыденном взаимодействии, часто существенно отличаются от официальных категорий»[31]. Так, «общей нитью в исследованиях повседневной классификации проходит признание того, что обычные акторы, как правило, имеют достаточное пространство для маневра при использовании даже в высшей степени институциональных и санкционированных властью категорий… Часто они способны использовать такие категории стратегически, приспосабливая их к своим целям; или же могут номинально придерживаться официальных классификационных схем, но в то же время наделять официальные категории альтернативными, неофициальными смыслами»[32].

Вышеприведенные аргументы указывают на необходимость интересоваться теми различными смыслами, которые могут быть присвоены (и присваиваются) официальным категориям и словесным клише. Патриотизм, патриот, родина, политика – все эти понятия могут наполняться разным содержанием в зависимости от ситуации и жизненного опыта человека.

Как мы проводили анализ интервью? Для начала мы внимательно читали тексты и пытались найти в них признаки патриотизма, то есть определенные черты, свойственные воображаемой респондентами картине общности, выходящей за рамки круга их личных знакомых, и отношению респондентов к этой общности. Мы также интересовались тем, как именно респонденты говорят о нации или родине, в связи с чем она упоминается, о какой родине идет речь, как респонденты ее понимают и какие эмоции она вызывает. Поскольку предметом изучения являлся повседневный патриотизм, мы стремились не столько выявить связанный с представлением о нации набор ценностей (или словесных характеристик), сколько определить место, которое нация или родина занимают в рассказе людей о своей повседневной жизни. Важно здесь, таким образом, в каком контексте оказывается высказывание о нации и какими это высказывание сопровождается эмоциями. Ниже в краткой форме представлены признаки «следов патриотизма» в интервью:

• спонтанное упоминание страны (России) или малой родины в ходе беседы либо в ходе ответа на более прямой вопрос интервьюера в конце интервью. Относительно спонтанных упоминаний нас интересовало, в каком контексте они происходят, как часто и что означают. В отсутствие спонтанных упоминаний нас интересовал ответ на вышеупомянутый уточняющий вопрос (Что такое для вас Россия или малая родина?);

• спонтанное упоминание «народа» и выяснение того, какой смысл респондент вкладывает в это слово;

• спонтанное (либо нет) упоминание событий или явлений, связанных с нацией (Крым, федеральная политика, 9 мая, etc.);

• спонтанное (либо нет) упоминание государства;

• рассказ о практиках или действиях, выражающих патриотическую позицию или ее отсутствие (готовность уехать из страны; предпочтение русских продуктов; жизненная стратегия – собственная или предлагаемая детям; культурные предпочтения). Здесь для нас было важно также, чтобы респондент пояснил значение, которое он сам придает упоминаемым практикам (насколько, например, непатриотичным является, на взгляд респондента, намерение уехать из страны);

• упоминание «русскости» («русский народ», «мы, русские», etc.) вкупе с пояснениями респондента о том, как он сам понимает, что такое русский, кто такие русские, etc.;

• проявление воображаемой общности, то есть то, к какой аудитории человек обращается мысленно, кто является частью того же «общего» мира, что и он, каковы