В. Зотов - Фундамент Великой Молдовы: Как рождается новая национальная идеология

Украина находится в состоянии глубокого кризиса. Перманентный хаос во власти напрямую отражается на экономической ситуации, что делает страну все более уязвимой перед лицом внешней опасности. Необходимо отметить, что внешние силы — Россия и Запад, в отличие от ситуации конца 2004 года, ведут строгую политику невмешательства во внутренние дела Украины, довольствуясь ролью наблюдателей. Становится очевидно, что, лишившись покровителей, Украина не может самостоятельно решить свои проблемы. Интерес в мире к ней, достигший пика в дни «оранжевой революции», постоянно понижается. Более того, в ведущих российских и европейских СМИ все время муссируется тема распада Украины. Об этом предмете постоянно размышляет целая армия региональных экспертов, его обсуждают, по его поводу дискутируют и дают комментарии. Иными словами, возможность распада украинского государства уже не кажется широкой общественности чем-то нереальным. Осмелюсь предположить, что если механизм дезинтеграции в силу тех или иных причин в ближайшее время все-таки будет запущен, это мало кого удивит.

Если мы не хотим, чтобы наша страна по-прежнему пребывала в позорном ранге полузависимого, периферийного образования, объекта хищнических интересов государств-агрессоров, то необходимо самим становиться активными и агрессивными. Не воспользоваться ослаблением ближайшего соседа, который, кстати, вот уже много лет пытается добиться присоединения Приднестровья, стало бы очередным проявлением стратегической недальновидности.

Мы уже писали, что именно Молдова должна инициировать распад Украины. Это позволит нам с самого начала оказаться у руля процесса, претендуя на то, что нам действительно важно. Украина хочет надавить на Россию, добившись признания мировым сообществом факта «голодомора» как сознательного геноцида украинского народа, осуществлявшегося имперской верхушкой. Молдова, в свою очередь, в качестве предлога для предъявления территориальных претензий также может использовать стремление к искоренению наследия сталинизма. Именно Сталин лишил Молдову выхода к морю. Пересмотр его преступной политики с моральной точки зрения выглядит вполне приемлемо. К тому же, утвердив себя в качестве объединителя исконных территорий молдо-карпатского мира, мы сможем смело отвергнуть притязания Румынии, которая на нынешний день полностью присвоила себе эту роль.

Молдова древнее Румынии. Что до Украины, то наше государство успешно отстаивало свою независимость тогда, когда Украина только-только обрела свое название, которое, кстати, вполне недвусмысленно характеризовало ее тогдашнее положение. Это была окраина Речи Посполитой, и население этой окраины традиционно обозначалось среди польской аристократии словом «быдло» (скот). Однако в наши дни Молдова находится в куда более печальном положении, чем два ее соседа. Мы ратуем лишь за восстановление исторической справедливости, не более того. Естественно, коммунистическая власть по определению не может поддержать наши начинания. Что ж, нам остается лишь сделать соответствующие выводы.

4.2007

Само словосочетание «Великая Молдова» из-за его чересчур грозного звучания можно трактовать по-разному. Однако же по нашему мнению сам концепт «Великая Молдова» прежде всего, определяется единственным понятием — суверенитетом.

В современной Молдове можно встретить множество разных взглядов на перспективы внешнеполитического развития республики. Многочисленных авторов, исповедующих эти взгляды, объединяет одно — каждый из них оценивает Молдову прежде всего с точки зрения её положения относительно различных полюсов силы. Таким образом, отечественные политологи, в зависимости от собственных личностных воззрений, вписывающие нашу страну в различные глобальные проекты (в первую очередь выделяются всего три, условно назовём их «западный», «пророссийский» и «нейтральный»), изначально рассматривают её лишь как нечто, тем или иным образом относящееся к интересам крупных мировых игроков. Вследствие этого отрицается один из основных постулатов, прописанных в Конституции РМ — её суверенитет.

Надо отдать должное нашим аналитикам, они неплохо представляют себе реальное положение вещей. В каждом из их проектов Молдове уготована более чем скромная роль (будь то «составная часть пространства НАТО» или же «балканская Швейцария»), но это связано вовсе не с ее экономической слабостью или полной дисфункцией всех общественных институтов, а с тем, что современная РМ действительно не является суверенным государством. Свой шанс на реальный суверенитет мы потеряли в девяностых — с тех пор он становится всё более и более условным. Для того, чтобы осознать это, нам необходимо хотя бы на секунду перестать обращать внимание на ту картину, которую рисуют официальные СМИ и посмотреть на вещи с несколько иного ракурса.

