Павел Судоплатов - Разные дни тайной войны и дипломатии. 1941 год

Яриков достойно ответил наркому, что за свои источники, какими они были до января 1939 года, т. е. до его ареста, он ручается, предложив конкретно проверить их в разведывательно-рекогносцировочных акциях на границе с Маньчжурией. Что и было сделано под руководством начальника Приморского НКВД М. Гвишиани.

Тем не менее исключать полностью возможность удара нам в спину со стороны японцев на Дальнем Востоке мы не могли, хотя было очевидным, что японская армия не проводила в октябре-ноябре мероприятий по созданию ударных группировок для наступательных операций против советских войск в Приморье.

Показательным в этом плане было то, что в укрепрайонах в непосредственной близости от советских границ не были развернуты главные силы японских сухопутных войск и авиации. Однако обстановка на границе в целом оставалась напряженной. Провокационные разведывательные поиски японских войск на всей нашей границе с Маньчжурией сильно нервировали как командование советских войск на Дальнем Востоке, так и Ставку.

Следует внести ясность в очень важное обстоятельство. Я уже говорил, что мы ни в коем случае не ставили перед нашими доверенными лицами и агентурой в президентской администрации США, Госдепартаменте и Министерстве финансов задачи по обострению японо-американских отношений и провоцированию войны между Токио и Вашингтоном. Наша линия в работе с этими людьми соответствовала линии Коминтерна — использовать имевшиеся возможности влияния на американское руководство для того, чтобы его «давление» на Японию затруднило и исключило бы военную акцию японского империализма против СССР в условиях германо-советской войны.

Фактически американское правительство заняло по отношению к Японии жесткую позицию сдерживания расширения ее агрессии в Юго-Восточной Азии. При этом оно защищало прежде всего свои интересы в известной ноте, переданной госсекретарем США Хэллом японским представителям в Вашингтоне 26 ноября 1941 года.

Сейчас утверждают, что поскольку член негласного штата компартии США, кружка Сильвермастера, Г. Уайт подготовил эту неприемлемую для японцев ноту, последние получили повод для внезапного нападения на Америку. В действительности же нота Госдепартамента США лишь фиксировала начало открытого противостояния. Ещё до ее вручения американское правительство объявило о намерении направить свои войска и флот за пределы Филиппин, в голландские владения — Индонезию с целью обеспечения обороны находящихся там значительных запасов сырья и стратегически важных полезных ископаемых. Индонезия же, как известно, была одной из главных целей агрессии Японии.

Американские правящие круги и без рекомендаций Кэри и Уайта прекрасно отдавали себе отчет, что экономические меры воздействия, наложение секвестра на японские фонды, денонсирование торговых договоров в июле-августе не остановили японскую оккупацию стратегически важных пунктов в Южном Индокитае. Всем было ясно, что японский флот и армия подготовились к решительному броску с целью захвата американских, английских и голландских владений на Тихом океане.

Вместе с тем сокрушительный удар японцев именно по Перл-Харбору, главным силам ВМФ США на Тихом океане оказался полной неожиданностью для союзников и советского командования. Хотя приближение войны на Тихоокеанском театре военных действий, можно сказать, витало в воздухе. Знаменательно, что и американская, и наша дешифровальная службы перехватили и расшифровали почти одновременно 27 ноября 1941 года телеграмму японского МИД от 24 ноября 1941 года посольству Японии в Берлине, в которой, по существу, сообщалось о скором начале военных действий. Перехват этой телеграммы был доложен Берии из Куйбышева, по-моему, немедленно.

Интересно другое. Кремль был проинформирован о будущем начале военных действий не только по каналам разведки. Наиболее серьезные данные поступили по дипломатическим каналам. Будучи на приеме у Берии в конце ноября или начале декабря, я с удивлением воспринял его реплику, докладывая о согласованном с Гвишиани плане развертывания агентурно-диверсионного аппарата на Дальнем Востоке. «Отложите эти дела, — сказал он, — сражаться с японцами нам, по-видимому, в ближайшие полгода не придется. Артем сообщает и Молотов подтвердил мне, что нам с японцами удалось договориться о сохранении нейтралитета по дипломатическим каналам».

И действительно, из документов, теперь доступных, следует, что 22 ноября 1941 года, когда японская эскадра закончила сосредоточение в исходной точке, министр иностранных дел Японии Того вызвал советского посла К. Сметанина и потребовал подтвердить заверения советского правительства от 13 августа о том, что оно, соблюдая пакт о нейтралитете, не войдет в соглашение с третьей стороной, направленное против Японии. Сметанин трижды положительно ответил Того по этому вопросу.

28 ноября Сметанин, получив инструкции из Москвы, еще раз подтвердил позицию Советского правительства о нейтралитете. В это время японская эскадра уже три дня скрытно двигалась к Перл-Харбору. Но что особенно знаменательно, примерная дата моего доклада у Берии совпадает со специальным визитом по указанию Москвы нашего посла Сметанина в японский МИД — 1 декабря 1941 года. В Кремле полностью отдавали себе отчет, что против США готовится военная акция Японии, и поручили Сметанину еще раз заявить, что «СССР не думает нарушать Пакт о нейтралитете при условии, что и Япония также будет соблюдать обязательства Пакта о нейтралитете с Советским Союзом».

Нападение Японии на США и Англию 7 декабря 1941 года, последовавшее за этим 11 декабря объявление Германией войны США коренным образом изменили всю мировую обстановку и перспективы войны против германского и японского фашизма.

Хочу особо подчеркнуть, что Тихоокеанская война, развязанная Японией, не была спровоцирована Советским Союзом или нашей разведкой. При ближайшем рассмотрении наивными и упрощенными являются утверждения, что рекомендации наших агентов и доверенных людей в США или группы Зорге в Японии подтолкнули правящие круги этих стран к военному противостоянию.

Определяющую роль в развязывании войны в этом регионе сыграли кардинальные интересы государств в утверждении своего геополитического и экономического влияния в мире. Вместе с тем Сталин отплатил нашим союзникам, занимавшим тогда, в критический момент войны Советского Союза с Гитлером, в основном благожелательно-наблюдательную позицию по отношению к СССР, чрезвычайно эффективным секретным разведывательно -дипломатическим маневром. Ему удалось превратить зародившуюся антигитлеровскую коалицию в реальную военно-политическую и экономическую силу борьбы с фашистской агрессией.

На новый, более высокий уровень были подняты наши дипломатические отношения с США. Показательно, что назначенный нашим послом в США 10 ноября 1941 года бывший нарком иностранных дел М. Литвинов был 14 ноября одновременно назначен заместителем народного комиссара иностранных дел. В этой связи не могу не сказать, что М. Литвинов прибыл в Вашингтон в день начала войны на Тихом океане одновременно с назначенным туда главным резидентом НКВД по американскому континенту В. Зарубиным.

Советская дипломатия и разведка сыграли знаковую роль в этой акции руководства нашего государства. Угрозу войны на два фронта против Советского Союза, не дававшую нам покоя в 30-40-е годы, после прихода Гитлера к власти и японской оккупации Маньчжурии, удалось предотвратить. Этим также была заложена важная предпосылка в грядущей победе советского народа в Великой Отечественной войне.