Тот факт, что всё политическое бытие РМ теснейше связано с одним явлением, имя которому — Приднестровье, представляется очевидным. Однако же истинную глубину и прочность этой связи осознают далеко не все. Тем не менее, истоки нынешнего политического статуса Молдовы следует искать именно на том берегу Днестра, и нигде больше.

Фактор Приднестровья в молдавской политике наших дней является даже не центральным, а абсолютно определяющим. Я убеждён, что идейные ненавистники Тирасполя испытывают к нему нечто сродни того, что хронический наркоман чувствует по отношению к своему торговцу зельем — он ненавидит его за губительную и постыдную зависимость, при этом понимая, что тот полностью определяет всё его существование. Приднестровье — настоящий мутант, генетическая аномалия, очередное свидетельство безумия современного мира, и, тем не менее, через него и только через него самореализуется современная РМ и её власть. Коммунисты привели страну к тому, что единственным источником того остаточного суверенитета, которым она до сих пор обладает, является именно Тирасполь.

Благодаря действиям власти, все внешнеполитические процессы, в которых тем или иным образом участвует Молдова, сведены к банальному антагонизму между Кишиневом и Тирасполем, а в более узком плане — между Ворониным и Смирновым. Тот западный проект, который пытается реализовать нынешний режим, полностью основан на приднестровской проблеме. В такие понятия, как «евроинтеграция» и «курс на вступление в содружество цивилизованных государств» кишинёвская элита вкладывает единственный осязаемый смысл — мы боремся с Приднестровьем, а вы принимаете нас в свой клуб, вводите нас в европейскую жизнь, и вообще, делаете нам красиво, и, главное, делаете всё за нас. Единственная наша роль заключается в том, чтобы, несмотря ни на какие невзгоды, продолжать бороться с треклятым «криминальным режимом». А насчёт всего остального — мы снимаем с себя всякую ответственность.

Основной минус такого подхода заключается в изначально негативном посыле. Кишинёвская власть начинает позиционировать себя лишь как противовес Тирасполю, не более того, а наблюдатели из других стран не склонны отделять элиту от всей страны. Соответственно, и в глазах всего мира РМ всё больше уподобляется некой непонятной, временной субстанции, срок существования которой ограничивается сроками решения приднестровской проблемы. Загвоздка (и, кстати, основная причина того, что государство все ещё живо) здесь заключается в том, что на данный момент решения проблемы не существует. Приднестровье победить невозможно, по крайней мере, теми методами, которые предлагаются в Кишинёве. Тот же самый Оазу Нантой может сколько угодно говорить о неразрешимых противоречиях между приближёнными Смирнова и группировкой «Шерифа», о том, что Смирнов ориентируется на Россию, а «Шериф» — на Украину, но всё это — лишь временные нюансы по сравнению с той идеей, которая движет всем Приднестровьем, от высшего должностного лица до последнего дворника. Для того, чтобы понять Приднестровье, необходимо понять смысл его существования. Имя этому смыслу — государственность.

Стремление к обретению собственной государственности — вот что управляет всеми процессами на том берегу Днестра. Идея окончательного превращения непонятного геополитического образования в настоящую полноценную СТРАНУ является для всех приднестровцев универсальным modus operandi, по отношению к которому все противоречия — национальные, политические и даже финансовые — вторичны и лишены какой бы то ни было значимости. Ошибочно полагать, что существование Приднестровья определяется лишь волей России: на самом деле Москва неоднократно бросала своего «младшего брата» на произвол судьбы, оставляя его фактически без поддержки и лишая денежного довольствия. Даже когда Кремль отворачивался от Тирасполя на годы, приднестровцы продолжали последовательно воплощать идею создания СВОЕЙ СТРАНЫ. Из-за этого они никогда не удовлетворятся ни федерацией, ни конфедерацией. Если бы в своё время Воронин согласился бы на подписание «меморандума Козака», всё было бы точно так же, как сейчас. Всем слоям приднестровского общества нужно одно — государство, и никак не меньше. Ни федеративный или даже конфедеративный субъект (причём не только в составе Молдовы, но и России), а полноценное независимое государство. И даже Россия для них — союзник и поддержка, но не более того.